Автор благодарит за консультации, идеи, интересные истории из жизни педагогический коллектив Воронежского Центра образования №1 и участников литературного объединения "Юный спасатель", с которым довелось работать в 2009-2010 гг.
***
«Ну, вот, зачем села? – мысленно упрекнула себя Тамара Александровна. – Теперь ведь не встану!». Такое наблюдалось частенько: пока в бегах – все в порядке, но стоит только просидеть несколько минут – сразу наваливается вся накопившаяся за день усталость, и даже домой идти не хочется… тем более, кресло такое удобное… Она на миг зажмурилась и потрясла головой, прогоняя подкравшуюся сонливость. Надо хоть чаю выпить… если вода в чайнике есть… а нет – и не надо, идти куда-то не хочется. Учительница неохотно поднялась, подошла к маленькому столику в углу учительской, легонько встряхнула чайник, прикидывая вес. Вроде ничего – литр точно будет, так что идти никуда не надо. Тамара Александровна включила чайник. В заварочном чайнике еще много чая… отлично, не надо будет заваривать и ждать, пока остынет – просто добавить заварки в кипяток… зеленый с жасмином – значит, Алексей Алексеевич заваривал. О, еще и печенье осталось, это сегодня «немка» Полина Валерьевна принесла – отца помянуть, девять дней сегодня. «Царство небесное», - пожелала она.
Чайник уже закипал, когда в дверь негромко постучали.
- Да-да, войдите! – откликнулась Тамара Александровна.
- Можно? – приоткрыв дверь, спросил Артем Печорин из одиннадцатого «А».
- Я же говорю: войдите! – повторила учительница, подходя к ученику. – Что случилось, Артем?
- Ничего… Просто… я извиниться пришел, - Артем виновато опустил голову. – Я вам ерунды наговорил. Извините.
- Зайди, сядь. Молодец, что пришел. Давай поговорим, пока никто не отвлекает. Садись, садись, не стой! – она подтолкнула мальчишку к стулу, стоявшему возле большого стола в центре, и закрыла дверь учительской.
Артем сел, по-прежнему не поднимая глаз.
- Меня, знаешь ли, в таких случаях беспокоит не сама ерунда, которую я от учеников слышу, а то, чем эта ерунда вызвана.
- Извините, - тихо повторил Артем.
- Я не обиделась, - спокойно проговорила Тамара Александровна. – Я вообще не обижаюсь на детей. Угощайся, - она переставила корзинку с печеньем большой стол. – Голодный же после семи уроков и двух построений?
- Да нет, спасибо, - отказался Артем. – Мы на большой перемене обедали.
- Как у тебя с учителями складывается? – про отношения с одноклассниками учительница спрашивать не стала – похоже, что не очень.
- Да нормально в общем… психолог только бесит! – сердито сказал Артем. – Сначала тесты в полторы сотни вопросов, а вчера рисовать заставила. Тут, как говорится, белые тапки пора готовить – а она мне: «Нарисуй дом», - передразнил он психолога. – Я понимаю еще, когда этими рисунками малолеток каких тестируют – но мне-то эти домики зачем? Мне восемнадцать лет скоро! – он, хмурясь, машинально взял одно печенье и откусил почти половину. – Знаю я эти заморочки: открыто, закрыто… - проглотив печенье, заговорил он снова. – Если человек дом закрытый нарисовал – значит, он скрытный, неконтактный. Психологу проблема – как в душу к такому влезть?.. Вот я и нарисовал домик: дверь закрыта, ставни закрыты – да еще и засовами задвинуты… забор почти вровень с домом – не штакетник, а именно забор… вроде таких, что вокруг дома для буйнопомешанных ставят… высокий, глухой – доска к доске… - Артем зло пихнул в рот второе печенье и проглотил, тоже почти не прожевав. – А калитку я так нарисовал – часть забора видна изнутри, со стороны двора, ну, и видно, что калитка изнутри на засов заперта… Потом Светлана Игоревна попросила нарисовать мешок. Я нарисовал – отчего же не нарисовать, раз хороший человек просит? Нарисовал!.. На пороге стоит. Завязанный, естественно!.. И кошелек закрытый на этом мешке лежит!.. Может, это, конечно, означает, что я скряга какой?.. – он на миг задумался и взял еще одно печенье. – Тогда я об этом не подумал. Я тогда рассердился и решил, что все закрытым нарисую. Вот только с веником я не знал, что делать… Она попросила веник нарисовать – так я его вообще за забор выбросил. Все на замке, а веник за оградой валяется. Странная картина, наверное… Может, меня после этого рисунка вообще от общества изолировать надо?.. Вы не знаете, к чему эти веники рисуют? – он посмотрел на учительницу. – А то Светлана Игоревна сказала только: «Угу...».
