В самом начале нового (2002-2005 г.г.) тысячелетья в верховьях Малки, в окрестностях Кисловодска и горной части Карачаево-Черкессии археологами были обнаружены несколько языческих святилищ. Описание их, хронологическая и культурная атрибутация – пока что дело будущего, на сегодняшний день возможно лишь констатировать довольно странное обстоятельство, объединяющее многие из этих находок в один ряд – в плане они представляют собой стилизованное изображение рыбы. Кто, какой народ, пребывая в условиях изолированных ущелий, в среде, не предполагающей даже малейшей водной ритуалистики, относился с таким пиететом к рыбе?
В попытках так или иначе объяснить непонятную любовь древних кавказцев к рыбе – в жизни любых горцев планеты Земля рыба, как правило, особой роли не играет, посему объектом поклонения не бывает, в эзотерике не функциональна – мы обратились к истории тюркских народов региона и выяснили еще один, не менее удивительный факт.
Тюрки известны на Кавказе издавна. Если верить Л.Н. Гумилеву, то, например, балкарцы – причем именно под этим названием – уже в пятом веке нашей эры были сформировавшимся этносом. Сам этноним «блкар» армянские летописи относят к II веку до Р.Х., и это натуральная «кость в горле» официальной исторической науки. Что самое примечательное – хотя и балкарцы, и кумыки, и древние булгары, и не так давно исчезнувшие карабулаки в своем прошлом были либо «сухопутными» язычниками, либо «небесными» тенгрианцами, в названиях этих народов четко читается слово «рыба». У булгар, балкарцев и карабулаков – «балыкъ», у кумыков – «къумугъ» (вид лосося). Тюрки вообще – если не считать сельджуков и османов – не были избалованы обилием воды и ее обитателей на протяжении всей их официальной истории.
Тем не менее, один из известнейших авторов X века – Ибн-Фадлан в своих описаниях тюркских народов – прямо свидетельствует: «…мы видели, как одна (группа) поклоняется змеям, (другая) группа поклоняется рыбе, (третья) группа поклоняется журавлям».
Рыба присутствует в названии, по крайней мере, еще двух хорошо известных тюркских народов. Уйгуры – где рыбы, а где их территория! – но этноним «уйгур» абсолютно однозначно перекликается с названием «айгъыр» (щука, акула) – ведь если естественное эволюционное снижение рядности гласных для тюркских языков понимать как уменьшение артикуляционной напряженности, то «уйгур» и «айгъыр» просто фонетические варианты одного слова.
Традиционно «половец» производят от славянского «половый», т.е – желтый. Логика толкователей при этом понятна – так как этот народ известен под этим именем только славянским авторам, а для всего остального мира бытуют «куманы» и «кипчаки», следовательно, трактовать надо в качестве общего экзоэтнонима в противовес общим собственным и т.д. Однако в свое время О.Сулейменов достаточно убедительно показал, что и «кипчак» - всего лишь родовое или племенное название, означающее, буквально, «два ножа».
Если «эки бичакъ» – название племенной группы, то почему не предположить, что славяне Киевской Руси, также не пытались придумать свое общее наименование куманам, а просто воспользовались одним из самоназваний?
«…Выехал Нюргун Боотур на берег океана и увидел Кир Палых». Якутский эпический вариант произношения общетюркского «балыкъ», возможно, проливает свет на этноним «половец». Судя по тексту «Кодекс Куманикус», данный язык практически полностью совпадает с цокающим диалектом современного карачаево-балкарского языка. Слово «рыбак» («рыбарь», «человек рыбы») должно было звучать на нем как «палыгъцы» или «палыхъцы». И в том, и в другом случае для древнерусского языка была неизбежна вокализация заднеязычного «гъ» или «хъ» ("дагъ"-"тау") с последующим переходом этого звука в лабиальный (губной) – окончательный вариант – «палывцы», орфографическое «половцы». И как тут не вспомнить Г.Сенкевича с его пленным половцем, на груди которого были вытатуированы рыбы?
На этом, собственно, можно было бы и закончить историю с рыбообразными святилищами на территории современных КБР и КЧР, если бы… Если бы не цепь фантастических фактов. Фактов, полностью противоречащих бытующим на сегодняшний день этнологическим и историческим положениям, принятым в качестве хрестоматийных.
