Если ради достижения цели мне придётся стать божеством, я это сделаю.
Эйдзи Микагэ повышает ставки: теперь Дайя Оминэ, ключевой, как мы выяснили, противник главного героя, намеревается посоревноваться ещё и с самим Богом! Желая полностью искоренить преступность, он заполучил шкатулку, которая позволяет ему «контролировать окружающих через их совесть», и рассчитывает на то, что «в итоге у человечества не будет иного выхода: придётся окончательно перестать совершать неблаговидные поступки».
Я хочу, чтобы для всех людей нравственность оказалась на первом месте.
Эту самую шкатулку автор назвал «Тень преступления и наказание», лишний раз подчёркивая влияние родного нашего Ф.М. Достоевского на современную (как минимум) японскую литературу. Приятно, что ни говори, – и это далеко не впервые проявляющееся соседство (вспомним хотя бы легендарную «Тетрадь смерти»!) заслуживает внимательного, самого что ни на есть пристального изучения.
Да какой из меня Бог? Зачем мне им быть? Мне аж поплохело, когда она произнесла это вслух, будто кто-то сунул пальцы в глотку. Никакой я не Всевышний, да и не хочу им становиться.
Но…
– Да, я Бог.
У меня не было выбора. Я был обязан позволить им поверить в это.
Если бы про меня сняли фильм, он бы точно провалился в прокате. История моих попыток возвыситься над простыми смертными, наверное, и впрямь необычная, но такое кино вряд ли кого-то заинтересует: О и его шкатулки слишком уж нереальны.
Да… Но вот если бы на экране показали историю моей прошлой любви, то, может, какие-то деньги она бы и собрала.
Между тем Кадзуки Хосино отвечает сопернику, как может показаться, непропорционально: запирает его… в кинотеатре. Переходя (зачем-то) из зала в зал, Дайя должен будет посмотреть четыре полуторачасовых фильма: «Мы были вместе, но теперь прощай», «В 18 метрах и 44 сантиметрах друг от друга», «Повтор за повтором», «Проколоть уши в пятнадцать», – каждый из которых так или иначе связан с ним самим, рассказывает о событиях его собственного недавнего прошлого.
По задумке (не очень, честно говоря, понятной) впечатления от увиденного вынудят юношу «отказаться от желания» – и это тоже довольно очаровательный (своей наивностью) сюжетный ход, призванный подкрепить давнюю (но часто опровергаемую) мысль, что кинематограф – или шире: искусство! – способно изменить как отдельного человека в частности, так и весь наш огромный мир в целом.
Я же пытаюсь выиграть, а не избавиться от него. И дело не в том, что я не способен прикончить противника. Просто я ведь пытаюсь привить людям моральные ценности, так что ни убивать самому, ни тем более заставлять других это делать – нельзя.
Вот этими руками я только что…
Не может быть… Да что со мной такое? Ещё чуть-чуть – и задушил бы её. Пара секунд – и конец.
Я осознал, что один шаг отделял меня от непоправимого.
Оставаясь в рамках «молодёжной прозы», Микагэ не боится неудобных тем, шокирующих сцен и серьёзных вопросов. Вот мы видим школьницу, которая «занималась проституцией, подцепила ВИЧ и впала в отчаяние, а теперь, чтобы отомстить тем, кто её заразил, продолжает торговать телом и распространять вирус». Вот несколько мужчин насилуют загнанную в ловушку девушку (возвращение к истории, уже рассказанной ранее в одной из предыдущих книг). Вот на наших глазах казнят извращенца-педофила.
А вот Кадзуки вновь поставлен перед страшным выбором: способен ли он… убить – если на кону стоит жизнь любимого человека?..
Но что у меня в голове никак не укладывается… Ты ведь не способен на это. Одно только воспоминание о том, как ты пытался забрать у другого жизнь, будет давить на тебя постоянно. Ты не сумеешь вернуться к повседневности, да и сама она изменится, потому что ты сам уже не будешь таким, как прежде. Но на этом проблемы не закончатся: ты станешь преступником, и закон попросту заберёт у тебя возможность нормально существовать. Кадзуки, ты… Обычная жизнь для тебя важнее всего, поэтому ты не мог взяться за нож… – Она сжала кулак. – Ты не можешь быть злодеем… Не можешь! Кадзуки бы не пошёл на такое!
В этой сцене сосредоточен основополагающий спор этой книги: позволительно ли насилие во благо?.. Казалось бы, чем плоха идея «создать свой совершенный мир»? Почему бы и правда не заняться «очищением мира от всяких уродов»? Построить «новое общество» на идеалах добра и справедливости?.. Разве – вот вечный вопрос! – цель не оправдывает средства?..
Невозможно выиграть войну, не убивая солдат противника, нереально спасти всех гражданских. Иногда приходится быть жестокой. Но как ни крути, правое дело остаётся правым. Да, некоторые мелочи могут омрачить общую картину, но в целом она не изменится.
