Летняя поездка по Поволжью и окрестностям вдохновила на осмысление туристического потенциала европейской части России – и визуализацию в форме карты: пока такой, на коленке. Тут представлены самые популярные туристические районы, как они оформились в моей голове, и если что-то в них не вошло, это не значит, что «там ничего нет». Но об этом позже. Итак:
Условное Золотое кольцо (1) и условное дальнее Подмосковье (1a). То, куда поедет на выходные москвич и подмосквич. Золотое кольцо получилось у меня шире, чем в привычном понимании: включил в него важные в культурно-историческом отношении Рязань, Касимов и Муром с одной стороны, Волгу от Кимр до Ярославля – с другой.
Протуберанцы в зоне 1а – это Смоленск и Селигер. Именно Селигер – «дальняя дача» и для москвича, и для петербуржца. Помню это впечатление на тверско-новгородском пограничье: сначала на дороге доминируют московские номера (их больше, чем тверских!), потом их число выравнивается с питерскими, затем питерские берут верх.
Северо-запад (2). То, куда поедет на выходные петербуржец. И москвич, приехавший на машине, тоже поедет туда.
Русский север (3). Место для любителей тишины, деревянных церквей, длинных летних дней и немного мизантропов.
Калининград (4). Тут все понятно. Как и с Крымом (9)
Заполярье (5). Выделил общедоступную территорию Кольского полуострова (а Терский берег отнес к Русскому северу).
Поволжье (6). Именно так: 30-50 км вдоль берегов Волги (исключая зоны 1 и 1а).
Урал (7). Как и в Заполярье, выделил наиболее популярные и доступные районы.
Черноземье (8). Сложно назвать этот регион популярным туристическим, но потенциал у него огромный. Его развитию способствует популярная трасса М4 (а препятствуют известные временные трудности).
Северный Кавказ (10). Здесь тоже все понятно. Стремительно превращается из опасной экзотики в норму, что можно только приветствовать.
Черноморское и Азовское побережье Краснодарского края (11). Ужас. Но многим нравится.
Повторюсь: если что-то не вошло в карту, это не значит, что а) «там ничего нет» б) «туда никто не едет». Например, суперживописный и ухоженный Себеж слишком далек и от Северо-Запада, и от дальнего Подмосковья. То же самое касается и великолепного Торопца. Зато стилистически они близки северо-восточной Белоруссии (можно было бы даже выделить отдельный туристический район, но культуры трансграничного туризма в этом регионе, кажется, нет в принципе). Интересны окрестности Ростова-на-Дону, ну и так далее. Вообще, неинтересного нет практически нигде, вопрос в том, как это подается – ну или как это мы сами себе подаем.
Я же хотел бы остановиться на регионе, обведенном красной чертой, который посетил минувшим летом. Первый контакт оставил смешанные впечатления. Пожалуй, впервые в жизни, путешествуя по России, чувствую... какую-то недружелюбность что ли. Но особого рода – не как на черноморском побережье Краснодарского края, где это положено в основу туристического бизнеса. Здесь имеет место некая настороженность, происходящая от искреннего непонимания, зачем ты сюда приехал.
Но нравы в России смягчаются, и нынешние трудности – практически «проблемы первого мира», по сравнению с 2008 годом, когда Варандея пытались побить тамбовские урки за то, что он разгуливал с фотоаппаратом по частному сектору.
Вот гостиница при музее в Тарханах (вроде как должна быть туристическим местом). Гостиница новая – и очень неплохая, кстати – но на респешне классическая тетенька с синдромом вахтера, излучающая такую строгость, что становится не по себе. «У нас отбой в 23:00», – говорит она, отвечая на вопрос, можно ли ночью выйти во двор подышать и полюбоваться звездным небом (а оно там совершенно феноменальное). И при этом закрывает дверь в половину первого.
А с утра другая тетенька, лет на 40 моложе, вместо «здрасьте» строжайше говорит: «Что это у вас за чайник?» (чайник походный, из Декатлона, работает заварочным). «В смысле? – спрашиваю я. – Как он работает? – Да никак! В него кипяток наливается». Не верит, провожает подозрительным взглядом по всему коридору.
В том же Кирсанове церковная тетенька встречает нас за оградой храма на подступе к храму словами: «Вы чего хотели? Храм закрыт. Фотографировать с разрешения батюшки».
– Какой у вас суровый батюшка, – говорю.
– Не суровый. Везде так.
– А у нас все везде можно!
– Где это «у вас»?
– В РОССИИ.
И ведь, действительно, где бы я ни был в последние годы – от Мурманска до Владивостока – нигде не было ощущения, что к тебе докопаются, что тебя куда-то не пустят (кроме тех мест, от похода в которые останавливает здравый смысл). Вспоминаю забавный случай из Новочеркасска. Рассматриваю интерьер Вознесенского собора, стоя в дверях и не заходя внутрь, ибо в шортах. Церковная тетенька: «Ну и шо, шо в шортах? Это не повод не зайти в храм, давайте проходите». При температуре +35 богословских диспутов за шорты как-то не возникает, что хорошо и правильно.
