Лидия Раевская зажигательно рассуждает о том, что заканчивается и что начинается в 40 лет. Часть первая.
Вы же все помните известную фразу из старого советского фильма «Москве слезам не верит» про то, что в сорок лет жизнь только начинается?
А не вспомните тогда, уж заодно: как эта фраза воспринималась вами лет, скажем, тридцать тому назад?
Потому что, например, лично мне в ней всегда слышался какой-то горький сарказм и вымученный оптимизм: мол, никогда не поздно начать всё сначала. Да, полжизни уже прожито, и прожито как-то не совсем так, как тебе виделось лет в двадцать — но не надо вешать нос, гардемарины: впереди ещё целых полжизни и богатый жизненный опыт! Самое время наконец-то зажить как в сказке.
Но я-то понимала, что это всё говорится просто для самоуспокоения.
Какие там ещё полжизни впереди? Какое ещё «всё только начинается», когда тебе перевалило уже на пятый десяток? Что там вообще в таком возрасте может начинаться-то? Пенсия, радикулит, и клетчатая сумка-тележка, у которой оба колеса держатся на одном иисусьем чуде и синей изоленте? Кого вы хотите обмануть-то, жалкое старичьё?
Ваши попытки вести себя в сорок лет как шестнадцатилетние школьники — выглядят просто отвратительно!
Это в шестнадцать абсолютно нормально позвать в гости своего бойфренда, пока твоих родителей нет дома, и по-быстренькому устроить на их диване свои «мамалюба давай-давай-давай». Но делать то же самое, когда тебе уже за сорок, и теперь прятаться надо не от родителей, а от собственных детей, пока те сдают в институтах зачёты — это какой-то сюр.
Так что себе-то вы можете врать сколько угодно, а вот мне не надо: я вас насквозь вижу, и ни капли вам не верю.
Но это лично я так воспринимала ту фразу — у вас, возможно, всё было по-другому, и для вас она звучала бодро и обнадёживающе. Поэтому, когда вам самим стукнуло сорок, у вас тут же открылось семнадцатое дыхание, началась настоящая интересная жизнь, и всё вокруг сразу заиграло яркими красками.
У меня не заиграло.
Я, ещё до того, как мне самой исполнилось сорок, успела насмотреться на своих друзей, которые этот возрастной рубеж уже перешагнули. И, честно говоря, была в ужасе от того, какие перспективы меня ждут через пару лет.
Абсолютно все мои знакомые, справив своё сорокалетие, очень громко засвистели флягой. Каждый по-своему, но во всех вариантах на это было страшно смотреть.
Кто-то из них вначале пропал на год со всех радаров, а потом внезапно всплыл в совершенно неожиданной конфигурации: к примеру, одна моя знакомая, неисправимая тусовшица и завсегдатай всех Казантипов и Сеншейшенов, пропав куда-то на целый год, вдруг внезапно обнаружилась в Вологде. В составе ансамбля русской народной песни и пляски. В сарафане и в кокошнике. Поющей и пляшущей. И с новым статусом в ВК: «Счастье — это просто быть собой».
Кто-то, из тех, кто побогаче, так же внезапно сорвался среди ночи в Южную Америку, на Мачу Пикчу. И там, выпив какой-то настойки из местных мухоморов, просидел сутки в тёмном чуме, пока не стал слышать голоса, которые объяснили ему, как надо жить дальше. И дальше они стали жить в землянках, где-то посреди сибирской тайги, питаться кореньями и дышать холотропным дыханием.
И я ни на секунду не сомневалась в том, что все они действительно чувствуют себя счастливыми. Только вот мне такого счастья не хотелось совершенно. Я, наоборот, очень боялась того, что в день своего сорокалетия мой сын обнаружит меня сидящей с пяльцами в руках, с улыбкой вышивающей гладью и люрексом ангелочков, играющих на арфах. Или же, что ещё хуже, увидит свою мать стоящей возле входа в метро, и весело наяривающей там на деревянных ложках «Во саду ли, в огороде». А самое страшное во всем этом будет то, что пребывая в таком агрегатном состоянии я искренне буду чувствовать себя абсолютно счастливым человеком.
Но, как говорится, предупрежден — значит, вооружен. Отметив своё сорокалетие, я каждый день прислушивалась к своим внутренним ощущениям и желаниям, стараясь уловить в них отзвуки нездорового свиста. Часами могла сидеть вот так, на одном месте, сконцентрировавшись на своих внутренностях, страшно боясь упустить какой-то важный переломный момент, после которого я уже больше никогда не буду прежней. Обновление операционной системы уже было запущено, и теперь нужно было чётко видеть появившиеся там новые фичи и функции, которые следовало сразу же лечить антивирусами.
И я их видела. Вот только никакому лечению эти функции не поддавались.
Я видела, например, что теперь уже не могу, как прежде, выдуть в хорошей компании литрушечку мартини, а после уволочь всех продолжать веселье в каком-нибудь караоке-клубе, потому что меня уже после одного бокала вина тянуло в сон, а наутро я чувствовала себя так, будто бы всю ночь пила абсент из пятилитровых канистр, а потом играла на деревянных ложках «Во саду ли, в огороде». И ещё при этом плясала в расписном кокошнике матросский танец Яблочко.
Гугл мне это всё безжалостно объяснил замедлением метаболизма и посоветовал принимать Мезим до, во время, и после всего вообще.
Скорее всего, этот совет был просто проплаченной рекламой Мезима, потому что толку от него было ноль.
Так же я ещё заметила и такой момент: отчего-то мне вдруг перестали нравиться шумные увеселительные заведения, зато я чувствовала себя невероятно комфортно сидя вечером на даче у сестры, и распевая с ней нестройным хором песню про «Выйду ночью в поле с конём», будучи при этом абсолютно трезвой. И это, знаете ли, меня в глубине души очень напрягало и пугало. И никакой Мезим от этого не спасал.
А уж когда я поймала себя на том, что ищу, куда бы мне посадить проросшую луковицу репчатого лука — на этом моменте ко мне пришло окончательное осознание того, что моя обычная нормальная жизнь навсегда осталась в прошлом, а впереди теперь только пенсия, радикулит, и клетчатая сумка-тележка с синей изолентой. И ещё, возможно, деревянные ложки и вышитые гладью ангелочки с люрексом.
А ещё — больше никакого секса. Никогда и ни с кем. Потому что, во-первых, ни один нормальный мужчина не захочет заниматься сексом с женщиной, поющей песню про коня под аккомпанемент деревянных ложек, при этом сплёвывавшую прилипшую к губе фольгу от Мезима, а во-вторых, какой нахрен вообще секс, когда у тебя от каждого чиха поясницу заклинивает? Лучше уж, вон, проросшую луковицу посадить в цветочный горшок, а потом съесть у неё все корни, холотропно при этом дыша.
На то, чтобы научиться благодарно принимать осень жизни, у меня ушло где-то примерно года два. А затем, как-то незаметно глазу, то там, то сям, вдруг стали проявляться и очевидные плюсы этой непонятной новой жизни. Не такие явные и веские как её минусы, но зато их количество постепенно начинало выравнивать затянувшийся дисбаланс.
В конце тоннеля забрезжил тусклый свет, а отзвуки деревянной чечётки явно становились всё тише и тише.
В неприятном существовании за порогом сорокалетия определённо появились признаки какой-то позитивной трансформации. Местами даже весьма неожиданной — а потому требующей отдельного разговора.
Вторая часть тут
Лидия Раевская для портала Альтерлит
