Мичман Володя Барабаш, дежурный по КПП № 1, с раннего утра находился в состоянии, близком к предынфарктному, капитан 1 ранга Пинчук обычно прибывал в училище с 6 до 7 часов, всегда внезапно, потому что приезжал не на служебной «Волге», а общественным транспортом, который и в советское время не страдал излишней пунктуальностью.
Чаще всего он шёл не через центральный вход, а через один из КПП, поди, угадай, на какой он сегодня нацелится, а вдруг на твой. Да, на КПП и вокруг него порядок поддерживается, документация своевременно заполняется, курсант-помощник дежурного лихой второкурсник Женька Мосенков надраен-отутюжен, инструкции дежурный и помощник знают назубок, но… «Лучше арест и гауптвахта, чем встреча с грозным замначучилища!» думал в смятении Володя.
Этот Барабаш тогда был в училище не единственным с такой фамилией, были там и капитан 3 ранга-командир роты, и старлей-политотделец и старший мичман-автомеханик, и курсант-первокурсник. Даже пса-всеобщего любимца в одном из училищных двориков спорые на всякие мелкие пакости курсанты нарекли Барабашом. И когда над плацем раздавался возглас «Барабаш!», все знали, что кроме радостно бегущего на зов барбоса где-то поблизости есть и его менее радостный тёзка с погонами.
Наш Барабаш отличался от трёх первых вышеописанных Барабашей неопытностью и, соответственно, пугливостью.
В политучилище безыдейных не берут, и Володя тоже был активным комсомольцем, но в ожидании возможного катаклизма, прибытия Пинчука именно на его КПП, он неожиданно для себя забыл об обязательном для бойца из резерва партии атеизме и мысленно молил Бога предотвратить это несчастье.
Но, видно, в тот день у Всевышнего Флот не значился в повестке дня, потому что молитвы бедного Володи оказались напрасны: монументальная фигура капитана 1 ранга, как и думалось, совершенно внезапно, показалась из дверей трамвая, остановившегося на траверсе володиного КПП № 1. Поперёк Красной площади, твёрдым шагом «Прямо как его крейсер прёт», подумал ужаснувшийся Барабаш и Пинчук двинулся прямиком в сторону окаменевшего от увиденного юного мичмана.
-Володя, что стоишь, давай на своё на место! привёл его в чувство выглядывавший из-за двери Мосенков.
Местом дежурного при встрече начальников была середина неширокого прохода внутри КПП слева от двери рубки дежурного , в распахнутый проём которой быстро стал старавшийся быть серьёзным Женька. Барабаш рванул к своему пятачку, судорожно одёрнул портупею, приготовился подать команду и… Во рту вмиг пересохло, горло перехватило…
Распахнулась входная дверь и грозный заместитель начальника величественно ступил на территорию училища. Видя, что дежурный не в состоянии что-либо молвить, Мосенков со всей своей новгородской ухарью завопил «Смирна-а-а!» От такой команды мёртвые бы встали. Очнувшийся Барабаш вздёрнул правую руку под козырёк и, сам удивляясь своей чёткости и энергичности, правильно и молодцевато произвёл положенный доклад.
Удовлетворённый соблюдением ритуала встречи капитан 1 ранга, оставаясь по стойке «Смирно», чётко отнял руку от «дубов» фуражки, подчёркнуто, с разделением по этапам, снял с неё перчатку и протянул для рукопожатия Володе:
- Здравствуйте, товарищ мичман!
Для того снова разверзлись небеса никогда за руку с ним никто из капитанов 1 ранга не здоровался, а тут сразу сам Пинчук!
У Володи что-то заклинило в голове. Судорожно сдёрнув перчатку, он боязливо прикоснулся к начальственной руке и, внезапно уменьшившись в росте, глядя снизу на статного Пинчука, пролепетал:
-Здрассте…
Андрей Андреевич Пинчук за 28 лет корабельной службы много безобразий повидал и удивить его было трудно, тем более бестолковому зелёному мичману. Не меняя позы и выражения лица, он снова протянул руку Володе:
- Здравствуйте, товарищ мичман!
Ещё неувереннее пожимая твёрдую ладонь Пинчука своей, вдруг вспотевшей, Володя понял, что ничего не понимает, но всё же нашёл силы ответить начальнику, ещё более беспомощно:
-Здрассте…
Юпитер был велик и ужасен, разъярён и готов испепелить копошащихся где-то внизу неразумных мурашей, но по его внешнему виду это не было заметно. Опять же, «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав».
Не теряя самообладания и строевой стойки, Андрей Андреевич опять протянул руку вконец обалдевшему Володе и ровно, но твёрдо сказал:
-Здравствуйте, товарищ мичман!
Что ему надо?! Что я делаю не так?! впал, было, в отчаянье мичман. И тут его осенило: Господи, что же это я! Подтянувшись, приподняв, как на параде, подбородок, крепко сжав руку капитана 1 ранга, мичман Барабаш во всю силу молодой глотки заорал в лицо начальнику:
-Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а! Ур-р-а-а-а!.
В Советском Союзе командирами гвардейских ракетных крейсеров партией и правительством назначались люди с железными нервами, способные хладнокровно и правильно действовать в условиях всеобщей ядерной войны, и потерявшие ориентиры молодые мичмана не способны были сбить их с толку, даже с трёх попыток, потому Андрей Андреевич, поняв, что ничего от Барабаша уже не добиться, так же невозмутимо поздоровался с Мосенковым: -Здравствуйте, товарищ курсант!,
на что он звонко и бодро, как положено, ответствовал:
-Здравия желаю, товарищ капитан 1 ранга! и уверенно пожал протянутую руку.
Вечером, после смены с дежурства, Женька, рассказывая под общий хохот класса эту историю, добавил:
-Если бы Пинчук ещё на секунду задержался на КПП, я бы точно не удержался от смеха, который меня распирал всё время их здорования, и травил бы я сейчас на «губе».
Спустя пару часов начавшаяся на КПП история продолжилась. На ежедневном утреннем сборе руководства у начальника училища капитан 1 ранга Пинчук, не вдаваясь в подробности, под занавес приказал провести занятия на тему приветствия военнослужащих с Барабашом, который совершенно одичал и не имеет об этом понятия.
Каждый из руководителей, имевших в своём подчинении Барабаша, командир курсантского батальона, начальник политотдела, начальник тыла воспринял это распоряжение на счёт своего Барабаша (почему у них не вызвал вопросов перл об одичании, так и осталось загадкой) и в тот же день хорошенько так поучил подчинённого правилам приветствия, добавив от себя много чего.
Ни один из трёх старших Барабашей, капитан 3 ранга, старлей и старший мичман долго ещё не мог понять, с чего это вдруг персонально его учили отданию чести и прочим премудростям взаимных воинских приветствий.
Да, наверное, и до сих пор не знает об истинной подоплёке этого обучения. Первокурсник всё воспринял как должное: он к тому времени уже привык, что пристальное внимание начальника не может иметь рационального объяснения. А вот два других Барабаша так и остались необученными, и не по вине их начальников.
У четвероногого начальника попросту не было, а ближайший начальник молодого мичмана-виновника «торжества», капитан-лейтенант с кафедры кораблевождения, как и сам начальник кафедры, на совещания высокого начальства не приглашался и знать об этих занятиях ничего не знал.
