Тут и до Новгорода начинают (ну, надо же как оперативно) доходить слухи о том, что кто-то по всем земля новгородским нападает на селян, идущих в Новгород ратному делу обучаться. Тысяцкий Радим хочет послать человек 50 дружинников на искоренение бандитов, чему яро противятся бояре. На бояр без слез не взглянешь - в понимании режиссёра это всё дремучие старцы, или эдакие пузаны, или похожие на хорьков - только и думают, как бы лишнюю копейку сберечь.
Остаётся загадкой, как при таком руководстве Новгород вообще существовал. Посадник, которому непонятно чья корона сильно давит на слабенький мозг, принимает удивительное решение борьбы с «бандами»: дружину на отлов разбойников посылать не будем, а из малых острогов пусть посылают не пять человек, а дюжину. Так им сподручнее обороняться будет. Так в первой группе и было под десяток парней. Какая разница: пять хлопцев в лаптях и с дрекольем или двенадцать против «медвежатников» в броне?
Удивительное (хотя нет, для этого сериала) дело - фактурных злодеев Горыню, Стрегула и Толстопуза слили, а малахольного Фрола оставили на развод. Уже понятно, что его «снарядили» отыгрывать аналог Малявы из «Дружины», вот только Малява был куда более интересным и запоминающимся персонажем. Если в предыдущей серии, Варун бежал из темницы вырубив охранника, то слабосильный Фрол поел земли и притворился бесноватым. Стражник запричитал и побежал за батюшкой ... оставив дверь поруба открытой, Фрол и вылез беспрепятственно на волю.
Как он расковался от цепей - решили не показывать. Бежать из Русы он пока не собирается, зашёл в кабак спокойно (в том же своём приметном синем кафтанчике и шапке, сверкая не менее приметной кошачьей мордочкой), поел и выпил, утащив крест собутыльника. Кстати, заодно и выяснилось примерное время действа сериала.
Парень, выпивающий с Фролом говорит, что его дед вместе с Александром Невским шведа воевал. А то я всё думал, как время «Витязей» стыкуется с миром «Дружины», ну, теперь «ясно», что события происходят несколько позже. По городу Фрол ходит, накинув на голову какой-то балахон, однако, чем это помогает ему маскироваться, я всё равно не понял - его усишки и шапка за версту видны. Он ещё и в «рекруты» новгородские собирается записаться.
Тем временем в остроге, Миру долбанул припадок - видения пошли, что с её братом беда. Логики маловато как всегда - Мира ещё и самоубиться зачем-то хочет. Агафон быстро сгонял за Варуном, он же травник. И опять ясно, что «богатый» фантазёр-режиссер, будет дублировать любовную линию Аникей-Лада, теперь это - Агафон-Мира. Почему не Белогор-Мира? Даже вот обидно за Белогора, то есть, если мужику за сорок, так он и за молодушками не может теперь приударить? Да и с какого бока здесь Агафон припёка, если это Белогор Миру две серии спасал?
В общем, решили витязи, дав Мире безуспешно варуновских травок, что помочь ей может только возвращение брата и пошли по следам «рекрутского» отряда, тут и на место бойни вышли, поняли, что братец жив. Но кто же это сделал? Тут Варун, конечно:
- Слышал я про народ дикий, что богам своим молится, но, где они не знаю, за пять лет никого не видел...
Опять дикари? Ах, да - «племя» заменили на «народ», это же совсем другое. Вспоминает Варун, что живет здесь где-то бабка колдунья по имени Досада, вот она, может знает. С бабкой этой сплошная веселуха, логика сценария по-прежнему продолжает ускользать. Во-первых, Варун идти к ней боится, так как опасается ... колдунов. Свою собственную дружбу с волками и знахарство, витязь, видимо объясняет сугубо научными практиками и методиками. Никто, мол, кто к бабке этой ходил, назад не вернулся и поэтому идите одни, а я поодаль подожду.
Возле хижины бабки Досады, человечьи черепа понатыканы, но Белогор с Агафоном на гостеприимство её отвечают и «чаек» спокойно пьют. Так вот, слухи о которых говорил Варун, мало того, что небезосновательны, так еще и бабка сама признается в массовых смертоубийствах окрестного населения. После того как у Агафона и Белогора после бабкиного настоя, руки-ноги отнялись. Людей я, мол, ненавижу и вам теперь конец, ребята, говорит бабка Досада.
- Как же так, мы же дела не закончили и вот помирать теперь! - вещает парализованный Белогор.
- Какого это дела?
- А вот убийц ищем!
Так это совсем другой коленкор, говорит бабка: дала им противоядия и на подвиги благословила супротив «нелюдей этих». Надо думать, она и «людей» ненавидит и «нелюдей» тоже. Когда осмелевший Варун ворвался в хижину, витязи уже очухались и учитывая нежную и ранимую психику своего отшельника и его бзик насчет колдунов, решили о злодеяниях бабки Досады ничего ему не рассказывать. Дескать, бабка нам помогла, и дорогу к этим врагам сказывала.
В дурные головушки Агафона и Белогора почему-то не приходит совершенно очевидная мысль. Бабка Досада сама призналась в том, что она маньячелло. Внимание знатоки вопрос: сколько ещё народу, всяких там калик перехожих и грибников/охотников заблудившихся, она изведёт со свету, прежде чем окочурится, ведь выглядит она довольно бодро? А души погубленных зловредной бабкой не взывают к отмщению?
