Военный обзор
На главном русском фронте
По сведениям некоторых органов заграничной печати, относящимся к концу февраля, в сторону нашего главного фронта германцы и австрийцы за последнее время стали усиленно подвозить материальную часть для своих армий. Сюда входят, главным образом, в громадном количестве снаряды, среди которых наиболее видное место занимают особые зажигательные бомбы и, кроме того, к нам на фронт противник везет очень большое число воздушных аппаратов.
Вдоль всего фронта и в наиболее важных пунктах открыты новые госпиталя, что, по мнению названного источника, свидетельствует о том, что в начале весны на русско-германском фронте произойдут важные события.
Интересно отметить, что в этих сведениях нет указаний на переброску на наш фронт каких-либо новых германских или австрийских частей. Это обстоятельство может быть объяснимо тем, что сейчас на фронте наших союзников события начинают развиваться в более крупном масштабе, чем это было до сих пор и, посему естественно, что переброски на наш главный фронт свежих сил за счет германских армии, дерущихся против англичан и французов, ожидать нельзя.
Напротив, бросаются в глаза те сведения, которые говорят, что Фердинанд Кобургский, находящийся сейчас на франко-бельгийском фронте, понукает своего министра и главнокомандующего генерала Жекова прислать к Вердену несколько болгарских дивизии. Видимо там сейчас нужны новые резервы, которых у германцев не имеется большого запаса.
Исходя из этого соображения и обращая внимание на то, что германцы заняли Варну, выслав при этом болгарские силы в сторону Золотого Рога (у Константинополя), можно предположить, что на нашем главном фронте германо-австрийские армии готовятся, главным образом, к отпору нашего общего наступления. В виду того, что на новые подкрепления особенно рассчитывать не приходится, наши противники стараются возместить этот недостаток присылкой колоссальной массы снарядов и вообще всяких других технических средств борьбы.
Все то, что приходится наблюдать за последние недели на нашем фронте, особенно с того времени, как начались бои под Верденом, можно назвать боями, предвещающими собою события, довольно крупного масштаба. Оживление, временами доходящее до наступательных попыток крупными разведывательными частями, указывает на то, что обе противные стороны усилили боевую разведку и следят друг за другом или прикрывают тем или иным способом происходящие на позициях перегруппировки своих сил. Особенно заметно это оживление на крыльях боевого фронта на берегах реки Западной Двины и на фронте к югу от реки Припяти, Стыри и до Румынской границы.
На фронте Рижскаго района происходит обычная перестрелка и поиски разведчиков, которые указывают на то, что обе стороны с крайним вниманием следят друг за другом, не выпуская ни одного свободного промежутка времени, чтобы не произвести обстрела неприятельских позиций или не выслать сильных партий для добычи тех или иных ценных в боевом отношении сведений.
В районе к югу от острова Далена вновь начали появляться немецкие бронированные автомобили, один из которых пытался обстреливать наши окопы со стороны местечка Репе, но благодаря удачному огню нашей артиллерии быстро был отогнан.
В Икскюльском направлении происходила, как говорит официальное наше сообщение, артиллерийская перестрелка, причем наша артиллерия наносила весьма чувствительный урон противнику около деревни Борковиц (на левом берегу Двины, в пяти верстах к югу от местечка Икскюль), где удачные попадания наших снарядов наблюдались среди неприятельских батарей и группы немецких войск, пытавшихся подойти к левому берегу реки Двины в районе названной деревни.
В Якобштадтском районе германцы обстреливали окрестности железнодорожной станции Нижний Зельбург, находящейся в 12 верстах на северо-запад от г. Якобштадта, на левом берегу Двины, в семи верстах от последнего. Видимо, германцы, обстреливая это направление, имели в виду продвинуться вдоль Митаво-Крейцбургской железнодорожной линии, с тем, чтобы выйти к мосту через реку Двину и отрезать с севера группу наших войск, действующих на левом берегу этой реки. Наши позиции в районе Якобштадта занимают плацдарм к северу, к западу и к югу от этого города, радиус которого не менее 12—15 верст. Железнодорожный мост, о котором только что было упомянуто, находится в 8 верстах к северу от Якобштадта.
