Четвертый фильм Романа Михайлова. Требующая четких мейнстрим-раскладок по стилям и жанрам публика в сети привычно сетует на засилье «мутного артхауса», а критики и любители авторского кино снова очень довольны. Последних можно понять: магический реализм фильмов Михайлова завораживает и кружит голову, как в детстве карусель.
Писатель и театральный режиссер Роман Михайлов с ходу стал звездой авторского кино, выпустив в 2022 году поставленную на пару с Федором Лавровым криминальную былину про троицу повзрослевших бандюков-богатырей из 90-х «Сказка для старых», затем почти сразу выдал удивительно теплый метамодерн «Снег, сестра и росомаха» про любовь на расстоянии полицейского и предводительницы опального религиозного культа.
Затем была сказка для малых, роман воспитания «Наследие» про преемника деревенского колдуна, нежная история о том, как каждое новое поколение неумело, но со страстью принимает в пользование культурные коды. И вот появилось четвертое кино. На этот раз про кино. Почему бы нет? Кинематограф тоже хранит черты национального самосознания, да еще как.
Света (Мария Мацель, «Перевал Дятлова») после театральной академии живет в Санкт-Петербурге и снимается в слабых полицейских сериалах. В текущем проекте работает в паре с Леной (Анна Завтур, «Цикады»). Лена записалась в болливудский проект и собирается в Индию, так как не видит перспектив в России. Света хочет поехать вместе с подругой.
Обещанный проект выглядит подозрительно и похож на похищение. Лена пугается и отказывается, а Света готова рискнуть. Подруги расстаются. Оказывается, что съемки пойдут не в Индии, а в усадьбе в карельском лесу. И в этом месте всё как-то странно. Некоторые тут уже несколько месяцев и не понимают, что происходит.
Иногда тут реально что-то снимают. Все больше под танцы. В сопровождении «лучшего диджея страны» (Евгений Ткачук). Появляются реальные актеры, играющие «русских мафиози», в том числе Кирилл Полухин и Фёдор Лавров, традиционно участвующие в фильмах Романа Михайлова, да еще Алексей Винников («Ментовские войны 3», «Тульский Токарев»).
Реальная цель проекта – загадка, временами тут пропадают актеры. Да еще члены съемочной группы всё усложняют: в свободное время устраивают сложную игру с постановкой сценок из старых фильмов. Один из них называется «Отпуск в октябре», намекая на кино по пьесе Александра Вампилова «Утиная охота».
Тут же вплетена Магия химических кодов в «мономолекулярном слое» «насыщенной органикой» эмульсии кинопленки «Свема», которые вступают в реакцию с игрой актеров в «тенденциозных» постановках 70 – 80-х, и работают в полную мощь, когда пленка пожила и потерлась.
О фантастической силе легендарной кинопленки, которая своей блеклостью внесла вклад в обострение кризиса позднего СССР, начиная примерно с фильма «Полеты во сне и наяву», вещает архетипичный советский целитель, упоминающий также о культурных кодах, вшитых в орнамент ковра, съемки на фоне которого приобретают особую магию (в изучение наследия этого ученого погружен бессловесный герой Юры Борисова).
Фильм неизбежно напоминает, что в 2006 году Дэвид Линч выпустил «Внутреннюю империю», тоже про загадочные киносъемки, на которых реальность переплетается с художественными образами. Но это все-таки большого значения не имеет. У Михайлова вполне самодостаточная работа.
«Свемовские» в формате три на четыре сцены якобы из советской классики на самом деле симулякры. «Отпуск в сентябре», «Служебный роман», «Осенний марафон»... это угадывается, но не цитируется и не пародируется. Аллюзии дают типичные для 70 – 80-х мизансцены, диалоги, признаки экзистенциальных драм героев. Да еще внезапно упоминается живопись, вроде смеси «Аленушки» с «Царевной Лебедь»...
В кино можно занырнуть с головой, погрузиться в сон спрятавшись от непонятного, агрессивного сегодняшнего дня. А еще в кино можно играть и наблюдать за игрой, или всё сразу. В общем-то, большую часть действия герои или проваливаются в грезы, или играют.
«И будто бы не сплю, и будто бы я сплю...» – героиня в сомнамбулическом состоянии на фоне красного линчевского задника поет на стихи Константина Бальмонта. А играют Света с Леной с первых кадров, на съемках, на прослушивании, даже просто в автобусе.
В итоге некоторые заигрываются. И даже переносятся в слегка похожие на рай «свемовские» миры после томления в лимбе французско-китайского телешоу с бесконечными танцами на свадьбе и постсоветской бандитской клюквой. На всякий случай для контраста – если не адская, то точно хтоническая сторона, представленная троицей обсаженных поселковых маргиналов, у которых, свой путь в миры грез, наверно, даже инъекционный...
Получается жутковатая и не без саспенса сказка про кино, магический слой в которой созвучен культурологическим томлениям главной героини, на всю жизнь заболевшей кинематографом (порой ее слова звучат как интервью самой Мария Мацель Роману Михайлову с банальными, но искренними словами про кино как образ жизни).
Отчасти это светлая грусть по советскому кино, у которого были и зрители, и смыслы (в современной реальности в лесу под Петрозаводском нет ни зрителей, никто не видел сценарий, непонятна задача проекта). И даже кажется, что многие вещи были проще.
«Если бы я тогда жила, я бы как-то по-другому жила. Как-то честнее», – говорит Света про киношные 70-е. Пусть даже представленные эпизоды – не совсем то, что было снято в реальности в СССР, да и то реальное кино скорее про новых лишних людей, выпавших из ковровых узоров.
Главное, что всё это и через 40 лет выглядит как жизнь. И неудивительно, что некоторые, вытягивают ключ (или как там было?) и проваливаются в 70-е, точнее в свое представление о них. И, кстати, где-то здесь проходит размытая, но ощутимая граница между киношным постмодерном и метамодерном. То есть всё это не стеба ради.
Пожалуй, это главное, до чего дожило российское кино (метамодерн, конечно, международное явление, но для местной культуры, пережившей невероятный упадок, он особенно ценен), до ощущения небезвыходности. Или хотя бы до небессмысленности. Как не лишены смысла светины сны внутри сна, как небезнадежен ее финальный выход из советского подъезда.
В этом выходе нет протеста, отчаянья, элементов хоррора, бегства. Это просто продолжение пути, наверное, даже со зрителем. Это уже управляемое сновидение, контролируемая магия, поэтому финал, при всей странности, можно считать закономерным и позитивным.
Спасибо за дочитку! Подписывайтесь на канал, и продолжим!