- Насчет веников не знаю, - Тамара Александровна засмеялась, достала из шкафа вторую чашку и налила чай и себе, и ученику. – Возьми, выпей. Что ты всухомятку?
- Ой… - растерянно произнес Артем, обнаружив, что без зазрения совести хомячит учительское печенье. – Спасибо… - он взял чашку и усмехнулся: - Я прямо, как Людмила у Пушкина – «Умру среди твоих садов!.. Подумала и стала кушать».
- Вполне мудрое действие, - одобрила Тамара Александровна. – Что может сделать человек, если он умирает от голода? В любом случае надо сохранить силы.
- Ну, допустим, я-то пока не умираю. Как-то машинально… - Артем отпил немного и заговорил спокойнее. – Нет, она, Светлана Игоревна… она, конечно, хорошая. Просто этот тест был совершенно ни к чему. Ну, какие проблемы она выискивала? Я не алкоголик, не наркоман, семья обеспеченная… а что я хочу видеть любимую девушку, это, по-моему, ясно без веников и домиков.
- Твой почетный караул тебя не слышит? Где ты его оставил? – учительница имела в виду водителя-охранника.
- Мастодонт мой? – пренебрежительно уточнил Артем. – То есть Манускрипт?..
- А почему «Манускрипт»? – удивилась Тамара Александровна.
Артем чуть заметно улыбнулся.
- Он же, Витя мой, здоровый! И сидит весь день, как привязанный. Денис Молитвин из «В» класса его с памятником сравнил, да перепутал «монумент» и «манускрипт».
- А, Денис! – Тамара Александровна засмеялась. – Тогда все понятно! Хороший парнишка – но, Боже мой, какая страшная каша у него в голове! Одна только я на своих уроках от него слышала: «электрический каталог», «верховная езда», «обхаживал свои владения», «человек взрывчатый»... хотя, конечно, смотря какой человек – Яшу вашего иначе как взрывчатым не назовешь!
- Ну, Денис сам честно сказал, что он не литератор и потому путает все, что звучит похоже... Нет, Витя внизу сидит, возле дяди Миши. Я ему сказал, что надо к вам зайти, тему ответить. Нет, не слы…шит… - Артем вдруг споткнулся на полуслове и неподвижным взглядом уставился на лежащую на углу стола темную объемную папку с надписью «Дворец детского творчества «Созвездие», вокальная студия, педагог дополнительного образования Самарина Т.А., репертуар на 2009 – 2010 учебный год».
- Что с тобой? – обеспокоенно спросила Тамара Александровна. – Чем тебя так репертуар вокальной студии поразил?
- А вы… еще и в «Созвездии» работаете? – Артем, взяв себя в руки, перешел на обычный ровный тон.
- Да. По совместительству. А что?
- Просто. Знакомая одна там занимается… Вы случайно Вику Черкасову не знаете?
- Случайно знаю. Это у меня самая лучшая певица, - Тамара Александровна вздохнула. – Тоже какие-то сложности у нее в последнее время… личного плана. Сдала девочка, сильно сдала… Пропусков в сентябре много было. Сейчас на урок приходит – больше плачет, чем поет… С мамой у нее отношения непростые, насколько я поняла… Кстати, раз уж ты ее знаешь и сам заговорил о ней, не просветишь ли, в чем там дело? – спохватилась она. – Сама она мало что рассказывает – как я ей помогу, если ничего не знаю?.. С мальчиком ее ты не знаком?
Артем опустил глаза. На бледных щеках выступил неровный румянец.
- А-а… Кажется, понятно… из-за кого у нас там столько слез, - сказала Тамара Александровна после некоторого молчания. – Чем она тебя обидела, если не секрет?