На фронте Двинских укрепленных позиций, в окрестностях Тенненфельда (между Иллукстой и Поневежской железной дорогой) штаб Верховного Главнокомандующего отмечает новую оживленную перестрелку, в которой принимают участие, вместе с артиллерийским и ружейным огнем минометы, о характере деятельности которых упоминалось в предыдущем обзоре. Настойчивость противника в направлении Поневежской железной дороги на Двинских позициях заслуживает быть отмеченной.
На юго-западном фронте, как и накануне в Галиции у Колки и на средней Стрыпе, происходят удачные для нас столкновения с частями неприятельского сторожевого охранен
Предлагаю вниманию уважаемых читателей очередную публикацию приквела про дядю Прохора. Публикации "про Степку" теперь будут продолжать выходить по понедельникам и пятницам, а публикации этого цикла - по средам.
Проня открыл глаза. Он лежал на холодной и мокрой земле, а батарейный лекарь, раньше вызванный для оказания первой помощи неудачно приземлившемуся Федору, теперь ощупывал ему голову. Голова у Прони действительно болела, но не сильно. А вот в левой руке выше кисти разгорался настоящий пожар. Лекарь закончил свои манипуляции с Прониной головой и положил ему сложенный шлем под затылок со словами:
- Лежите покаместь, вашбродь, на голове у вас только шишка... Лошадкино копытцо вскольз прошло.
Прапорщик прореашировал на эту хорошую новость:
- У меня, похоже, рука сломана... Левая...
Над Проней и сидевшим рядом с ним лекарем стояли трое офицеров и громко спорили:
- Было пять взрывов!..
Нет, шесть!..
- Пять, пять...
- Сис!..
Шесть взрывов слышал Луи, его поддерживал артиллерийский прапорщик, который оказался финским бароном. На пяти разрывах настаивал штабс-капитан Дидзис. Лекарь тем временем попросил Проню снять куртку. Жар в лнвой руке сменился сильной тупой болью. Рукава офицерского френча и нательной рубахи лекарю пришлось уже поднимать самому. Он стал ощупывать прапорщику руку, а тот старался в это время не застонать от боли. Буркнув "всё ясно", лекарь полез в свою санитарную сумку за "шинами".
Между тем офицеры вроде бы пришли к единому мнению, что на позиции немецкой "трубы" после разрывов четырех артиллерийских снарядов ещё сдетонировали два заряда. Теперь у спорщиков появилось время и желание узнать, на сколько пострадал Проня. Прихромавшего Федора, которому лекарь до этого уже успел вправить вывих лодыжки, все (включая и самого рядового) уже считали обратно вернувшимся "в строй". Диагноз лекаря, заканчивающего умело и туго бинтовать "шины" у прапорщика на руке, был однозначен:
- Вашбродь, закрытый перелом левой локтевой кости предплечья!
На поляне появилось новое действующее лицо, пехотный прапорщик верхом и с радостными криками:
- Господа, это полный успех!.. Она взорвалась! Ай-да артиллеристы, ай-да молодцы!.. От нашего капитана будет обещанный ящик... А полковой командир обящал подать рапорт по команде с фамилиями отличившихся!..
Прапорщик уже спешился и подбежал к своему артиллерийсуому "визави", пытаясь его обнять и одновременно представиться штабс-капитану Дидзису как старшему в чине из присутствующих офицеров. Пехотного прапорщика пришлось коротко ввести в курс дела. После этого он уже пытался пожать руку Проне, который к тому времени направлялся к повозке, намереваясь отбыть "к эскулапам".
Остаток дня прапорщику со сломаной рукой пришлось провести в лазарете, куда его всё-таки отвёз на своем "бусе" безотказный Луи. Переняся опять довольно болезненные манипуляции пожилого военного врача, потом процедуру гипсования и после переночевав в четырехместной палате уже с загипсованной рукой, Проня твёрдо решил долечиваться "на дому". Рука к середине ночи уже не так сильно болела. Прапорщик отказался от обезболивающей микстуры.
