Часть 1: ПОДГОТОВКА... К ПАРУСИА
Часть 2: ПОДГОТОВКА... К КРЕСТНЫМ МУКАМ
Часть 3: ПОДГОТОВКА... К ПАСХЕ
ИИСУС: ПРЕДСКАЗАНИЕ
Проповедь Христа о разрушении Иерусалима и втором пришествии (Мф. 24 и 25) прозвучала после того, как Он и апостолы удалились на ночлег — на склоны Елеонской горы (Мф. 24:3). Разговор, по всей видимости, начался в самом конце вторника и продолжался после захода солнца — или, в соответствии с иудейским исчислением времени, на следующий день. Таким образом, согласно иудейскому календарю, те слова, что Иисус сказал сразу после этой проповеди, были произнесены за два дня до Пасхи (Мф. 26:2), то есть в среду. Они были еще одним напоминанием о Его скорой смерти (Мф. 26:1, 2; ср. с Мф. 20:17-19).
Кроме этого краткого высказывания Христа, у нас больше нет документального свидетельства того, как Он провел большую часть среды и начало четверга. Это было затишье перед бурей. Заглянуть в душу Господа за несколько часов до пятницы позволяет нам Ин. 13:1: “Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира этого к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих, находящихся в мире, до конца возлюбил их”. В среду и четверг Иисус, несомненно, продолжал готовить учеников, которых любил. Он, наверняка, также общался со Своим Отцом и, вероятно, отдыхал перед приближающимся испытанием. Он готовился к Голгофе.
СИНЕДРИОН: ТАЙНЫЙ ПЛАН
Христос, может, и отдыхал, но Его врагам отдыхать было недосуг. В среду (Мк. 14:1) синедрион собрался на тайное заседание во дворе первосвященника Каиафы (Мф. 26:3). Каиафа председательствовал на предыдущем собрании, когда было принято решение убить Иисуса (Ин. 11:47-53; см. ст. 49). Не сумев дискредитировать Иисуса в “словесной войне” во вторник, синедрион еще больше укрепился в решении убить Его. Но была одна проблема: они боялись взять Его публично, днем (см. Лк. 22:26), и не могли сделать это тайно, так как не знали, где Он останавливается на ночь. И они решили, что лучше подождать до окончания праздника, чтобы потом взять Его.
ИУДА: ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Дилемма синедриона разрешилась сверх всякого ожидания: к ним явился один из апостолов Иисуса. “И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им” (Мк. 14:10). Иуда, очевидно, оставил остальных апостолов под каким-нибудь предлогом. Каким-то образом он нашел место, где собрался синедрион. Придя туда, он сказал: “Что вы дадите мне, и я вам предам Его?” (Мф. 26:15).
Он “говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им” (Лк. 22:4). Зная расписание Иисуса (см. Ин. 18:2), Иуда мог привести их к Нему ночью. И тогда Его можно будет схватить “не при народе” (Лк. 22:6). Синедрион устраивал такой поворот событий (Мк. 14:11; Лк. 22:5). Они с радостью “предложили ему тридцать сребреников” (Мф. 26:15).
Злодеяние Иуды исполнило пророчество многовековой давности (Зах. 11:12). Многие ученые полагают, что “сребреники” — это сикли (или статиры, эквивалент сиклей). Сикль (или статир) составлял приблизительно четыре динария. Если они правы, тогда “тридцать сребреников” составляют сумму, которую неквалифицированный работник мог заработать за четыре месяца. Приблизительно столько же стоил раб. (См. Исх. 21:32: это была цена раба, которого забодал вол).
Возможно, тридцать сребреников были только задатком — с договоренностью, что остальную сумму Иуда получит после ареста Господа. Согласно Мк. 14:11, члены синедриона “обещали дать ему сребреники”. А Лука пишет, что они “согласились дать ему денег”, а он “обещал” (Лк. 22:5, 6). Если тридцать сребреников были только задатком, то это объясняет старание апостола найти “удобный случай предать Его” (Мф. 26:16).
Предательство Иуды называют “загадкой истории”. С самого того мрачного дня человечество пытается ответить на вопрос “почему?”. Главный побудительный мотив, отмеченный в Писаниях, — это жадность Иуды (Мф. 26:14, 15; см. Ин. 12:6). Возможно, апостол еще не забыл ту обиду, с которой он воспринял выговор Иисуса несколькими днями ранее (Ин. 12:4-8). Вероятно, он был также разочарован тем, что Иисус не сумел выгодно использовать Свою популярность. Г. Хестер пишет:
“У него уже было опасение, что никакого царства Иисуса в Иерусалиме не будет. Без сомнения, он чувствовал, что должна наступить катастрофа, и никакой материальной выгоды ему не видать. Он понимал, что, оставаясь с Иисусом, он практически ничего не приобретет... Поскольку предприятие вот-вот должно было развалиться, он рассудил, что больше выиграет, если возьмет все, что можно, теперь”.
Некоторые пытаются приписать Иуде чистые побуждения, но если бы это было так, сатана не смог бы захватить контроль над его жизнью. Нам говорится, что сатана “вошел... в Иуду” (Лк. 22:3; см. также Ин. 13:27). Эти стихи не означают, что Иуда был так одержим сатаной, что не мог сопротивляться (см. Иак. 4:7). Но “дьявол... вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его” (Ин. 13:2). Сатана вложил эту мысль в сердце Иуды, как подбрасывает мысли нашему разуму: подтасовывая события. Почему дьявол смог повлиять на Иуду? Потому что апостол позволил обманщику управлять собой.
Договорившись обо всем, Иуда вернулся к Иисусу и другим апостолам. Внешне он никак не изменился, но внутри его занимала только одна мысль: “Как мне осуществить сделку с синедрионом?” “И с того времени он искал удобного случая предать Его” (Мф. 26:16).
