232,1 тыс подписчиков

Бестолочи. Часть 12

10 ноября 202310 ноя 2023

14 мин

Джонатан Гетте

Мерзкий острый голос впился в уши. Совсем как 14 лет назад. Да, он вспомнил. Осознание того, что перед ним сидит та самая женщина, которую он буквально вытаскивал из библиотеки, бьёт в голову как отбойный молоток. С лица Генри слетает маска профессионализма и холодного ума. Мужчина рассматривает её круглыми от удивления глазами.

— Хреново с математикой? Можешь посчитать на пальцах, я тебя не тороплю. В любом случае мы ещё увидимся.

Долли уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Она улыбается, явно довольная собой.

— Домой, — Коротко говорит двум мальчишкам, которые разговаривали с полицейским, на груди у него висит маленькая табличка с напечатанным «Бен Макналти».

Сейчас я немного перескочу, потому что описывать абсолютно всё слишком долго. Итак, Генри и Бен спустя час в кабинете.

— Всё, что она сказала – правда? Неужели Эбби была беременна? Нет, это бред! Мы с Эбби были вместе так…. Давно.

— А ты сделай так, как сказала та сумасшедшая − посчитай на пальцах. Сколько лет назад ты закончил университет? — Бен берёт печенье в руки и с наслаждением откусывает сразу половину. А Генри нервно раскачивается на стуле с чашкой кофе в руках.

— 15.

— А сколько лет Тому и Джону?

— 14.

— 14 лет и плюс 9 месяцев беременности. Значит, их мама забеременела как раз в то время, когда ты заканчивал университет.

— Да мало ли кто родился в этот год! — Генри сделал крупный глоток кофе.

— Ну да. И старая чокнутая бабка просто так знает имя девчонки, с которой у вас были отношения, что ты учился в Лондоне, а потом улетел в Америку и самое важное – процитировала свои слова идеально похожим голосом. Конечно, это всё ОЧЕНЬ похоже на дурацкие совпадения. Поздравляю тебя с отцовством, старик. Ты ахринеешь, но будет весело.

Теперь переместимся в нашу любимую локацию.

Район Хакни.

16:00

Долли сидит в зале, покачиваясь взад-вперёд и бормочет. Отвратительно старое кресло обречённо поскрипывает под тяжестью ее тела. На деревянном подлокотнике лежит пульт, с помощью которого старуха мучает телевизор, беспорядочно щёлкая по вдавленным кнопкам. Пульт был едва жив. Как и телевизор. Как и всё в этом доме. Каналы мелькают очень-очень быстро, но слышен только белый шум. Долли всегда так делает, когда выбирает нужную программу - добавляет звук, только если найдет то, что её интересует.

Иногда мне кажется, что время в этом доме замерло лет 40 назад, ещё во времена 90-х. Вся мебель в доме приобретена примерно в те годы. Кстати, Долли прекрасно вписывается в этот антураж, такая же старая и унылая.

Мы с Томом тихо сидим в кухне, пьём остывающий чай и перешёптываемся. Телек – единственное развлечение здесь и мы просто не знаем чем ещё заняться. Короче говоря, веселимся, как можем.

— Бог есть во всём, - бормочет Долли. Нас разделяет лишь стена и пустые дверные проёмы, поэтому её прекрасно слышно.

— Она опять за своё? И в чае тоже Бог есть? — шёпотом спрашивает Том.

— Замолчи, я ничего не слышу! — шикаю на брата.

Одно из наших любимых занятий. Мы слушаем её бормотание, как слушают новости на радио. Ну а что? Заниматься больше нечем.

— Бог есть во всём, — повторяет старуха. — В крови, что булькает в голубых венах, в лае соседского пса, даже в воде из-под крана.

— Аминь! — Том салютовал кружкой, прежде чем отхлебнуть чай. Томас вообще бесстрашный, иногда он творил такие пакости с бабкой Долли, на которые я бы не решился никогда в своей жизни.

Мы давимся беззвучным смехом. Иногда прикольно слушать её старческий бред.

Долли замолкает, мы хлюпаем чаем в тишине.

— Кстати, сегодня Рори звонил, — говорю шёпотом.

— Как он?

— Очень расстроен. Он сказал, что родители Оливера запретили нам троим быть на его похоронах, злятся.

— Серьёзно? Мы даже не сможем попрощаться?

— Рори предложил самим найти его могилу. Что думаешь?

— После похорон обязательно сходим. Но нам придётся подождать, пока мистер Морено поймает того монстра, что убил Рори.

— Хорошо, я позвоню ему и скажу, что пойдём вместе.

Звонок в дверь. В тишине это прозвучало как выстрел и мы оба вздрогнули. Долли замирает. Потом резко поднимается, что сопровождается скрипом умирающего кресла, и стремительно идёт к двери, громко стуча голыми пятками.

Синхронно опускаем взгляд и делаем вид, что очень увлечены чаем.

Старуха распахивает дверь и секунд 30 молчит. Молчит и гость.

— Ты так и не уверовал в Бога, Генри? — слишком язвительным голосом произносит Долли.

Мы переглянулись. Генри? Мистер Морено? Очень странный способ поздороваться с коронером. Либо мы чего-то не знаем, либо Долли совсем сошла с ума.
— В какого именно? — беспристрастно произносит Генри.

Это ввело Долли в ступор. Молчит.

— В настоящего.
— Ну, так в какого именно? Яшму? Будду? Может быть Сета? Или Секмет?
— Я говорю о едином нашем Боге Иисусе Христе. Христианском Боге.
— Это всё Боги, мэм. Вы не верите в моих богов, так почему я должен верить в вашего?

Интригующее начало. Мы оба слушаем затаив дыхание.
— Вы все сгорите, когда наступит второе пришествие Господа. Только верующие поднимутся на облаке в небесную страну, а грешники сгорят за грехи свои, — очень странный аргумент, но других у бабули явно нет.
- Даже не буду спрашивать. Я пришёл не к вам. Я пришёл навестить мальчиков. В таком возрасте у детей гибкая психика, но они пережили ужасное потрясение. Это может отразиться на их психическом здоровье. Где дети?
Старуха фыркнула.

— Откуда я знаю? Где-то в доме.

— Вы опекун и не знаете, где сейчас находятся дети? Как вам вообще доверили опеку? Может поднять вопрос о лишении вас родительских прав?

— Хочешь оставить их сиротами? Или решил сам заботиться о Белиале, папаша? Как объяснишь им своё отсутствие 14 лет?

Мы переглянулись.

— Что за хрень?

— Да замолчи! — Теперь очередь Томаса шикать на меня.

Есть одна очевидная истина — они знакомы куда ближе, чем мы думали.

Послышалась возня. Судя по всему, это Долли перегородила дверной проём.
— Нет. Ты не войдёшь в этот дом. В МОЙ дом.
— Я пришёл с официальным разрешением на визит, и я имею право войти. Если не пустите меня через дверь, я залезу через окно. Что вам больше удобно?

— Ты отвратителен, — делает вывод Долли.

— В этом мы похожи.

Да это полный нокаут!

Судя по звукам, Долли разворачивается и так же стремительно уходит. Она поднялась на второй этаж по стонущим от тяжести деревянным ступеням и хлопнула дверью в свою спальню. Хлопнула так сильно, что с потолка посыпалась штукатурка прямо на наши головы.

Я привстаю, выглядываю в коридор и встречаюсь взглядом с мужчиной.

— Эй, мистер Морено! Идите сюда!

Генри неуверенно заходит в кухню и мнётся на пороге.

Том отодвигает третий стул, приглашая его сесть.

— Чай или кофе?

— Чай, если не сложно, — Генри снимает пальто песочного оттенка, с педантичной аккуратностью перекидывает через спинку стула и садится.

— Чёрный? Зелёный? С сахаром?

— Чёрный, без сахара.

Спустя 30 секунд перед Генри стоит кружка.

— Вот спасибо. Пока на улице так пасмурно, людей может согреть только чай.

Коронер улыбается, потом лезет рукой в карман пальто и достаёт оттуда пакет шоколадных конфет в голубой обёртке.

