Сегодня мне грустно от того, что от нас как-то незаметно ушла эпоха деревенских песенных посиделок, а вместе с нею - целая культура.
Сразу же вспоминается, что ни одно подобное застольно-культурное мероприятие (так их называла моя мать) в 1960-1970-ые годы не обходилось без многочисленной городской родни, регулярно наведывавшейся в деревню - помочь с сенокосом, уборкой картошки, да и просто так, на многочисленные праздники. К этому нашествию готовились загодя, и это была целая история.
По счастью, головной боли с тем, что выставить на стол, не возникало - всё было своё, доморощенное. Включая самогон и домашнее пиво. Тут требовалось лишь раздобыть новые рецепты блюд (ведь всякий раз нужно было удивлять гостей!) да парочку ночей не поспать - готовить, жарить, парить, мариновать, посуду начищать, столы расставлять, а иногда и обои переклеивать.
После дневных трудов праведных вечером взрослые собирались за столом. Когда тот опустевал от выпивки (замечу, что всё было достаточно умеренно) и лишался продуктового изобилия (а вот с этим всегда был явный перебор), когда всё уже было говорено-переговорено, компания затягивала красивые лирические песни. Обычно кто-то один начинал, сначала негромко и неуверенно, но после того, как песню подхватывали все остальные, голос первопроходца набирал мощь и в поисках выхода метался по всем закоулкам огромной деревенской избы. Видя бесперспективность оного, возвращался к своим истокам и затихал на непродолжительное время в утробе хозяина, словно готовясь к очередному взлёту. Если же порой ему удавалось вырваться на волю (когда кто-нибудь из ребятни по нужде выбегал во двор), то тут же уходил гулять «за поля, за ворота»...
Сам же запевала, почувствовав уверенность, продолжал заводить компанию, добавляя мощи звучанию. В музыкальный марафон тут же включались и остальные, стараясь опередить друг друга. Они переходили порой на самую неожиданную тематику (у всех были свои предпочтения), но все звучащие песни своей мелодичностью и душевностью непременно находили отклик у присутствующих.
Здесь никогда не звучали ни комсомольско-патриотические, ни военные, ни (тем более!) агрессивно-ритмические песни, а только лишь мелодичные советские и народные, которые всегда были в особом почёте у деревенских жителей.
Мы, тогда ещё маленькие ребятишки, накормленные до начала взрослого застолья, с раскрытыми ртами наблюдали за этим занимательным состязанием с протопленной русской печи из соседней комнаты, лёжа вперемешку на набросанных на горячие кирпичи телогрейках и стареньких ватных одеялах. И в нетерпении ожидали завершения - чья же песня окажется последней?
А песни шли нескончаемым потоком. Мать неизменно стартовала со своей любимой «Клён ты мой опавший…». Включавшийся вслед за нею в погоню её московский брат начинал с девушки Тони, живущей «…в Москве, в отдалённом районе». Тут же, вспоминая столичную жизнь, трогательно повествовал присутствующим, как «…по улице бредёт тишина». И сразу же, без передыху, извинялся перед женской компанией: «Не могу я тебе к дню рождения дорогие подарки дарить…».
Не выдержав монополистских устремлений мужа (тот знал множество песен и был готов исполнять их до бесконечности!), его голосистая жена тётя Аня брала инициативу на себя: «Всё ждала и верила сердцу вопреки…». Превосходя всех собравшихся особой тембральностью и непомерной высотой голоса, она заметно выделялась на фоне остальных. А её задорное исполнение «Подмосковного городка» превращалось в бенефис одного артиста!
После того, как мать переходила на сельскую тематику и затягивала про золотую рожь («Ты о чём поешь?»), все переходили на деревенско-сентиментальные песни: «Одинокая гармонь» сменялась спрятавшимися ромашками, а «Старый клён» - «Белым светом» («На тебе сошёлся клином…»). Далее мать начинала по-женски уверять разошедшуюся компанию: «От людей на деревне не спрятаться…», а успевший за это время покопаться в своей памяти брат вспоминал про подругу, живущую в рабочем посёлке «под городом Горьким»…
Отец, от рождения неискушённый в песнопениях, в таких музыкальных посиделках солировал редко, поскольку кроме своей любимой «Челиты» более ничего не знал. Но каждую песню, даже не зная слов и не обладая сильным голосом, непременно старался поддерживать в местах повторов. Иногда даже подыгрывал поющим на своей любимой балалайке.
Как правило, почти двухчасовой песенно-застольный марафон завершался в районе одиннадцати часов. Видя, что песенный репертуар постепенно начинает сходить на нет, матерью объявлялась «музыкальная пауза», в время которой мужики выходили на крылечко перекурить и подышать свежим воздухом, а женщины убирали остатки пиршества и ставили на стол обязательный для такого случая огромный самовар. К нему неизменно в изобилии прилагались домашние пироги, которые мать выпекала в печи поутру, а также привезённые москвичами сладости, сохранённые от детворы. Мужики возвращались за стол, когда чаёвничание уже вовсю было в разгаре. Просили налить им ещё по стопарику, а пока женщины отвлекались на болтовню, повторяли ещё разок. После чего умиротворённая компания отправлялась на боковую...
Мы переняли эти песенные застольные традиции у родителей, выросли на них, старели с ними и были уверены, что их нам хватит на всю оставшуюся жизнь. Почему-то этого не случилось...
По всей видимости, став городскими, мы утратили тот деревенский романтизм, который был присущ нам ещё лет тридцать назад. А бездушный город окончательно добил, сделав нас закрытыми и чужими. Сегодня мы лишь изредка, собираясь в семейном кругу в старом родительском доме или в своей рыбацкой компании, поём под аккомпанемент гитары те же самые песни. Завершая эти посиделки традиционно: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»...
Читайте мои последние публикации на канале:
Наиболее популярные публикации на канале:
- Самые «разухабистые» актёры советского кино 1950-1960-ых
- Призывные медкомиссии в советских военкоматах: конвейер унижения и стыда
Уважаемые читатели, подписывайтесь на мой канал! Проявляйте уважение к автору и друг к другу, воздерживаясь от откровенных оскорблений, хамства и мата в комментариях!