Вроде и многое прояснилось тем вечером с видениями прошлого и будущего, но Фотиния вдруг погрустнела и совсем уж сникла, когда немного погостив, тетка Акулина покинула поляну.
- Сама не своя ты последнее время, - не преминула заметить Зелейница. – Гложет что?
- Жаль, не увижу я, как растет мой мальчик, - призналась ворожея. – Вернется уже повзрослевшим.
- Вон оно что… Не печалься, с нашими умениями обязательно найдем выход!
Внимательно приглядевшись к наставнице, Фотиния насторожилась.
– Что-то задумала? – с надеждой прошептала она.
- Есть одна мысль, - загадочно ответила Зелейница. - Только дай ей докрутиться!
- Зелейница милая, да пусть докручивается! – сложив ладони, младшая ворожея похлопала подушечками пальцев. – Обещаю, ждать стану терпеливо!
- Вот и славно, - обняв ученицу, наставница почувствовала, как вздрогнули у той плечи.
Смотря куда-то вдаль, Фотиния словно прислушивалась к чему-то.
- Никак услышала кого? – боясь спугнуть чужое видение, тихо спросила старшая ворожея.
- Пока нет. Лепешек вдруг захотелось.
- Каких еще лепешек?
- Знаешь, такие из тонко раскатанного теста и в масле обжаренные.
Собираясь мыслями, Зелейница помолчала.
- А кому захотелось? – поинтересовалась осторожно. – Тебе, или тому, кто к нам направляется?
- Уж точно не мне, - мотнула головой Фотиния. – Я таких не ела, а пред глазами так четко нарисовались, даже вкус их почувствовала. Вкус и запах… - и она беспомощно посмотрела на наставницу. – Кажется, знаю, кто скоро на наш порог ступит.
- Я тоже, - откликнулась Зелейница. – Казахское это блюдо… Сможешь ли ты принять ее, милая?
- С вашей помощью смогу! И сделаю это ради отца Гриши.
- Вот он уже для тебя и не Артем, а отец Гришатки…
- Мне так легче, - произнесла ведунья, как отрезала. - И лепешки ее любимые приготовлю и встречу как дорогую гостью. Потому что я более не Лана, которую обидеть можно. Я Фотиния-повелительница снов! – и, гордо вздернув подбородок, она развернулась и скрылась в доме.
Дождавшись, когда за ученицей захлопнется дверь, Зелейница тяжело опустилась на стул.
- Нет ничего опасней растоптанной любви, - пробормотала горько. – Такие вещи может натворить страдающее сердце, что за годы не разгрести. Помоги, Гораксенушка, покажи тропку истерзанному сердечку…
За ужином властительница трав предупредила друзей о скором визите нежеланной гостьи.
- Мне с самого начала эта идея поперек горла, - смуро заметил Дымарь. – А если эта… как ее?
- Саягуль, - неохотно подсказала Фотиния.
- Ага, она самая… Если она узнает тебя?
- Да она только глаза мои и видела. Глаза и волосы.
- А вот глаза и волосы твои и есть главные отличительные черты! По ним тебя и незрячий узнает! – нервными движениями главный чародей вытащил из кармана трубку и, приметив, как шарахнулись от ее вида друзья, недовольно цокнул. – Да прекратите уже! Для крепкого сна и для покою на душе раскурю, - забубнил под нос.
Выпустив порцию тумана, Дымарь немного расслабился.
- Когда лепешки печь собираетесь?
Взглянув на дорогу, Фотиния снова прислушалась.
- Пока не ясно, - тихо обронила в вечерний воздух.
- Либо собирается, либо добирается, - качнулась в ответ остроконечная шапка кудесника. – Если хоть отдаленно ты напомнишь ей Лану, то не жди искренности.
- Есть идея, - смущенно кашлянул Алатырь.
- Выкладывай, не стесняйся, - нахмурившись в его сторону, Дымарь выдохнул дым, клубы которого, повиснув над столом, превратились в фигуры диковинных животных, что поднимаясь к темнеющему небу, постепенно таяли, таяли…
Проводив взглядом несуществующих животных, Алатырь вытянул вперед кулак и нарочито медленно разжал его; на ладони заиграл камень такого редкого и яркого василькового цвета, что чародеи невольно зажмурились.
- Что за фокус еще? – пребывающий явно не в духе главный кудесник подозрительно повел бровями.
- В тот день, когда ты дал нам задание разузнать о будущем Гришатки, Водоскат надоумил меня сделать для Фотинии что-нибудь эдакое… оригинальное и необычное. Ломая голову, чтобы такого интересного придумать, я забрался очень далеко в горы и наткнулся на сапфир.
- Так это сапфир? – ворожея склонилась над камнем, и в зеленых глазах ее заволновались васильковые поля.
- Как вовремя нашелся камушек! – угрюмые черты лица Дымаря тут же смягчились. – Вы все это видите? – кивнул он на преобразившуюся Фотинию.
Казалось, даже волосы ее слегка отдавали небесной синевой.
- Ох, именно на это я и надеялся! – радостно хлопнул в ладоши Алатырь. – Твои глаза, словно отзеркаливают яркие оттенки, что находятся рядом с тобой! Смастерю тебе украшения; серьги, ожерелье и диадему! В твоих васильковых очах нежеланная гостья ни за что не признает бывшую соперницу.
- Уж не думаю, что эта Саягуль считает ее бывшей, - насмешливо заметил Дымарь. – Фотя для нее навсегда останется бельмом на глазу. Но твоя идея с камнем просто выше всяческих похвал! – одобрил он. – И не удивляйся тому, что наткнулся на такую редкость. Наша Гораксена может незаметно вывести на другой край света, а так же возвратить обратно. Знала горушка к какому камушку тебя направить. Наверняка в сапфире еще какая сила магическая имеется?
Алатырь расплылся в улыбке; медом его не корми, а дай поразглагольствовать о камнях.
- Ты прав, Дымарь! – с готовностью откликнулся он. – Сапфир мало того что красив и притягателен, он еще усиливает лучшие качества владельца. С ним не страшен обман, камень моментально уловит ложь и поэтому из него получится отличный защитник. Но синий минерал благоволит только к тем, у кого и в мыслях, и на сердце доброта. Если сапфиром завладеет плохой человек, то камень свои положительные качества быстро перевернет в отрицательные.
- Однако, - довольно крякнул главный кудесник. – Разным негодяям надо шарахаться от сапфира, как чертям от ладана?! – и, по-ребячески радуясь своей шутке, заухал филином. – Сколько тебе времени нужно на украшения? – отсмеявшись, спросил серьезно.
- Дайте сегодняшнюю ночь и завтрашний день, - попросил Алатырь.
- Что же, твори, - согласно кивнув, Дымарь задержал взгляд на Зелейнице. – Вот что, милая, растяни для него время, чтобы не перегорел ненароком.
- Будет исполнено, - улыбнулась та. – А сейчас давайте выбросим из головы проблемы и спокойно поужинаем!
И никто больше за вечер не произнес имени нежеланной гостьи, говорили только о светлом и хорошем. С темного неба перемигивались далекие звезды, освещая поляну таинственным и нездешним светом. Редко вскрикивала в горах полуночная птица, а сверчки, воспевая ночь, убаюкивающе звенели в густых травах.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало
