Вспоминает Герой Советского Союза, начальник военно-пожарной части №2 Чернобыльской атомной электростанции, майор внутренней службы Леонид Петрович Телятников:
«В карауле лейтенанта Правика было семнадцать человек. В ту ночь он дежурил. Третий караул не был таким идеальным, как пишут в газетах. И если бы не этот случай, никогда, конечно, о нем не писали бы. Это был очень своеобразный караул. Это был караул личностей, потому что каждый был сам по себе. Очень много ветеранов там было, очень много своеобразных ребят. Володя Правик, пожалуй, был самый молодой - ему 24 года. По натуре очень добрый, мягкий. Он никогда в просьбах никому не отказывал. Он считал, что должен идти на уступки. В этом, может, была какая-то слабость с его стороны – бывали и стычки, а он виноват оставался, потому что в карауле и нарушения были… Тем не менее он придерживался своей линии. Он очень увлекающийся был, Володя Правик. Любил радиодело, фотографию. Он был активный работник, начальник штаба «Комсомольского прожектора».
«Прожектор» был самой действенной формой борьбы с недостатками, жестоко хлестал все, даже малейшие недостатки. Володя и стихи писал, и рисовал, выполнял эту работу с удовольствием. Ему много помогала жена. Они очень подходили друг другу. Жена его окончила музыкальное училище и преподавала музыку в детском садике. Они внешне даже были чем- то похожи друг на друга, оба мягкие, их взгляды на жизнь, отношение к работе - очень тесно все переплеталось - было единое. За месяц до аварии у него родилась дочь. В последнее время он просил, чтобы его инспектором перевели, все соглашались, но просто ему не было замены.
Самым старым в карауле по возрасту и по сроку службы был Бутрименко Иван Алексеевич, водитель. Ему сорок два года. Это один из тех, на ком все держится. На него все равнялись. И начальник караула, и секретарь партийной и комсомольской организации. Иван Алексеевич был депутатом городского Совета, вел очень большую депутатскую работу… Работали еще в нашей части три брата Шаврея, белорусы. Самый младший - это Петр, он работал инспектором части, а Леонид, самый старший, и Иван, средний, - работали в третьем карауле. Леониду тридцать пять лет, Иван года на два-три моложе, а Петру тридцать лет. Работали они так: надо — значит, сделали.
В жизни как бывает? Пока не ткнешь пальцем - никто даже не шевельнется. Это не только у нас, это везде так. На занятиях, на учениях кто-то старается в сторону уйти, отдохнуть, полегче работу взять… Здесь этого не было.
Когда авария случилась, несмотря на какие-то трения в карауле, несмотря ни на что, весь караул пошел за Правиком, пошел без оглядки… Там битум горел. Машинный зал — сгораемое покрытие, и основная стоимость, если на рубли перевести, — это машинный зал...
...Все чувствовали напряжение, чувствовали ответственность. Только назову имя, сразу подбегает: «Понял». И даже не слушает до конца, потому что понимает, что надо делать.
Ждали только команды... И ни один не дрогнул. Чувствовали опасность, но все поняли: нужно. Только сказал – надо быстро сменить. Бегом.
Как до аварии бывало? «Чего я иду да почему?». А здесь - ни слова, ни полслова, и, буквально, все выполнялось бегом. Это, собственно, самое главное было. Иначе пожар тушился бы очень долго и последствия могли быть значительно большими.
Как я уже говорил, караул Правика первое время находился на машинном зале. Там потушили, и отделение оставили на дежурство под его руководством, потому что машинный зал оставался в опасности. А городская часть, поскольку она чуть позже прибыла, была направлена на реакторное отделение. Вначале машинный зал главным был, а потом — реакторное отделение. Ну вот, Правик потом даже свой караул оставил, побежал на помощь городской части. Из нашего караула погиб только Правик. Остальные пять человек, что погибли, — это были ребята из шестой городской части. Так получилось, что они первыми начали тушить на реакторе.
Там было наиболее опасно. С точки зрения радиоактивной опасности, конечно. С точки зрения пожарной — на машинном зале, поэтому там наш караул и действовал в начальный момент аварии».
Более полутора часов пожарные боролись с огнем в условиях мощного радиационного излучения, в токсичной атмосфере сильного задымления, на высотах от 12 до 70 метров при постоянной угрозе обрушений. И все-таки они сумели на большинстве участков локализовать или полностью ликвидировать пожар.
В 2 часа 15 минут были локализованы последние очаги горения на крыше машинного зала. К этому времени из Киева уже прибыла оперативная группа областного управления пожарной охраны, продолжали прибывать пожарные подразделения. В общей сложности, к утру в зоне аварии было сосредоточено 37 пожарных подразделений, насчитывавших 240 человек личного состава, и 81 единица пожарной техники. Была налажена дозиметрическая служба, позволившая определить наиболее опасные в отношении радиоактивности участки. Теперь уже задача состояла не только в том, чтобы быстрее потушить оставшиеся очаги пожара, но и уберечь от поражения радиацией как можно больше людей. Поэтому в опасную зону были введены, главным образом, для замены пострадавших пожарных, строго ограниченные силы, обеспеченные дополнительной защитой, которые и сумели окончательно локализовать пожар к пяти часам утра и полностью ликвидировать его в 6 часов 35 минут. В общей сложности на его тушение было затрачено около пяти часов, что при подобных условиях и количестве людей можно считать рекордным временем.
В июне 1986 года журнал «Пожарное дело» сообщал: «Отдавая должное мужеству этих людей, испытываешь двоякое чувство: с одной стороны, верность долгу, высокий профессионализм и умение действовать в сложной обстановке, а с другой — техническая неподготовленность к действиям в экстремальных условиях, к реальной оценке опасности, а значит, и высокая степень риска, для некоторых — обреченность. Практически все, кто первыми вступили в борьбу с пожаром, получили опасные дозы облучения, но ценой жизни и здоровья они сумели предотвратить распространение беспрецедентного пожара в большую по масштабам и последствиям катастрофу».
