Поселок Вольный уже проснулся и жил своей жизнью, суетливой, порой бестолковой, но всегда хлопотной. Соседки перекрикивались через забор, обсуждали урожай. Огурцы в этом году прут, как бешеные, слива уродилась, смородина пошла.
«Мне бы ваши заботы», - подумала Катерина и тяжело поднялась с постели. Время к полудню, нужно делами заняться. Она вчера в ночную смену работала, домой попала только к семи утра, вот и поспала хоть чуть-чуть.
Дежурила она санитаркой в больнице. Медсестер не хватает, вот и просят ее поддерживать их местную больничку. Ну и платят чуть побольше, чем за дневную работу. Грех отказываться.
Сергей Анатольевич опять же, их новый доктор, порой с ней на смену попадает. Хороший мужчина, городской, не женатый. Надежды мало, конечно, но она есть. Вот и работает Катерина ночами раза два в неделю.
Голова трещит, не выспалась как следует. Чайник поставила, вышла на крыльцо, потянулась, свежего воздуха вдохнула, про Маришку подумала. Где ее носит с утра? А тут и она легка на помине.
- Мамочка, ты спала, а я на похороны ходила с бабой Машей. Знаешь ведь, что дедушка старенький у Макаровых умер. Там все так сильно плакали. А бабушке Клаве укол сделали, потому что ей плохо стало.
Катерина посмотрела на дочку и ничего не сказала. А что тут скажешь? Горе оно и есть горе. Она напоила ее чаем, потом дала денег и в магазин послала с наказом: хлеба купи, молока и пачку масла.
- Придешь, я тебе блинов испеку.
И Маришка убежала, а Катерина за уборку принялась. Разбросано все, раскидано. Пыль Маришка вытирает, но не везде достает, мала еще. Прибралась и уже полы домывала, как дочка с покупками вернулась.
- Вот, еще огурцов тетя Граня дала со своего огорода. А почему у нас огурцов нет? – тараторила она без умолку. – Они ведь у других прут!
- Потому, что их сажать и выращивать нужно. У меня нет ни сил, ни времени. Подрастешь, занимайся огородом, коли охота есть. И не прут, а растут.
- А почему у всех папы есть, а у меня нет? Он бы сажал и выращивал, как дядя Семен, Людкин отец.
Вот она и дождалась этого вопроса. Почему папы нет? Козел потому что. Семь верст до небес наобещал, городской кобель, и смылся. Вместе в медучилище учились. Жениться грозился, а как Катерина родила, так его и след простыл.
Она с дочкой в село вернулась, училище не окончила толком. А он пропал бесследно. Уехал куда-то на заработки: то ли в тундру, то ли в тайгу.
- Ты языком не чеши, иди курочек покорми, и посмотри, нет ли яичек. Для блинов нужны.
И Маришка снова убежала. А Катерина прилегла на свою кровать, дух перевести. Смотрит на грязный потолок и думает, что побелить бы надо. Со смерти мамани не белила. Да и вообще все приходит в запустение: и стены, и окна, и пол. Щели в палец толщиной.
Все в поселке давно свои дома отремонтировали, а у нее руки не доходят. Плохая она хозяйка, и мужика в доме нет. Ну а откуда ж ему взяться? Неженатых ее возраста и старше нет в округе. Малолетки даром не нужны. Василий тракторист клинья подбивает, но попивает иногда.
Вот и остается один Сергей Анатольевич на примете. Да разве ж пара она ему? Холеный, образованный, серьезный. Просто так не подступишься.
Тот раз дежурили вместе, она чай приготовила, пирожков принесла, сама испекла. Поговорить хотела. А он поел быстренько, чашку чаю выпил и убежал к какому-то больному. Поговорили, называется.
Вернулась Маришка с тремя яичками в руках.
- Мам, а у Людки братик родился. Такой смешной, ручками и ножками болтает. Нам с ним играть не разрешают, сказали, что он подрасти должен, потом разрешат. А ты мне роди тоже маленькую ляльку, а? Я помогать буду, как Людка.
