На самом деле адьютант и управляющий делами светлейшего князя Потемкина Михаил Антонович Гарновский никаких "Записок" не писал. А вот письма писал. И довольно много. Именно его письма чиновнику по особым поручениям при светлейшем - Василию Степановичу Попову были потом произвольно названы "Записками".
Вообще Гарновский фигура достаточно загадочная и противоречивая. Если судить по письмам, которые отправлялись адресату только с самыми доверенными курьерами, человек он был оборотистый, любознательный, умный и чрезвычайно наблюдательный. Многие его "моментальные снимки" просто не возможно заменить сведениями из мемуаров других деятелей, написанных "задним числом". Хотя... Одни современники приписывали ему широкую образованность и знание чуть ли не десятка языков, а другие - неумеренное стяжательство и все побеждающую страсть к богатству. Но вполне возможно, что правы были обе стороны и одно другому совсем не противоречило. По странному стечению обстоятельств именно молодой Гарновский, по рекомендации светлейшего князя, стал управляющим делами в России скандальной герцогини Кингстон, а за одно и наследником ее баснословного состояния. После смерти этой дамы ему отошли все российские "активы" герцогини включая участок на Фонтанке, на котором новый богатый наследник затеял грандиозное строительство.
Удивительно то, что именно эта стройка и этот огромный дом, а не авантюры с наследством, сохранили для нас имя Гарновского. Дело в том, что сия “высотная стройка” да и сам "новоявленный богач" очень сильно раздражали его соседа - Гаврилу Державина. Сосед был человеком довольно склочным, влияние имел, жалобы "по инстанциям" писал профессионально... Да еще и на весьма едкие эпиграммы не скупился... И наверное именно благодаря этим самым эпиграммам “светила русской поэзии” имя Гарновского не кануло в лету совсем безвозвратно.
Вообще в дальнейшем судьба обошлась с Михаилом Антоновичем не милосердно. При императоре Павле он был арестован, заключен в крепость и отдан под суд. Все его имущество было конфисковано и один из богатейших жителей Санкт-Петербурга за один день стал фактически нищим. Правда из крепости его выпустили так и не предъявив конкретных обвинений. Но вполне естественно, что выпущеный на свободу нищий тут же опять попал в тюрьму. На этот раз за долги. Окончательно Гарновский вышел из заключения только в следующее царствование. Возвращаться ему было не куда. Огромный дом на Фонтанке уже давно был отдан под гвардейские конюшни, а потом и под гвардейские казармы.
Поправить свои дела Михаил Антонович так и не смог. Он жил в крайней бедности периодически попадая под полицейский надзор то за очередные спекуляции, то за карточную игру. И даже точной даты его смерти так ни кто и не узнал. Может 1810-й. А может и 1817-й...
А вот судьба получателя интереснейших писем Гарновского сложилась куда более удачно. Василий Степанович Попов даже после смерти Потемкина оставался в фаворе. Он был оставлен императрицей при "собственной особе" и стал начальником Императорского кабинета. Хотя при Павле ему тоже досталось. Должность он потерял сразу, а в скорости попал под караул и под суд. Правда отделался достаточно легко просто уехав в свои южные имения. При Александре Попов быстро вернулся к активной служебной деятельности и занимал высокие посты в Государственном совете. Даже умудрился стать почетным членом Императорской Академии Наук. Умер Василий Степанович почтенным старцем в 1822-м. Похоронен был на Лазаревском кладбище на весьма престижном месте близь усыпальницы. Могила его сохранилась до наших дней. Правда наити ее сейчас не просто. Плита в ветхом состоянии, а с надписями время обошлось и вовсе не милосердно...
Такая вот история.