- Она?! Меня?! – потрясенно спросил Артем, вскинув голову.
- У нее однажды проскочила такая фраза, что Темка (я сейчас так поняла, что это ты) теперь будет ее ненавидеть. Но за что – не сказала.
- Да ну… «Ненавидеть»… Скажет тоже, - пробормотал Артем, краснея гуще и снова опуская глаза. – Просто… один ее поступок… ну, как бы сказать… порядком ошарашил. Это да, было. Я и сейчас вообще-то не знаю, как к этому относиться… Ладно, это наше личное дело, сами разберемся, - торопливо ушел он от какой-то темы. – Лучше скажите, вы ее хорошо знаете? Просто мне хочется впечатление свое проверить… Ну, а вы тоже с ней общаетесь, какое-то мнение у вас о ней сложилось… Что вы о ней думаете?
- Я? – Тамара Александровна снова немного помолчала. – Кое-кто из моих коллег из «Созвездия» считает ее сложной. Собственно говоря, она и попала-то ко мне потому, что ее предыдущей учительнице не всегда было легко с ней именно в плане общения… обычного, чисто человеческого. Вокальные данные – это одно, а характер – это другое. Вот та учительница сама попросила меня взять ее к себе. Но мы с ней довольно быстро сработались, работаем продуктивно: и произведение успеваем подготовить, и на умные темы поговорить, и так… о своем, о девичьем, как говорится… - она улыбнулась. – Не жалуюсь! Мне она нравится - и как ученица, и как человек. Так что можешь считать, что уже один взрослый к твоему выбору относится положительно. А там, глядишь, и родители успокоятся. Здесь вопрос времени.
- Ну... передайте ей привет от меня, - грустно сказал Артем. – Скажите, что все по-прежнему. Когда-нибудь увидимся.
…Тамара Александровна разговаривала с учеником и все слабее сопротивлялась спонтанно возникшему порыву пойти наперекор родительской воле. Был у нее три года назад подобный случай… она тогда устроилась по совместительству в одну из школ неподалеку – там учительница музыки ушла в декрет. А дней через десять после начала учебного года ей «свалили» классное руководство в одном из седьмых классов – на время болезни классного руководителя.
Класс как класс, только самый старший, Вадим, держался особняком. Ему уже было пятнадцать лет – он дважды в процессе учебы оставался на второй год. Высокий, с широкими костлявыми плечами, с худым угрюмым лицом.
- Никакого выражения на лице, вы заметили? – говорила Тамаре Александровне одна из коллег. – Ну… это характерно для таких… с низким уровнем интеллекта. У них ни чувств, ни мысли…
Она неопределенно пожала плечами. Спорить не стала – а собственное мнение у нее уже было. Каким бы ни было выражение лица или его не было вообще – а глаза у парня очень даже с выражением! И чувства в этих глазах вполне себе отражаются, и в душе эти самые чувства есть – Тамара Александровна в этом окончательно убедилась в конце первой и начале второй четверти.
За первую четверть у Вадима по русскому языку вышла «двойка», однако, когда он подошел к ней, чтобы временная классная расписалась в дневнике, то она увидела в первой клеточке вместо «двойки» «тройку». В классе они были одни – остальные уже умчались.
- Тамара Александровна, распишитесь, пожалуйста! – умоляюще произнес мальчишка. – Если отец увидит, он меня в лагерь на каникулах не пустит… в спортивный. Сказал: если хоть одна «двойка»… А мне очень надо туда поехать! Мне это очень важно!
О жестком решении отца Вадима Тамара Александровна знала – мама говорила на последнем родительском собрании. «Двойка» была ожидаема – парень едва выкарабкался в сентябре с пересдачей материала за шестой класс, а новый, более сложный материал, уже накапливался. И теперь поездка в спортивный лагерь практически сорвалась, а мальчишка просит расписаться под итогами первой четверти с «липовым» «трояком», и в глазах у него боль, отчаяние и сумасшедшая надежда: ну, вдруг?.. Если бы он начал канючить, как противный толстый Рома, который не желал оставаться на классный час или, тем паче, на уборку территории и всякий раз находил какую-то причину, чтобы уйти пораньше, она мигом оборвала бы. Но Вадим не ныл, просьбу высказал коротко, но так, что отказать было трудно. Только и выполнить эту просьбу тоже было трудно.