Но не действует ли в таком случае условный «спаситель» теми же средствами, что и те, от кого он всех прочих хочет спасти?.. Разве это выход – «избавляться от людей, чтобы решать проблемы?» Не является ли эта прекрасная мысль – «что мир можно сделать лучше через насилие» – заблуждением?.. Ведь «пролив кровь, ты перестаёшь быть человеком», – и тогда «все твои принципы теряют смысл»… Почему кто-то уверен, что именно он может решать, «кому жить, а кому умереть»?..
«Вы не боги, никто из вас не идеален, – срывается на крик Кадзуки, – тогда как вы можете определять людские судьбы? Вы же в любой момент можете ошибиться!»
То, что ты делаешь, не расплата, не правосудие, а обычное убийство. Шкатулка свела вас с Дайей с ума и заставляет совершать новые и новые преступления. Вы занимаетесь тем, что историки называют массовыми чистками! Вы творите не революцию, а беззаконие. – Я подошёл вплотную к Ирохе, она всё молчала. – Поэтому я вас остановлю.
Не могу сказать, что «Пустая шкатулка и нулевая Мария» –как эта конкретная пятая книга, так и вся серия (выходящая у нас, кстати, в переводе Сергея Литвиненко) – произвела на меня большое впечатление. Мне не кажется, что эти повести обладают какими-то там выдающимися литературными достоинствами. Однако то, что их автор старается проговорить – причём весьма многословно, голосами не одного, а разных своих персонажей – столь важные и сложные порой вещи, не может не вызывать уважения.
Люди творят зло уже одним своим существованием.
Многие привыкают к своим порокам – мы всё себе прощаем, потому что по природе эгоисты. Со стороны наши поступки кажутся ужасными, но мы миримся с ними и свыкаемся, даже не задумываясь. Жалеем сами себя.
Мы отвратительны.
Поэтому уже одним своим присутствием на земле мы рушим чужие судьбы.
Завлекая читателя в свой выдуманный мир с сюжетными аттракционами, что могут быть интересны молодому поколению, он вместе с тем погружает нас в варево полярных идей, призывая выбрать свою сторону не спонтанно, как это часто бывает, а обдуманно. Не зря же у него всё действие разворачивается через серию внутренних монологов, где слово предоставляется как самому герою, так и его оппоненту, благодаря чему их позиции открыты как на ладони.
Когда-то я заблуждалась, как и ты. Полагала, что люди, которые не задумываясь кричат: «Казнить их!», просто безмозглые кретины. В конце концов, то, что человек совершил преступление, не означает, что у него нет каких-то других, хороших качеств? И если узнать его положительные стороны, то, вероятно, уже и не захочется с ним расправляться. В смысле, прикончить его легко – но разве мы сами чем-то лучше? Никто ведь не идеален? Например, среди нас много тех, кто считает нормальным выпить и сесть за руль – и они даже не задумываются над тем, что могут кого-то сбить. И, случись такое, проголосовали бы они за собственную смерть? Вряд ли…
Разве может обычный человек вызвать такой ужас? Видимо, да, раз я забыл, как дышать, сердце заколотилось быстрее, руки затряслись, со лба полился холодный пот, глаза округлились, а уголки рта почему-то сами собой поползли вверх.
Условный злодей (да и злодей ли он на самом деле?.. в своём послесловии автор признаётся, что изначально хотел сделать именно Дайю «основным действующим лицом серии») выписан у него по всем правилам: творя (казалось бы) зло, он совершенно уверен, что делает добро. Тогда как герой, которого мы воспринимаем (вроде бы) как положительного, далеко не так твёрд в своих убеждениях, склонен сомневаться, ошибаться, принимать неверные решения…
И Микагэ самоотверженно готов потратить пусть даже лишний десяток страниц, не опасаясь повториться или даже перегрузить читателя каким-либо знанием, лишь бы добиться психологически убедительной рельефности своих персонажей.
Быть может, у него как у писателя не всегда и не в полной мере это получается, но видно, что он очень старается. И от таких стараний невозможно безразлично отмахнуться.
Раньше я был растерян из-за того, что собирался убить Аю против воли Марии. Я сомневался, правильно ли поступаю, не хотел причинить ей боль.
Но теперь она дала мне зелёный свет.
На то, чтобы я раздавил Аю Отонаси.
Я осуществлю тайное желание Марии.
Ох, Мария…
Моя любимая Мария.
Как бы ты меня ни ненавидела, сколько бы ни плакала, я уничтожу твою шкатулку. От неё и мокрого места не останется.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
«Пустая шкатулка и нулевая Мария» Эйдзи Микагэ: книга 4
«Пустая шкатулка и нулевая Мария» Эйдзи Микагэ: книга 3
«Пустая шкатулка и нулевая Мария» Эйдзи Микагэ: книга 2
«Пустая шкатулка и нулевая Мария» Эйдзи Микагэ: книга 1
«Death Note» Цугуми Ообы и Такэси Обаты: «Black Edition. I»
41-й анонс «Бумажных комиксов»: две манга-новинки, три ранобэ + продолжения любимых хитов
Продолжение следует! Ставьте лайк, комментируйте и подписывайтесь!