Катерина прижала дочь к себе, а в горле ком застрял. Есть такие темы, на которые не поговоришь с ребенком, не объяснишь, не пожалуешься, что для ляльки папка нужен, без него никак. И что ребенок – это не игрушка, а маленький человечек.
Стала она блины печь и разговаривать о том, что лето пройдет и в школу. Учиться надо хорошо, вести себя в школе так, чтобы не жаловались. К Люде поменьше бегать, чтобы не надоедать, у них и так забот полно.
- «Гуси-лебеди» сказку дочитала? – спросила она наконец.
- Дочитала. Вот там тоже братец у девочки…
И опять за свое. Пришлось переключиться на другое, потом отпустить Маришку погулять, а самой обедом заняться. Так и прошел день в суете, но до огорода, до сорняков руки не дошли. Бурьяном он весь порос, соседей стыдно.
«Ладно, завтра займусь после работы. Приду пораньше и повыдергиваю все, кроме цветов», - подумала и снова взгрустнула. Тяжело бабе одной, хоть волком вой. А ради дочки держаться нужно.
Вечером Василий нагрянул. Трезвый или «терёзвый», как соседка баба Дуня говорила. Присмотрись, мол, к нему, Катерина. И мужик он неплохой, работящий. А что пьет, так редко, по праздникам. Нету таких, кто не пьет совсем.
Есть, Сергей Анатольевич. Никогда не замечала его хоть чуток выпившим. Хотя на работе только и видела, а какой он в быту, кто ж его знает.
- Ты чего, Василий? – спросила Катерина. - Налить у меня нет, чай только. Будешь? Тогда заходи.
Мужчина вошел в дом, сел за стол, Маришке конфетку протянул, за косичку дернул. А потом и говорит:
- Я вот что подумал, одни мы с тобой остались не пристроенные. Давай уж поженимся, что ли? У меня хозяйство крепкое, работа хорошая. А ты одна с дитём маешься. Легче ведь будет вдвоем-то, а, Кать?
- Еще чего! Выдумал тоже, - ответила Катерина. – Огород вот лучше перепахал бы мне, посадил чего. Больше толку было бы.
- И перепахаю, делов-то, - ответил Василий.
Но разговор дальше не пошел. Посидел он еще немного, чаю выпил и ушел. И так горько стало Катерине. Может, зря она? Как там говорят: лучше синица в руках, чем журавель в небе? Да и какая же Васька синица? Так, воробей серый. Все прыг да скок.
А журавель ее высоко парит, до его крыла не дотянешься. Сидит Катерина, размышляет. Тут Маришка подбегает а взахлеб рассказывает:
- Мам, а у Людки кошка Мурка такая умная. Мы ей фантик от конфетки кидаем, а она ртом хватает и нам назад приносит. А кошек можно купать? Я тоже хочу котенка. Давай заведем?
- То ляльку, то котенка. Иди умывайся и спать. Поздно уже, - устало сказала Катерина и принялась убирать со стола. – Завтра мне на работу с утра, к бабе Маше пойдешь.
Баба Маша это мать Василия. С удовольствием за Маришкой присматривает, такая помощь! Но тоже намекнула как-то, что вот семьей бы жили одной, как хорошо-то было бы.
Прибралась Катерина, пришла к дочке, села рядышком. Она не заснула еще, прижалась к ней щупленьким тельцем. И Катерина вдруг ощутила такую тоску, такую жалость, что слезы полились по щекам и капнули на Маришкино плечо.
- Мам, ты чего плачешь? Тебе дедушку Макарова жалко, да? Они сказали, что будет какой-то девятый день, чтобы ты тоже пришла. Пойдешь?
- Пойду, пойду. Спи, стрекоза ты моя.
На следующий день Катерина нагладила свой синий халат, надела туфли новые, удобные, с красиво вырезанным мысиком. Причесалась, как диктор в передаче про народное творчество.
Завела Маришку бабе Маше и на работу. Решила все же быть поприветливей с Сергеем Анатольевичем. Да так просто и поговорить: как, мол, дела у вас, не скучаете ли по городу своему? Чем увлекаетесь?