Во втором тысячелетии до рождества Христова Египет подвергся нашествию так называемых «народов моря». Основными из них были пелишти, шырдан и туруши. Пелишти (пеласги античных авторов – причем в вариантах слово оформлено как «пелихти» и означает «рыбарь»), в конце концов, осели на побережье Средиземного моря, свое нынешнее название Палестина получила от них, Ветхий Завет знает их как филистимлян. Языковая принадлежность последних спорна – с одной стороны первый зафиксированный контакт еврея и филистимлянина происходит без переводчиков, Авимелех напрямую разговаривает с Авраамом (Бытие, Гл. 20, 8-11). С другой – пять дошедших до нас названий филистимских городов никак не трактуются с точки зрения библейского иврита, зато имеют прямые аналогии в тюркском мире. К слову крупнейший город филистимлян – Аскалон. Имя Аскала («благородная башня», «благородная опора» и т.д.) тюркам известно еще в средние века. У того же Ибн-Фадлана читаем: «…Другая группа была с царем из некоего племени, которого называли царь Аскал. Аскал был в повиновении у царя Булгара, но только он (Аскал) еще не принял ислама».
Бог древних филистимлян – рыбообразный бог Дагон, а чуждость филистимлян и иудеев неоднократно подчеркивается в различных местах Ветхого Завета.Но главное – предположив тюркоязычность филистимлян, мы найдем объяснение многочисленным скрытым и явным тюркизмам Ветхого Завета. Нет смысла останавливаться на прямых лексических схождениях, они вполне могут быть случайными совпадениями. К слову, библейский иврит не знает толкования названия «Тора», существующий вариант перевода («закон») единичен и применяется лишь по отношению к данному тексту. Для современного же, например, балкарца первичный смысл слова «Тёре» вполне ясен – возвышенное место в местах народных собраний, с которого и провозглашалось принятое данным собранием решение.
Гораздо интереснее «темные» места Библии. Например, одна из казней египетских – «песьи мухи». Совершенно непонятно в чем наказанье подданных фараона – разве что в количестве этих самых мух, но не думается, что древний мир так болезненно воспринимал нарушение норм санитарии. Зато для тюрка смысл наказания очевиден. «Ит чибин» – прямой перевод «собачья, песья муха» – означает «оса». А засилье последних действительно можно назвать бедствием.
А чего стоит история с «твердью небесной»? Напомним – Бог создал твердь, дабы отделить воду под твердью, от воды над твердью. А потом назвал эту твердь небом. Мог ли Бог назвать разделительную воздушную прослойку (если уж мироздание трактуется как жидкостная среда) твердью? Воистину – не верь глазам своим! Логичнее назвать ее просто «слой». И если предположить, что данный отрывок – текст, изначально принадлежащий тюркоговорящему народу, лишь переведенный на библейский иврит, мы и получим понятие «слой» – «къаты». Все дело в том, что слово «къаты» означает также и «твердь». Подобных примеров множество.
Интересны и другие народы моря. Туруши – принято считать они явились предками этрусков. Что ж, вспомним римских историков, пояснявших, что Ромул сформировал собрание курий «по образцу и подобию этрусских», а кресло главы собрания назвал «курульным» - при том, что в Монголии Ромул не бывал и что такое «хурултай» попросту не знал. Да, а основную политическую и социальную силу раннего Рима составляла особая прослойка, называемая «всадники». Поясним, что «ат уруш» переводится как «всадник».
Повторимся – все это можно расценивать как несистемные совпадения. Более того, в свое время автор в частной беседе высказал несколько вышеприведенных предположений высокопрофессиональному историку. Суть его сомнений и контраргументов сводилась к тому, что в случае родства «народов моря» и современных тюрков, последние должны сохранить хоть какие-то следы водной цивилизации в сфере своей материальной и духовной культуры. Автор с удовольствием приводит – в качестве еще одного совпадения – сокращенный список водных и морских терминов из языка народа, последние полторы тысячи лет проведшего в горах: «богъаз» – пролив; «талай» – океан; «тенгиз» – море; «лагъын» – залив;«курамат» – материк; «айрыкъам» – речной остров; "айырлан" - морской остров; «къырым» – полуостров; «илинкер» – якорь; «желпек» – парусное судно; «желпегей» – парус; «сал» – плот; «къаик» – лодка;«къалакъ» – весло; «кеме» – гребное судно; «жип» – шкот, ванты; «тигин» – мачта; «бота» – прямой парус; «желпегей» – парус вообще; «жырды» – треугольный парус; «элкан» – бушпритный парус, кливер; «ышык» – штиль; «желте» – шквал; «къумугъ» – лосось; «тыш» – форель; «илишар» – сом; «ылышыкъ» – усач; «саджан» – сазан; «андачи» – осётр; «мекер» – стерлядь; «айгъыр» – прибрежная акула; «махи» – пелагическая акула; «таммалакъ» – камбала; «мант» – скат; «жунак» – краб; «балыкъ» – морская рыба; «чабакъ» – пресноводная рыба; «жюнус» – дельфин. И, напомним, в карачаево-балкарском языке солнце не "заходит", "не садится", не "гаснет", не "скрывается", не "закатывается", не "засыпает"... Балкарское солнце "тонет".