— Надеюсь, любите сладкое.

Мы оба уставились на него. Полицейский принёс нам конфеты?

— А за что? — логичный вопрос от меня.

— Как за что? За чай. И сегодня Хэллоуин. Раз вы не можете выйти из дома, чтобы собрать конфеты, я решил сам принести их вам, – Просто отвечает Генри, — рассказывайте, как у вас дела? Как вам здесь живётся? Никто не обижает? Бабушка, например?

— Хэллоуин?! Мы совсем забыли о нём! — Томас разочарованно цокнул языком.

Мужчина положил пакет с конфетами в середину стола.

— Давайте, вам нужно это съесть. Я не ем конфеты.

— Не любите сладкое? — Том первый потянулся к пакету.

— Люблю только булочки, особенно со смородиной, — снова мягко улыбается Генри. Впервые за наши встречи вижу его таким расслабленным. — Давайте поговорим о вашей жизни здесь. Вам всё нравится?

Я только пожимаю плечами. Этот вопрос действительно заставил меня задуматься. Мне нравится в этом доме? Хотел бы я здесь жить? Определённо, да. А с бабкой Долли? Наверное, нет. Совсем нет.

- Раньше было лучше, когда мы жили здесь с мамой. Бабка Долли – очень странная, – сказал Том. – Иногда, я не уверен в нашей безопасности, когда мы находимся в одном доме с ней.

- Почему? – Генри сделал глоток чая.

- Да она тронутая! Бабка с ума сошла! – Громким шёпотом говорю я.

- Конечно, она не в себе! Она молится на чай и говорит, что от каждого бранного слова дева Мария будет плакать кровавыми слезами! – Поддерживает меня Том.

- Бестолочи. – Тихо усмехается коронер, смотря на нас.

Конфеты мы съели быстро, а болтали долго. Генри спрашивал про дом, нравится ли нам школа и учителя в ней, как давно пропала мама и что вообще мы помним о ней. Генри попросил сообщить ему, если что-то случится и звонить в любое время. Раз он занимается нашим делом, то несёт за нас ответственность и сказал, что будет иногда нас навещать.

Спустя 10 минут после ухода коронера, Долли пришла.

— О чём вы говорили? Меня обсуждали? Говори сейчас же, — она схватила мою руку чуть ниже предплечья.

— Отпусти.

— Правда? А что ты мне сделаешь, засранец?

— Я позвоню коронеру.

— Генри? Думаешь, он защитит вас? Вы ему не нужны. Никому кроме меня вы не нужны.

Старуха отпускает мою руку и резко отталкивает от себя, так, что я ударился затылком о кухонный гарнитур.

— Да чтоб черт вас всех побрал, — ворчит старая, уходя к себе в спальню и запираясь там. Точнее, раньше это была мамина спальня. Не помню, говорил я об этом или нет.

Мы с Томом ещё долго сидели в кухне и обсуждали то, что сегодня услышали. Кажется, мы стали свидетелями чего-то очень важного.

Ночью мы не спали, болтали до самого рассвета.

Сейчас 06:00. Долли только что уехала к себе домой, где жила до пропажи мамы и сказала, что не знает, когда вернётся. Если повезёт, она останется там ночевать.

Мы сидим на полу в зале перед телевизором, ищем какое-нибудь страшное кино и пьём газировку прямо из бутылки. Точнее, это я ищу кино, а брат возится со своим плеером.

— Может «Челюсти»? — предложил я.

— Нет, они уже надоели, — Том сделал несколько крупных глотков сладкой воды.

— Кстати, ты знаешь, где ключ?

— Какой?

— От комнаты бабки.

— В шкафу, в её пальто, во внутреннем кармане. А зачем тебе? Хочешь заглянуть в Преисподнюю? Ты, правда, готов разозлить Цербера?— Конечно! Ради забавы! Паскудство превыше всего! Долли не убирала мамины вещи, может там есть что-то интересное? Она же не зря так странно разговаривает с мистером Морено, их что-то связывает. И мне очень интересно, что именно!

— Ты уверен? У Долли крышу сорвёт, если она узнает.