(Дело в том, что за год до этого в Ростове, ошибочно именуемом Великим, на меня в аналогичной ситуации попытались напялить юбку, но грех трансвестизма я на себя брать не стал и никому не советую).
Как бы то ни было (возвращаясь к пензенско-тамбовскому пограничью), все это скорее этнографические особенности, связанные с нетуристичностью этих мест, нежели реальные проблемы для путешествующего. И не повод не исследовать этот регион. Вот в Ивановке нам досталась бесплатная экскурсия по музею Рахманинова, потому что заказавшие ее не приехали. Поди плохо.
Итак, границы этого загадочного региона, обозначенного на карте знаком вопроса, определяю как отстоящие от Волги, Дона и Оки на 30-50 км. Примерно так же определил их – не сговариваясь со мной – один мой мудрый подписчик, который, более того, систематизировал свои ощущения. Процитирую его с его разрешения:
Интересно, что местность эта не особо попадает в какие-то архетипы:
- в центральный регион, связанный с Москвой прямой и что важнее обратной миграцией (пусть и кратковременной) уже не попадает, далеко;
- это не Черноземье и тем более не Кубань со Ставропольем с его упором на сельское хозяйство, край намного более лесной;
- с другой стороны, сельское хозяйство там тащит и не так плохо, как в депрессивных по этой части Тверской и Новгородской областях;
- нет влияния и исторического флёра казачества, как на Дону;
- нет столь же глубокой исторической привязки к русской земле, как оно есть в землях, относящихся к Древнерусскому государству (Владимирщина, Новгородчина, Псковщина и т.п.);
- нет ускоряющего влияния Волги, на которую как на нитку нанизаны крупные и достаточно бойкие города (Нижний Новгород, Чебоксары, Казань, Ульяновск, Самара, Сызрань, Саратов, ВоронежВолгоград);
- нет малоросского влияния, как в Брянщине и в Белгородчине.
Северная часть в лице Мордовии и особенно медвежьего угла смыкания Мордовии, Чувашии, Татарстана и Ульяновской области отличается мозаичностью национального состава и некоторыми отличиями от русских. Южная часть в лице Пензенской и Тамбовской, части Саратовской и Волгоградской областей наоборот очень русская. Но, как ни странно, обе части в целом похожи, так что из можно рассмотреть совместно.
Общее впечатление: замкнутое ничто. Сельская глубинка, но не пасторальная, а очень настороженная к незнакомцам. Замкнутая в смысле мало связанная с окружающими центрами жизненной активности. Собственные города (Саранск, Пенза, Тамбов) неплохи сами по себе, но не тянут всё окружающее пространство.
А ещё там много учреждений ФСИН. И явно поселенцы мест сиих, действительно не столь отдалённых, в некоторых районах (не во всех!) там явно оседают, привнося свои привычки и понятия.
Повторю в третий раз: все вышесказанное не означает, что этот регион неинтересен. Наоборот, многих ненормальных он влечет как раз тем, что представляет собой архетипичную глухомань. Сами названия городов – Моршанск, Ардатов, Урюпинск, Барыш, Аркадак – вызывают желание сказать: «я там был!». Но дело не только в названиях: heritage tourist найдет там немало скрытых жемчужин.
Особенность региона – в том, что тебя там никто не ждет. Похоже, местные жители искренне не понимают, зачем ты приехал, и ожидают подвоха..
И нельзя сказать, что они неправы в своем отношении «чего на нас смотреть, езжай дальше». Хорошего в жизни в этом регионе, прямо скажем, мало. Такой показатель, как ВРП на душу населения, не то, чтобы много объяснял, но все же посмотрите: этот треугольник печали в общем и целом беднее соседей.
Столицей его я бы назвал Арзамас, в котором со мной в прошлом году произошел мой личный арзамасский ужас (именно тогда прозвучали великие слова: Мы на периферии люди добрые. Это вы в Москве снобы, а у нас все по-простому. Столицей не только в силу архетипичности, но и настоящего размаха. В прошлом году весь город был перерыт по образцу Нижнего, а в этом – ощущение подходящего к концу большого ремонта (см. фото прошлым летом и этим). Приятно, что по образцу Рыбинска занялись вывесками, хотя получился более бюджетный вариант (но не позорный, как в Плесе).
В любом случае, предрекаю Арзамасу блистательное будущее – и революцию в головах. Нижний уже суперпопулярен – на майские нормальную гостиницу нужно бронировать за пару месяцев. Думаю, то же с появлением М12 ждет и Арзамас, в который теперь реально сгонять из Москвы на выходные на машине (сейчас спокойно можно на поезде, но долго для дневного и коротко для ночного). И, кстати, близлежащее Болдино, которое сейчас тоже на ремонте, тоже станет куда доступнее.
Еще о путешествиях по России: