Снова, уже в который раз, произошло убийство в школе. Страшно сказать, но если так пойдёт, к такому кошмару недолго и привыкнуть.
Разумеется, мы не будем сейчас трогать несчастную Алину – причины трагедии, произошедшей в брянской школе, установит следствие, а строить догадки и транслировать слухи – занятие не самое почётное. Однако о том, что происходит, не сказать невозможно.
Убийства в российских школах учениками этих школ начались в 2014, всего 9 лет назад, и с тех пор произошло больше 15 подобных эпизодов разной степени кровавости. После каждого подпрыгивают до потолка силовые службы, драконят школы по вопросу охраны, кнопок, рамок, в общем реагируют. Но можно ли предотвратить подобные преступления?
События на американской земле, когда первых полос в СМИ заслуживают массовые убийства, а «напал с ножом, пострадали два человека» уже мало кому интересно, насколько это стало привычным, заставили американских же психологов (в частности, П.Лэнгмена) поработать над портретом преступников, в том числе и малолетних. Это жертвы, психопаты и психотики. И только последние определяются «на глаз» с трудом: для окружающих это просто странные люди – в нашем случае дети, – но кто из нас, извините, не странный. Именно про психотиков говорит русская пословица, что в тихом омуте черти водятся – что там психотик про себя задумал и придумал, действительно, понять бывает довольно трудно, так как подобные дети, как правило, очень скрытные.
Однако жертвы и психопаты определяются довольно легко, особенно на этапе взросления, и просто взрослым нужно иногда раскрывать глаза. И вот с этим как раз, как мы понимаем, проблемы.
Работа с психопатичными детьми – это работа для специалистов, даже не столько психологов, сколько психиатров, и именно в отношении таких подростков важен мониторинг их соцсетей со стороны силовых служб. А вот работа с жертвами – это та работа, которая может быть проведена психологами, учителями и родителями, и многие проблемы можно купировать на этапе их развития.
Дети – это айсберги
Травля в школах – это не проблема последних десятилетий, так или иначе она была всегда, наверно, всегда и будет (отношение к небезызвестному Кюхле со стороны лицейских товарищей по современным меркам смело можно назвать травлей). Принято считать, что в траве участвуют обязательно подростки, начисто лишенные эмпатии, жестокие и эмоционально глухие.
И да, и нет.
Дети, безусловно, цветы жизни (если им с 12 по 16 лет, то это не точно), особенно если наши. Но они не имеют жизненного опыта, их личность только в процессе формирования, и какими бы они ни были хорошими в принципе, они часто действуют под влиянием порыва, гормонов и странно и со сбоями работающей системы «свой – чужой». И младшие школьники, и подростки бывают чудовищно нетерпимыми к «чужим», что бы они ни вкладывали в это понятие, и руководствуются не разумом и даже не чувствами, а буквально инстинктом голубиной стаи (славные голубки запросто заклюют до смерти больного или увечного своего собрата). И чтобы дело не кончилось «Повелителем мух», с детьми постоянно должны работать неравнодушные взрослые.
К сожалению, часто школьные учителя просто не имеют сил входить в детали того, что там происходит у детей, особенно если это подростки: так вот просто взять и выяснить, кто там прав у них, кто виноват, бывает очень трудно. Подростковые отношения переплетаются в такой тугой клубок противоречий, характеров, взаимных обид и обвинений, что нужно специально садиться и разбираться, причем делая скидку на то, что подросток если и расскажет что-то, то далеко не всё, и вообще, что там у них происходит, скрыто под такой толщей воды, что походя это понять невозможно. Но, как мы понимаем, если ждать, что ситуация сама рассосётся (хотя и так бывает), можно дождаться жертву, которой надоело быть жертвой, с гранатой в руках на алгебре.
- Когда я работала в школе завучем по старшим классам, мы старались пресекать травлю на корню – у нас было много трудных подростков, и только радости в виде буллинга нам не хватало. Но мне повезло: те взрослые, которые должны были непосредственно заниматься этим вопросом (психологи и замдиректора по воспитательной и социальной работе), мониторили ситуацию очень плотно. В одном из 8 классов у нас училась странная девочка, не совсем здоровая, и однажды её одноклассницы сняли на камеру, как она – неважно что. Тогда еще социальные сети не были так популярны, и в Интернет это не успело утечь, но у мальчишек в этом возрасте язык до пола, и они сразу же слили ситуацию классручке – просто не могли удержаться. Жизнь школы – это бесконечная череда бесконечно возникающих вопросов и проблем, но мы поставили на паузу в с ё, потому что ситуацию нельзя было спускать на тормозах. Три дня мы больше ничем не занимались, только, пардон, песочили этих малолетних эмм.. представительниц голубиной стаи – вместе с их родителями (которые, надо сказать, были в шоке от того, на что способны их дочери – в принципе, девочки не плохие). Если бы такие ситуации возникали у нас каждый день, не знаю, как бы мы справлялись.
Но даже если школа не справляется (а сегодня подростки, кроме собственных проблем, нагружены по самые гланды проблемами и комплексами социума), с этим должны справляться их родители.
Проблема в том, что современные дети часто айсберги не только для чужих взрослых, но и для своих. Если бы некоторые родители узнали, чем занимается в школе и дома их деть, и что у него происходит в классе, и какие у него взаимоотношения со сверстниками (или какие в принципе бывают взаимоотношения) и т. д., у них бы волосы поседели. Понятно, что редкий подросток прямо вот всё рассказывает родителям, но, если родной ребенок остаётся айсбергом, это ситуация тревожная. И о «меньше знаешь – крепче спишь» в отношениях с современным подростком приходится забыть. Я уверена, что родители должны стремиться узнать о жизни ребенка всё, что только можно узнать, не вскрывая ему черепную коробку: с кем он дружит, против кого дружит, кто дружит против него, куда пошел, о чём говорили, что обсуждали, а он что сказал, а что она ответила. Разумеется, для этого с ребенком должны быть выстроены доверительные отношения, и это тоже постоянная работа. Но чуткое отношение к своему ребенку, внимание к его психологическому состоянию, реагирование на изменение настроения (внезапная замкнутость, внезапная эйфория, внезапная агрессия и т.д.) сегодня жизненно необходимо, и все мельчайшие детали поведения должны быть родителем замечены: это вообще-то его ребенок.
После подобных страшных событий начинают винить во всем сериалы, соцсети, ТВ-каналы, интернет, компьютерные игры и – как следствие – государство в принципе, ведь оно не то показывает, не о том рассказывает и вообще плохо воспитывает. В каком-то смысле в этом есть логика, но важно помнить, что государство, неся ответственность за воспитание поколения, не несет ответственности за воспитание конкретного ребенка. Это всё-таки ответственность его родителей.
Современные подростки при всех обычных проблемах этого возраста находятся под ударом социальных сетей, жесточайшей конкуренции за соответствие транслируемым образам успешности (часто недостижимой), героизации и романтизации насилия. И если взрослые, которые рядом, не будут помогать им справляться с трудностями, они будут справляться с ними, как их научит интернет, нам каждый раз придётся в ужасе спрашивать: какая школа следующая?