Навестивший его в середине следующего дня Луи, выразил готовность доставить прапорщика Олевск, уверив его в том, что "мадмазели Кати" обязательно что-то придумает с его лечением и жильём. Проне при этом безусловно не надо будет постоянно находиться среди калек, которые составляли основную массу обитателей "реабилитационного узла". На том и порешили.
Хозяйка реабилитационного узла была очень рада видеть Проню, а ещё больше она обрадовалась Луи. На ужин были поданы котлеты из кабанятины и фирменный пирог с грибами. Солёные рыжики в качестве закуски были просто великолепны. Проня даже на правах пострадавшего за Отечества позволил себе две рюмки настойки. Луи с хозяйкой "раздавили" почти полный графин этой настойки, а потом перешли на французское шампанское, бутылку которого привез с собой Луи. Выпивая очередную рюмку настойки залпом и похрустывая солёным рыжиком француз каждый раз бормотал:
- Мон дьё, это лучше, чем коньяк закусывать трюфелями...
Проню разместили в пустующем флигельке, который "мадмазель Кати" недавно выкупила у соседей. Во флигеле только что закончили делать ремонт и внутри ещё пахло не до конца просохшими белилами. Спал Проня после сытного ужина, двух рюмок настойки и двух бокалов французского шампанского "Монополь" на пышной перине вполне комфортно. в начале ужина Рука его уже почти не беспокоила, только сильно ограничивала свободу передвижений и некоторые манипуляции с одеждой. Для этих "манипуляций" прапорщику был ещё с вечера выделен бойкий мальчишка лет двенадцати. За пятиалтынный в день Гриша ещё стал бегать прапорщику и в лавку, и за газетами.
Луи уехал из городка на следующее утро, а уже под вечер в Олевске появились Дмитрий и Николай. Они, получив замечание во время "организационного" совещания от капитана относительно плохого знания немецкого языка и теперь регулярно раз в неделю наведывались в Олевск на "спаренные лингвистические уроки". Уроки они брали у местной молодой учительницы младших классов, выпускницы позапрошлого года женской гимназии в Киеве. Один урок проходил в "вечер приезда", потом был "семинар в форме ужина" в местном трактире, на котором полагалось между собой говорить только по-немецки. Второй урок был на следующее утро и после этого прапорщики уезжали к местам своей службы.
За полчаса, которые оставались у прапорщиков до первого занятия они узнали у Прони обстоятельства полученного им перелома и поделились новостями, имеющими к этим "обстоятельствам" некоторое отношение. По распоряжению капитана такие "аспидные" разведкоманды начали создавать в обеих швардейских стрелковых командах. Рядовой Федор Кнутов перешёл в разряд "инструкторов и мастеров", а возглавил "головную команду" по своей инициативе артиллерийский прапорщик Петр Мунк, который развел очень активную деятельность "с уклоном в удовлетворение артиллерийских надобностей". Проня, услышав про такие новости, ощутил лёгкий укол ревности, но виду не подал. Молодые люди договорились встретиться на "семинаре"-ужине в единственном в городке более или менее приличном трактире и на этом прапорщики-"школяры" заспешили к своему вечернему занятию.
Звали учительницу прапорщиков Клара Яковлевна, была она очень симпатичной и бойкой на язык. Со своими великовозрастными учениками она старалась держаться очень строго, но иногда украдкой прыскала в кулак от демонстрируемого своими учениками остроумия. За "семинаром"-ужином, в котором Проню пригласили принять участие, трудно было не заметить, что оба "ученика" добиваются повышенного внимание со стороны своей юной учительницы. Третий прапорщик, понаблюдав больше часа за этой "уездной ярмаркой тщеславия", сославшись на боль в руке, не стал дожидаться десерта, попрощался с компанией и покинул трактир. Он решил посвятить остаток вечера написанию очередного письма Инге.
На следующий день после утреннего визита врача, который теперь при каждом посещении "реабилитационного узла" заглядывал и к Проне во флигелек, прпорщику довелось познакомиться и с местным околоточным. Полицейский служитель был мужчиной лет сорока высокого роста и крепкого телосложения. Звали его Игнат Матвеевич. Ещё в самом начале знакомство он не забыл упомянуть, что сразу после войны с японцами он успешно окончил школу полицейской стражи в Вильно, успел выслужить после этого чин колежского регистратора, а в Олевск был "сослан" из Киева с понижением в должности в прошлом году "по недоразумению".