- Но это же не все, Вадик! – сказала она с жалостью, доставая из своего ежедневника небольшую, на треть листа формата А4, бумажку и подавая ее мальчику. – Вот… Ольга Владиславовна в качестве привета…
На листочке был напечатан короткий текст, которым родители неуспевающего ученика уведомлялись о неудовлетворительных результатах.
- Кто-то из родителей должен расписаться, и завтра в два мы должны эти бумаги сдать ей. Думаю, ты ее знаешь хорошо: не принесешь вовремя – она тут же начнет телефоны обрывать.
- Не начнет! – пообещал Вадим. – Я вам эту бумажку прямо завтра утром принесу… сам распишусь, у нас с отцом почерк похож, - сказал он совсем тихо. – И подпись тоже… там чуть-чуть только изменить…
- Достанется, - коротко произнесла она.
- Ну и пускай! – мальчишка не сдавался. – Вы не представляете, как мне важно съездить туда именно на этих каникулах! Я потом что угодно вытерплю! Но я должен там быть, это важно, важно!
Она верила: ему действительно эта поездка была почему-то важна – может, планировалось какое-то серьезное спортивное мероприятие, может, должна была приехать девочка, которая нравилась Вадиму, это уже были детали.
- Я вас не подставлю, честное слово! – продолжал он. – Вы только сами молчите… ну, потом… когда меня к директору потащат. Скажу, что я «двойку» на «тройку» исправил после того, как вы расписались, и потом вас обманул – вы же не знаете, как мой отец расписывается.
Как-то странно было все это слушать – Вадим напомнил ей ребят из ее далекого детства. Мало сейчас таких – наоборот, в случае чего начинают валить друг на друга.
- Видела я сумасшедших… - Тамара Александровна расписалась и вернула ученику дневник.
- Ну, вот: сумасшедших вы видели! – просиял Вадим. – Одним больше…
Дальше все было именно так, как предвидели они оба: Вадимовы художества были обнаружены довольно быстро – он даже еще не вернулся из лагеря, и встреча в кабинете директора в самом начале второй четверти состоялась. И хоть мальчишка на бегу напомнил ей, чтобы она не вмешивалась, Тамара Александровна про себя решила действовать по обстоятельствам. В небольшом помещении кипели от праведного негодования представители школьной администрации, сгорали от стыда родители, а Вадим с каменным лицом повторял все то же: эта поездка была для него важна, потому он так поступил. Тамара Александровна сидела, сложив на коленях руки, левая лежала поверх правой, и потому не было заметно, что правая рука учительницы судорожно сжата в кулак. По большому счету, нервничала она зря: на внутришкольном учете мальчишка уже стоял, а вся история не стоила того, чтобы передавать документы в комиссию по делам несовершеннолетних, так что «разборки» ничем особенным не грозили, тем более, из спортивного лагеря Вадим приехал с Почетной грамотой и благодарностью для родителей.
- Думаю, не стоило вынуждать человека врать, - высказала свое мнение Тамара Александровна к неудовольствию администрации. – Тем более, человека честного. У меня о Вадиме впечатление в целом положительное, а что касается учебы… жаль, конечно, что так неудачно идет, но от того, что ему запретили бы поехать в лагерь, вряд ли ситуация изменилась бы. Вопрос надо как-то иначе решать.
Закончилось тем, что родители пообещали найти репетитора (самостоятельно парень пробелы ликвидировать уже не мог) и поблагодарили Тамару Александровну за добрые слова об их сыне. Знали бы… но истину знали только два человека. Непедагогично? А кто его знает уже, где и когда расходятся «педагогично» и «человечно», и стоит ли принципиальность взрослых неподдельного выражения боли и отчаяния в глазах ребенка?..
Сейчас такая же боль стояла в глазах другого мальчишки, и когда новичок попросил передать привет любимой девочке, ей снова до боли захотелось поступить «непедагогично».
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
Дорогие друзья!
Пишите отзывы в комментариях, ставьте лайки и подписывайтесь!
От вас зависит развитие канала.