Это окончание. Начало здесь.
Надя вышла из корпуса и пошла куда глаза глядят. Ноги плохо держали её. Организм вообще от предельной концентрации перешёл в режим полной разболтанности. Со стороны она, наверное, напоминала пьяную. Её пошатывало и выражение лица застыло и не отображало движения мысли. Впрочем, мысль у неё была – как погасить горе, чтобы оно не раздирало ей душу.
Первые минуты после осознания произошедшей драмы, в чём бы они ни заключалась, всегда самые тяжёлые, особенно у впечатлительных натур, к которым Надя явно принадлежала. Она купила по пути мороженое и сейчас ела его, не чувствуя вкуса.
Напиться… эту мысль она подавила в зародыше. У неё в жизни было два опыта, когда она вином пыталась заглушить душевную боль. Оба случая привели лишь к жестокому похмелью, а боль, как выяснилось потом, никуда не девалась.
Она вспомнила про своих двух ухажёров и даже втуне пожалела их, представив, что они ощущали, когда читали её письмо. Так к нам приходит мудрость, ну, или то, что её заменяет. Проявив секундную слабость, представила, как жалуется им на свою горькую судьбу и сама чуть не рассмеялась этой воображаемой картине.
Мысли и Вадиме и Толике развеяли её и ей стало легче. Она села на лавочку и посидела в прострации минут двадцать. Она успокаивала себя мыслями, что её любовь – если она продолжит сдуру любить женатого человека, даже имени которого она не удосужилась узнать – никуда не денется. Ну, станет одним мазохистом в мире больше, кого это расстроит. С другой стороны, вытравить из души его образ может оказаться не так уж и сложно – образ-то до сих пор был выдуманным ею.
Оставаться наедине со своими мыслями ей сейчас не хотелось. Она позвонила Любе, школьной подруге, и напросилась в гости.
Люба открыла дверь и заулыбалась Наде. Она была на последнем месяце беременности и старалась всегда улыбаться. У неё это получалось легко – она всегда была лёгкой, улыбчивой девушкой.
- Ой, Надюха, привет! Что я тебе сейчас расскажу… - с порога начала подруга. – Он там не только толкается, но и разговаривает. Кирюха слушал живот фонендоскопом и различал членораздельную речь!
Кирилл учился на биолога и в его голове всегда бродили гениальные мысли, поэтому Надя не удивилась такому сообщению.
- Привет, дорогая! – Надя чмокнула подругу в щёку и прошла за ней в комнату. – И что вам сообщил будущий сын?
- Ох ты какая – сообщил! Просто звуки издавал, - слегка притормозила Люба.
- Ты же сама сказала – членораздельная, - фыркнула Надя.
Люба секунду подумала и рассмеялась.
- Это я так, фигурально. Кирилл любит слушать мой живот. Как-то у меня бурлило там слегка, так он целый монолог сынули услышал. Он очень увлекающийся.
- У тебя была платоническая любовь? – Надя решила переключить разговор с неинтересной ей тематики.
- Нет, конечно. Очень надо было, у меня романы с живыми парнями были, - сообщила Люба. – А с Кирюхой вообще… самая что ни на есть телесная была. А с чего ты про это заговорила? Твои-то двое сами отошли или ты их шуганула за бесперспективностью?
Надю не рассказывала никому про расставание с парнями, но от ближайшей подруги скрыть это было невозможно.
- Надоело мне всё! Сколько лет это длилось! Так что я их, как ты выражаешься, шуганула, - с горячностью ответила Надя.- Что касается платонической любви… А! Расскажу.
Надя долго и обстоятельно рассказывала подруге о незнакомце и сегодняшнем конфузе.
- Надька! Как я тебе завидую… Такая бездна чувств, прямо Петрарка и Лаура. Ты стихи не пишешь? – затараторила Люба.
- Что ты, ей богу, плетёшь? Какой Петрарка? Это я что-ли в его роли? – Надя хохотнула, настроение шло в гору, правильно она к подруге зашла. – Стихи писала в школе. По-моему все писали. Сейчас перестала – графоманством не страдаю.
- А я пишу до сих пор. Хочешь, почитаю?
Надя помнила чтение вирш подруги ещё по школе: напыщенные четверостишья с минимальным количеством смысла, поэтому отказалась. Сама она, кстати, писала не лучше, поэтому и прекратила.
- Любаша! Конечно – нет! Я тебя очень люблю, но не до такой же степени, - Надя это сказала с серьёзным видом.
Люба некоторое время смотрела на неё, а потом они синхронно начали смеяться. Надя смеялась от всей души, а Люба старалась сдерживаться, чтобы живот не слишком колыхался.
Отсмеялись и Надя поняла, что настроение у неё окончательно пришло в норму. Теперь захотелось выпить.
- Люба! Налей мне вашей наливочки, - попросила она.
Кирилл откуда-то доставал спирт и настаивал в нём вишню. Получалось вкусно, но крепко. Надя пробовала разводить, но вкус почему-то пропадал. Поэтому пить приходилось не разведённую. Надя окунала язык в рюмку и ей этого хватало.
Люба ушла на кухню и вернулась с рюмкой, полной густой красной жидкости. Надя окунула туда язык и потом сделала глоток того, что вытащила на языке. По пищеводу прокатилась горячая волна. Во рту остался аромат вишни.
Болтали подруги около часа, пока не пришёл Кирилл. Он поддержал Надю, которая за этот час не смогла прикончить свою рюмку. Надя ещё посидела и стала собираться – у молодой семьи были свои дела.
Окончание платонической любви оказалось Наде на руку. Она оглянулась по сторонам, воспрянула духом и поняла, что в мире, кроме Вадима, Толи и незнакомца, полным полно других мужчин.
Изменение в Наде, вероятно, было замечено и вокруг неё захороводились однокурсники. Она благосклонно принимала знаки внимания, не выделяя пока никого. Особой настойчивостью отличался Женя из параллельной группы. Юноша с чистым, открытым взглядом, производил впечатление надёжного человека. Несколько раз он проводил Надю и, похоже, ожидал приглашения домой, но она расставалась с ним у подъезда.
Во-первых, она жила с родителями, а во-вторых, не было в их отношениях ничего, что требовало бы его пребывания у неё дома.
Женя быстро понял это и сменил тактику. Он стал приглашать её прогуляться и как-то вечером, под настроение, они поцеловались. Потом прогулки стали более длительными, они гуляли, держась за руки, поцелуи становились всё настойчивее, Женя стал оглаживать девушку по талии, прижимая её к себе.
Надя прекрасно всё понимала – она это прошла со своими двумя ухажёрами. С Женей была та же самая история – он не вызывал у неё того, что она понимала под словом любовь. Приятно с ним было? Да. Волновало её гуляние с ним? Да. Приятны ей были поцелуи и прикосновения? Да. Любила она его? Нет.
Как-то однажды, в магазине, у неё порвался пакет и по полу рассыпались яблоки. Она собрала их, но одно яблоко закатилось за кассу. Там стояли люди и она уже хотела махнуть на него рукой, но за ним наклонился парень и подал ей. Прежде, чем отдавать его в руки Наде, он обтёр его и это было уже чуть больше обычной вежливости.
Другого пакета у Нади не было и она подошла к кассиру за новым пакетом, но юноша подал ей свой, лишний. Потом помог положить яблоки в пакет, потом на выходе пропустил её вперёд, потом поравнялся с ней и сказал с мягкой улыбкой:
- Меня звать Сергей.
- Надя, - представилась она.
- Я вас не первый раз вижу в магазине. Вы живёте где-то неподалёку? -спросил он.
- Да, на соседней улице.
- Можно я вас провожу?
- Проводите.
Они пошли, так и разговаривая в телеграфном стиле. Уже перед домом Нади она спросила Сергея:
- Вы тоже здесь где-то живёте?
- Нет, я езжу к дедушке. Он стар и немощен. Готовлю ему еду, убираюсь. Делаю, в общем, то, что ему самому делать затруднительно. Сейчас иду к нему. Я хотел бы вас увидеть ещё. Это возможно?
- Запишите телефон, - и Надя продиктовала номер.
Вечером он позвонил и они договорились встретиться завтра. Надя вдруг подумала, что с этим юношей у неё может быть любовь. Она привыкла с некоторых пор размышлять прагматично. Не самое малое влияние на неё в этом смысле оказывала мама, напоминая ей о прожитых годах. Годы она поминала свои, а не Надины, но кого обманет этот не особо хитрый приём.
С Сергеем она стала проводить много времени и у неё в душе зашевелилось что-то, напоминающее чувство, которое она испытывала к незнакомцу.
С Женей она встречалась тоже, но значительно реже.
Однажды Сергею нужно было уехать почти на неделю. Надя думала, что будет испытывать тоску и с нетерпением ждать его возвращения, но ничего подобного не произошло. Она даже поймала себя на том, что, когда она смотрела телевизор вечером, а Сергей позвонил, то она с сожалением ответила на звонок – ей было жаль пропустить кусок передачи по ТВ.
Когда Сергей вернулся и они встретились, то Надя внимательно прислушивалась к себе и с ужасом поняла, что парень ей, в общем-то, почти безразличен. Было непонятно, что она принимала за пробуждение любви.
Женя к этому моменту стал ей напоминать Вадима, а Сергей – по остаточному принципу – Толика. Она вернулась к тому, с чего соскочила, как с иглы, несколько лет назад – к дружбе втроём.
Она под каким-то предлогом провела неделю без ухажёров и поняла, что ей вполне комфортно и у неё нет сожаления о прекращении встреч с ребятами. Она при этом поймала себя на том, что себя считает женщиной, а их – юношами, парнями, ребятами. Что это означает, она не знала, психологического образования у неё не было. Но понимала, что это не просто так, что это что-то означает. Для себя она определила, что просто не относится к ним серьёзно.
Она с обоими рассталась. На этот раз обошлось без водки и огурцов. Она встретилась с каждым и объявила, что у неё нет к ним чувств.
«- Всё, точка! – подумала она, оставшись одна». Она не знала, что ей делать, как поступить. Остаться без семьи ей не хотелось, но заводить семью она была готова только с любимым мужчиной, которого за все годы её жизни она так и не встретила.
Завтра приедет старшая сестра и Надя хотела с ней поговорить. С Виолеттой – так вычурно родители назвали первую дочь - Надя виделась редко, но разговоры с ней уже дважды едва не переворачивали Надино мировоззрение, а однажды уберегли от беды. Надя надеялась на разговор, но понимала, что не совета ждёт, а взгляда на проблему со стороны – вдруг он что-то высветит.
Надя набрала номер.
- Вита, привези завтра пару бутылок вина. Ну, того, которое ты сама любишь. Целую и жду. Пока.
Пора было идти собирать на стол – родители закончили работу.
Конец.
