В декабре 1731 года за подписью Анны Иоанновны вышел документ, согласно которому население империи обязано было присягнуть будущему наследнику. Звучал он следующим образом: "Об учинении присяги в верности Наследнику Всероссийского престола, который от Ее Императорского Величества будет назначен".
Такое решение было абсолютно не понятно малограмотному населению. Получалось, что следует присягать тому, кого ещё и в природе не существует. Отсюда и пошли разговоры, да разговорчики на площадях, торгу, кабаках. Так в одном из питейных заведений на Тамбовщине подвыпивший мужик вдруг заявил: "Вы, народ, знаете, кому присяга была? Мне была. Ибо сын я царский Петра Алексеевича Алексей Петрович".
И всем, конечно бы, рассмеяться над ним, всыпать по первое число, да сдать куда следует. Ибо этого пьянчужку "царевича" знала вся округа. Его звали Тимошка Труженик. Круглый сирота, кормился тем, что нанимался к состоятельным крестьянам на сезонные работы. Да вот только на смех его не подняли, а наоборот, стали прислушиваться. Уже скоро вокруг Тимошки образовалась свита верных людей. Слух быстро расползался. А "царевич" ходил по близлежащим селениям, где ораторствовал в кабаках и богатых дворах о справедливой жизни, за что его и его последователей кормили и поили.
Летом 1732 самозванец отправился на юг. На Дону, в станице Яменская, после очередной пламенной речи Тимошка познакомился с беглым солдатом Ларионом Стародубом. Тот, наслушавшись Труженика, тоже объявил себя царевичем, но уже Петром Петровичем. В отличии от Тимошки, который банально зарабатывал на имени сына Петра, Стародуб воспылал желанием собрать войско и идти на Москву. Поняв, что двум царевичам в одном месте это уже перебор, Труженик отправился обратно на Тамбовщину.
К моменту возвращения "царевича" слух о том, что "чудесно спасшийся Алексей" ходит по русской земле в одежде крестьянина, вот-вот откопает тайник с несметными богатствами и пойдет на Москву, распространился настолько, что дошло до ушей тамбовского воеводы Афанасия Кологривова. В октябре 1732 года самозванец предстал пред очи воеводы. На вопрос Кологривова: "Кто таков И пошто воду мутишь? " Тимошке бы молчать и в ноги к воеводе броситься. Получил бы он с десяток плетей, да и прощён был бы. Однако вышло всё наоборот.
Тимошка заявил, что он царевич Алексей Петрович, чудом спасшийся из застенков крепости. Что он истинный царь и вообще, воевода, вези меня в Москву к сестрице Анне. Вроде не дурак, - подумал воевода. Ну что же, в Москву, так в Москву. Труженика заковали в кандалы и отправили в первопрестольную для дальнейшего дознания.
Первое время самозванец не отрекался от своих слов, но дыба сделала своё дело. Тимошка во всём признался, выдал своих последователей, а заодно и ещё одного самозванца - Стародуба. Вскоре его изловили и в октябре 1733 года вместе с Тимошкой Тружеником казнили.