Напридумывала себе всего, улыбку отработала. Голову выше, плечи расправлены, походка от бедра. Это она как-то не очень понимала, но постарается. То есть ходить, не шаркая, красиво, бедрами вихлять не обязательно, но и не сгорбившись идти, как Анна Васильевна. Но той уж под шестьдесят, А Катерине всего двадцать шесть.
Приходит на работу во всеоружии и слышит новость: не будет Сергея Анатольевича несколько дней. Отпуск взял за свой счет, вместо него Анна Васильевна. По всем вопросам к ней.
- А чего он отпуск взял? – спросила Катерина, надевая поверх красивого цветастого платья свой отглаженный халат и скрывая разочарование.
- Бывшая, говорят, к нему прикатила. Сына привезла. Если сойдутся снова, бросит он нашу больницу и снова в город укатит. Помяните мое слово, - вещала все и про всех знающая медсестра Леночка и при этом косилась на Катерину.
Вот так-то вот, мол. И не мечтай. А сама тоже ему глазки строила, только Сергей Анатольевич и на нее ноль внимания. А оно вот, оказывается, что. Бывшая, сын… Катерина принялась за свои обычные дела и делала вид, что и не думает о докторе. А на душе кошки скребли.
Отработала наконец, халатик повесила на вешалку и домой. Туфли тоже поменяла, нашла в шкафу свои запасные, старенькие. Нечего такую красоту зазря по пыли таскать.
Приходит домой и диву дается! В огороде ни сорнячка, ни бурьяна. Грядки засажены, цветы политы.
У забора лейка, остатки рассады, инструменты новенькие. Хозяйственный Василий-то! Все у него прозапас.
Катерина сразу к бабушке Маше, а навстречу уже Маришка бежит.
- Мамочка, мы с дядей Васей все вспахали, посадили. Он сказал, что будут поздние помидорки у нас. Видела рассаду?
Она обняла дочку и повела домой, зайдя сначала к бабе Маше.
- Спасибо, Мария Никитична. Как она, слушалась, не надоедала?
- Они с Васей целый день у тебя в огороде провозились. Он днем-то отпросился, а сейчас в поле, вечером зайдет. Работящий мужик, Василий. И вот это «пьет-не пьет» из головы выкинь. Я мать, мне лучше знать.
- Ладно, пусть приходит. И вы приходите, я борща наварю, поужинаем.
Пришли они, и опять за свое, свататься давай. То с одной стороны подойдут к вопросу, то с другой. И все так ладно получается и с Маришкой, и с хозяйством, и с одиночеством бабьим. Ну и согласилась Катерина. Решили ближе к осени свадьбу сыграть.
Повеселела она, приободрилась. Скоро ее одинокой жизни конец наступит. На работе все заметили, и Леночка уже слух разнесла, что Катерина замуж выходит.
А вскоре и Сергей Анатольевич появился в больнице, и первое ночное дежурство у них с Катериной совпало. Два тяжело больных было, от них не отходили оба. Он смотрел за ними, она на подмоге.
Под утро уснули бедолаги. Пришел доктор в ординаторскую, сел уставший на диван, Катерина кофе крепкий сварила, налила ему. Он поблагодарил и сказал:
- Хорошая ты женщина, Катя. И как работница… да и вообще. Не хочешь в выходной в город съездить? Погуляем, отдохнем.
У нее и сердце зашлось. Неужели она и вправду слышит эти слова? И что ей отвечать?
Но тут она вспомнила про «бывшую» с сыном. Добрые глаза бабы Маши, ухоженный Василием огород, радостную Маришку и ответила:
- Спасибо, Сергей Анатольевич. Да некогда мне, дочка дома, хозяйство, огород. Не до города.
И ушла. А на сердце почему-то легко стало. Зря она переживала. Заметил он ее, очередной городской красавец. Только хватит с нее городских. Не будет она от земли родной отрываться. А Маришку они с Василием вырастят и обязательно на врача выучат.
Всему свое время, и каждому свое место в этой непростой, но такой замечательной жизни.