— ЕСЛИ она узнает.

— Если? Это хорошее слово. Ладно, пошли. Сначала нужно достать ключ.

Ключ от комнаты старухи мы достали легко, даже напрягаться не пришлось.

Потом долго искали непонятно что. В спальне был неприятный затхлый запах, что-то вроде запаха горького майонеза и желчи. Воняло так, что глаза плачут, и щиплет язык. Скорее всего, так пахнуть все старые люди, но у меня нет желания нюхать стариков.

Начались поиски. Плеер лежал на высокой прикроватной тумбочке, негромко перебирая хитами прошлых годов. Король рок-н-ролла, Элвис Пресли, пел об очередной красивой девушке, что тонет в своих проблемах.

— Так, что мы ищем? — Томас достал из-под кровати картонную коробку, наполненную старыми вещами, корочками от документов и сухими насекомыми. Вещи когда-то принадлежали очень худому мужчине. — Фу, Боже. Что за дрянь?

— Что там? — Я заглянул за плечо брата, а когда увидел что же там, изобразил рвотные позывы.

— Перестань! Меня и так тошнит! Ещё один звук и меня вырвет прямо на тебя! Обещаю, это будет ужасно.

— Это даже не её вещи. И не мамины. Зачем их хранить?

— Может, это вещи ухажёров её молодости?

— Фу! Двойное фу! Нет, тройное! Не говори при мне о таких вещах!

— А я ничего такого не сказал! Что же ты представил, извращенец? Твои ночные фантазии? — Я издевательски подмигнул брату.

— Иди в задницу! Это ты извращенец!

— Ну да, конечно. Тебе всё равно никто не поверит.

— Да замолчи!

— Ладно-ладно. Молчу.

— Повторюсь, что мы ищем?

— Я не знаю. Что-то, что поможет разобраться, что общего у коронера и нашей старухи.

— Блеск. Ищем то, не знаю что. Легче просто спросить у Генри.

— Генри? Да, об этом я не подумал.

— Неужели?

Дверь скрипнула.

— Вот я дура. Забыла перчатки, пришлось вернуться. И не зря. Решили в моих вещах копаться, засранцы? Совсем страх потеряли?

Долли стояла в дверях с раскрасневшимися от мороза обвислыми щеками.

Страх пустил ток по венам, я мгновенно замер с пачкой старых фото в руках.

— Это не твои вещи. Они мамины, — резко ответил Томас. Чёрт. Вот сейчас ему лучше молчать.

— Все её вещи − МОИ вещи! Я породила её на этот свет! Если бы не я, НИКОГО из вас не было бы. Всё, что находится здесь – МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ! Вы оба – МОЯ СОБСТВЕННОСТЬ! Поэтому не смейте трогать НИЧЕГО, что вам не принадлежит!

Долли предсказуемо срывается на визгливый крик. Щёки краснеют ещё сильнее, на шее вспухает вена.

Старуха выхватывает у меня из рук фото и смахивает с тумбочки всё, что там лежало, в том числе и плеер Томаса. Устройство падает на пол и раскалывается надвое, вылетают пружины. Элвис мгновенно подавился словами и утих. Это мамин плеер, её любимый. С момента пропажи, брат везде таскал плеер с собой. Я уже знаю, что Том не простит убийство такой дорогой вещи.

— Истеричка! Чокнутая истеричка! — выкрикнул он прежде, чем я успел закрыть ему рот.

Тут даже я в шоке. Так открыто мы никогда не ругались.

— Том, замолчи! — я хватаю его за рукав и тяну назад, но Томас грубо отпихнул меня.

— Что? Что ты сказал, паршивец?! — Долли боком подходит ближе к нам. Я попятился назад, а Томас непоколебимо стоит на месте.

— Я сказал, что ты ЧОКНУТАЯ ИСТЕРИЧКА!

Долли резко выбрасывает руку и с наслаждением бьёт всей широкой ладонью по губам мальчишке. Впервые за 2 года она ударила кого-то из нас.

— Паршивец. Несносная мелкая тварь. Я научу тебя, как держать рот закрытым. Твою мать научила и тебя научу, — шипит.

