Словно в ответ на её воспоминания, звякнуло сообщение в смартфоне. Дана.
«Тётя Зая, зацени! Лёка сказала своё первое слово!»
Зарема торопливо открыла вложенный видеофайл – и звонко расхохоталась на весь вагон. Годовалая крепышка Леокадия – Лёка-бузотёрка, перед которой благоговела даже её царственная прабабушка, – сидела над папиным медицинским справочником, который только что уляпала маминой гуашью, и весело таращилась в камеру голубущими мамиными же глазищами. Провела измазанными ладошками по щекам, оставив на них ярко-зелёные полосы, похожие на боевую раскраску. И громким папиным баском отчётливо, даже не картавя по-младенчески, произнесла:
- Ура!
«Чего ещё можно было ожидать от нашей Лёки?! Поздравляю!» - отправила она сообщение.
Данка тут же перезвонила.
- Домой едешь?
- Ага. В метро сижу. Две станции до «Планерной» осталось.
- А чего не на такси?
- Пятница же. Представь, как дороги загружены. Потом от метро вызову.
- Это правильно. Сама-то когда на колёса встанешь?
- Ой, Данка, я же только учусь. Мне ещё два месяца в автошколу ходить…
- Учись, учись. Мы тебе на двадцатипятилетие тачку подарим.
- С ума сошла?!
- Вот мы к вам послезавтра всем табором понаедем – тогда посмотрим, кто с чего сошёл.
- Правда? Все-все приедете? Вот здорово! А наши в курсе?
- А как же! Тем более такой повод – Кариша свою гостиницу наконец открывает! Вот и отметим всем коллективом!
- Так вот почему дядя Георгий и Костя сегодня пораньше домой поехали… Ой, как здорово! Я так по вам соскучилась!
- И мы по тебе, тётя Зая! Всё, целую, я побежала. А то Лёка сейчас мой объектив сгрызёт!
Зарема спрятала телефон в сумочку и поднялась, подхватив объёмистый пакет, стоявший у ног. Пусть Карина ворчит сколько угодно, но ни одному игрушечному автопарку ещё не помешал лишний радиоуправляемый грузовик. И красивых кукол тоже много не бывает. Она представила, как обрадуются близнецы новым подаркам от тёти Заи, и широко улыбнулась. Поезд медленно выползал к платформе конечной станции.
Такси, как обычно, довезло её до шлагбаума, преграждавшего въезд в посёлок. Можно было махнуть охраннику и доехать до дома за минуту, но Зарема предпочла выйти и прогуляться в прозрачных апрельских сумерках, глубоко дыша запахами леса – росистой травы, новой весенней листвы, влажной, напитанной талой водой земли… В такие минуты её наполняла особенная лёгкость и какая-то детская уверенность в том, что впереди её ждёт нечто совершенно необыкновенное, волшебное, чудесное…
«Как будто мало тебе было чудес!» - мысленно одёрнула она себя и свернула на боковую дорожку к дому. Девушка уже видела фонарик, горящий над крыльцом, видела, как золотилась листва в тёплых отсветах, падающих из панорамного окна…
А потом она споткнулась обо что-то, лежащее поперёк дорожки.
Зарема попятилась и в первый момент подумала, что это какой-то мусор, который дядя Стёпа почему-то не убрал. Но, во-первых, такого быть не могло, потому что не могло быть никогда, а во-вторых, «мусор» застонал.
Потрясённая девушка склонилась над лежащим человеком. Пьяный? Но него пахло не алкоголем, а едва уловимо – каким-то терпким парфюмом. И очень явственно – солью и медью. Кровью.
Она торопливо достала смартфон, включила фонарик. Руки дрожали, и круг света тоже прыгал, но даже при таком неровном освещении можно было рассмотреть и дорогое кашемировое пальто, и золотую булавку на шёлковом кашне… И лицо, залитое алыми потёками. По виду – ровесник дяди Георгия и точно не бомж.
- Мужчина… - нерешительно позвала Зарема. – Вы меня слышите?
Он снова застонал, что-то пробормотал слабым голосом… Девушка прислушалась, но уловила только пару раз повторённое то ли «таж», то ли «тажд». Приободрившись от того, что человек всё-таки жив, Зарема набрала номер Степана.
- Дядя Стёпа, тут человек раненый… Да, на нашей дорожке. Дядя Георгий и Костя дома же?.. Хорошо. Не трогаю. Жду.
************************************************************
Георгий Константинович, Костя и Степан сразу отправили Зарему в дом. Она повиновалась беспрекословно. Успела в двух словах объяснить Марии Александровне, Елизавете Петровне и Карине, в чём дело, а подбежавших к «тёте Зае» близнецов тут же отвлекла новыми игрушками. Карина, обычно журившая сестру за такое баловство, не сказала в этот раз ни слова – подарки пришлись как нельзя кстати.