Проня не стал выяснять, что это было за "недоразумение", а предоставил Игнату Матвеечу за стаканом чая с лимоном самому "обрисовать" причину его визита. "Зарисовка" причины заняла больше часа. Основой, как понял Проня, было его участие в отбитии ночного нападения на "бус". Причиной "номер два" явилось ещё одно нападение, более успешное, чем в прошлый раз, произошедшее третьего дня. Были убиты двое стражников, сопровождавших подводу для армии с грузом сапог и ремней. Подвода, запряжённая парой лошадей, пропала. На месте нападения были найдены такие же гильзы от "берданки", что и "в прошлый раз". Игнат Матвеевич упомянул такж, что гипсовые слепки, сделанные со следов на земле, оставленных предполанаемыми преступниками "в первый раз", оказались идентичными следам "во втором случае". Про слепки следов Проня услышал впервые, но виду не подал.
Результаты сравнения извлечённых из тел убитых стражников пуль при сравнении с пулями, извлечёнными из стенок "буса", позволили с "большой уверенностью" утверждать, что они были выпущены из одной и той же пары "берданок". А после этого Игнат Матвеевич понизил голос и поведал Проне, что согласно выводам французского судебного врача Балтазара, ударник всякого огнестрельного оружия при выстреле оставляет своеобразные следы на шляпке гильзы. Данная теория, была выдвинута Балтазаром в статье, опубликованной ещё "за год до войны". Эта статья случайно попалась на глаза Игната Матвеевича в позапрошлом году и касалась не только ударника, но и упора затвора. В свою очередь характерные каждому огнестрельному оружию следы на ударниках и затворах, позволяли различать их в зависимости от типа оружия. Проню от таких подробных объяснений стало немного клонить в сон, но оказалось, что и найденные на обоих местах преступления гильзы соответствуют этой теории.
В второй части своего монолога Игнат Матвеевич стал ещё более откровенен и поделился с Проней своими "сокровенными мыслями". Эти мысли сводились к тому, что с помощью раскрытия этого преступления околоточный намеревался получить "реабилитацию" и, по крайней мере, вернуться к своему прежнему месту службы в "большой город". От прапощика требовалось всего две "вещи". Первая состояла в том, чтобы "замолвить словечко" перед своим военным начальством, и "в идеале" получить какое-нибудь "благодарственное письмо" или, в крайнем случае, телефонограмму, в которой были бы отмечены заслуги околоточного. Вторая "вещь" была связана с какими-нибудь "дополнительными и существенными для сыска деталями первого нападения, наблюдениями, подозрениями и гипотезами".
Проня улыбнулся и спросил допившего второй стакан чая околоточного:
- А как же правило "баш на баш", Игнат Матвеевич?
- Не понял, вы о чём, Прохор Лукич?..
- В детстве вы не играли в игру "меняемся не глядя"?
- Нет, знайте ли... Я с двенадцати лет работал, дяде в лавке помогал...
- Ну, вы меня просите и о том, и об этом, а сами-то что взамен предлагаете?
Околоточный немного смутился, коротко задумался и ответил:
- Я буду держать вас в курсе, сообщать о ходе сыска.
- Уже кое-что...
Про первую вещь Проня сообщил своему собеседнику, что ему пока нечего добавить к тому рапорту, который он составил на следующий день после нападения. Он обещал "подумать ещё раз", поговорить с Луи (возможно у французского капитана что-то важное отпечаталось в памяти). На том они договорились и расстались.
На следующее утро Проню разбудил громкий и ранний стук в дверь флигелька. На пороге стоял взъерошеный Игнат Матвеевич, мявший шапку в руках. Он выпалил хриплым голосом открывшему дверь полуодетому прапорщику:
- Сегодня ночью ещё одно нападение на военную повозку!.. И я теперь почти знаю наверняка, кто это был!.. Но вы должны мне помочь!..
Вечная Слава и Память всем защитникам Родины!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