Долли хватает Тома за воротник и тащит за собой. Тут уже никакие сопротивления не помогают, старуха сильная как буксир. Я хватаю Томаса за вторую руку и тащу на себя.

— Отпусти! Отпусти его!

— Отпустить? Это ты отпусти, или тоже получишь. Вы оба - грешники. Да вы почти прокляты и ещё смеете открывать свой грязный рот? Так вас воспитывала мамаша? Такая грешница, как ваша мать, могла родить только себе подобных. Пора заняться перевоспитанием. Интересно, я услышу такие словечки снова, если натру мылом твой язык? А потом залью твой рот острым соусом, чтобы из носа полилось. Что ты на это скажешь?

Так она и сделала. Чёрт возьми, она сделала это. Она тащила Тома до ванной комнаты, потом засунула ему в рот небольшой кусок мыла. Том вырывался как мог, отплёвывался от мыльной пены и давился ей. А я хватался за рукав брата и умолял Долли отпустить его. Потом старуха поволокла Тома на кухню и выплеснула ему в рот всё содержимое банки с острым соусом. Кстати, она не врала. Соус действительно вытекал у него из носа. Никогда не забуду, как Томас почти захлёбывался жгучей жидкостью.

Потом она отпустила его и просто ушла.

Сначала мы пытались сами промыть нос и рот, а когда стало только хуже, я вызвал 911. Забрали в больницу. Тому промыли желудок и носоглотку, остался приличный ожёг слизистой оболочки. Выписали капли. Кстати, когда Долли потащила Томаса через комнату, он наступил на осколки вазы, которую разбила бабка вместе с плеером. Врачи вытащили стекло у него из пятки, наложили швы.

Я позвонил Генри, когда сидел в коридоре и ждал окончания всех процедур. Он приехал сразу же, как смог расслышать адрес больницы и номер кабинета.

Боже, как я испугался в тот день. Впервые осознал, что Долли может причинить боль кому-то из нас. Я жаловался коронеру, а тот молча мерил широкими шагами больничный коридор и напряжённо молчал.

Когда все процедуры закончились, Генри отвёз нас в здание Столичной полиции, где нас уже ждали Бен и штатный психолог. Потом коронер долго говорил с кем-то по телефону, пока Макналти и женщина-психолог развлекали нас. Томаса отпаивали прохладной водой, как советовал врач, а я пил чай и заедал дольками кислого мандарина. Генри очень злился. Он молчал и настойчиво звонил Долли. А когда она не отвечала, злился ещё больше. Пока Том пил воду, я присматривался к мужчине. Он раскачивался в кресле и так знакомо хмурил брови. Где-то я уже это видел. Точнее, вижу каждый день. Кажется, я всё-таки понял, что бабка имела ввиду.

Психолог предложила временно определить нас в детский центр для сирот, чтобы там за нами присмотрели, но Генри сразу отказался. И мы оба были этому очень рады.

С бабкой Долли связаться не могли, Генри сказал, что мы пока останемся в Скотленд-Ярде, под его присмотром.

Мы провели в Скотленд-Ярде ещё несколько часов, прежде чем Генри смог дозвониться и старуха приехала. Они долго ругались, часть разговора я всё-таки услышал. Наверное, потому, что они разговаривали криком.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты залила ребёнку в глотку приправу с жгучим перцем.

— Огонь выжигает грехи.

— Что? Что ты несёшь?

— Огнём выжигают грехи, тупица. Я отучала его говорить грязные слова, а для этого нужен огонь. Вот я и добавила огненного перца.

— Сумасшедшая. Думаешь, молитвы и строки из Нового завета – прекрасное оправдание жестокому обращению с детьми?

— Акулы умирают, если перестают плыть хоть на секунду. Я такая же. Перестану молиться и умру. А им не помешает поучиться вежливости.

— Думаешь, детей учат вежливости, заставляя глотать перец? Ты – чокнутая сука, которая опасна для людей. И тебе точно нельзя доверять опеку над детьми.

А дальше я ничего не расслышал, как бы не напрягал слух.

Продолжение следует...