- Кариночка, думаю, надо сварить бульону, лучше – куриного, – посоветовала Мария Александровна. Пережившая блокаду, она хорошо помнила, что умирающих от истощения ленинградцев на Большой Земле заново приучали к еде именно с помощью куриного бульона – лёгкого и питательного. Лучшей пищи для больного или раненого человека не найти. Её саму, измождённую донельзя, выходила-выпоила этим бульоном в ташкентской больнице старенькая медсестра Мирра Исааковна. «Кушай, деточка, кушай… По глоточку, по капельке – и будешь совсем здоровенькая. У нас его называют «пенициллин еврейской мамы», потому что он не только еда, но и лекарство», – смеялась бабушка Мирра, и Маша послушно глотала бульон, казавшийся ей после блокадного голода пищей богов. – Только процеди его разок, хорошо? Чтобы не очень жирный был.
- Конечно, бабуля.
- Заремочка, иди помоги сестре. Дочка, отнеси мужчинам нашу аптечку. А я пока с ребятками полюбуюсь их подарочками.
Старая женщина подмигнула молодым, и те, в очередной раз поражаясь её прозорливости, исчезли в столовой. А Гоша и Лиза наперебой стали рассказывать прабабушке, какой гараж следует построить для такого замечательного грузовика и какие платья совершенно точно подойдут новой кукле, а то не ходить же ей «всю на свете жизнь» в одном и том же. Прабабушка слушала очень внимательно, кивала, задавала уточняющие вопросы, исподволь приучая малышей ясно и развёрнуто выражать свои мысли – а сама нет-нет да поглядывала в сторону холла. Несколько минут назад там появился Степан и бесшумно прикрыл дверь в гостиную. В оставшейся узенькой щёлочке мелькнуло что-то большое и тёмное – видимо, Георгий и Костя занесли раненого на второй этаж, в единственную гостевую комнату в доме. Костина спальня теперь принадлежала им с Кариной, а комнату, где девушка жила до замужества, переоборудовали в детскую. Значит, раненый будет отлёживаться за дверью в самом конце коридора. Марии Александровне эта мысль почему-то понравилась, хотя беспокойства в душе не уняла. Потом на второй этаж проскользнула Елизавета Петровна с большой коробкой – домашней аптечкой.
Тем временем Заворотынские и Степан осторожно освободили мужчину от одежды. Костя принял из рук матери белую коробку, они обменялись кивками, и Елизавета Петровна ушла к внукам – их пора было купать и укладывать по кроваткам.
На теле нежданного гостя обнаружилось множество мелких р.а.н и больших к.р.о.в.о.п.о.д.т.ё.к.о.в. Он оставался без сознания, но Георгий Константинович проверил рефлекс зрачка – и еле слышно вздохнул с облегчением. Они с сыном осматривали его, обрабатывали т.р.а.в.м.ы, время от времени обмениваясь короткими фразами вроде «переломов, кажется, нет», «это проверим на рентгене», «УЗИ почек – обязательно», «томографию бы на всякий случай…». Степан молча подавал им ватные тампоны, смоченные в антисептике.
Минут через двадцать их манипуляций мужчина застонал и пришёл в себя. Тут же сощурился и заморгал – верхний свет немилосердно резал воспалённые глаза. Степан, по знаку Кости, сразу щёлкнул выключателем, и люстра погасла. Теперь темноту рассеивал только мягкий свет напольной лампы.
- С возвращением, Муслим Замирович, - улыбнулся Георгий Константинович. – Как вы себя чувствуете? Говорить можете?
- Могу… - отозвался тот разбитыми губами и поморщился.
- А не надо бы, - добродушно пошутил Костя. – Вам пока лучше помолчать… и никуда не рваться! – поспешно добавил он, когда раненый попытался встать. – Лежите, пожалуйста, спокойно.
- Как десять… лет назад… - выдохнул мужчина и попытался улыбнуться уголком рта.
Георгий Константинович пристально взглянул на него. На момент их первого знакомства Муслим Замирович уже разменял шестой десяток. Сейчас самому Заворотынскому-старшему под шестьдесят, Косте – под сорок, а Мехтиеву, стало быть, за семьдесят? Однако он выглядел моложе – возможно, за счёт правильного образа жизни. И уж точно не казался дряхлым стариком – вполне крепкий пожилой мужчина, над которым, правда, вдоволь поиздевался кто-то ж.е.с.т.о.к..и.й и беспринципный…
- Да уж, странное у нас с вами везение на встречи, - кивнул Георгий Константинович. – Сейчас вы, конечно, выглядите чуть получше, чем тогда…
Костя тем временем разглядывал глубокие точечные ожоги на тыльных сторонах ладоней Мехтиева.
- Вас п.ы.т.а.л.и, что ли? – вырвалось у него.
- Не совсем… - Раненый глубоко вдохнул, изредка кривясь от б.о.л.и. – Меня… б.и.л.и, потом за город вывезли. Наверное, думали тут… где-нибудь… и п.р.и.к.о.н.ч.и.т.ь. Им велено было глаз… с меня не спускать. Поэтому, когда я… отключился, они не… сунули меня в багажник. Везли… в салоне. Проверяли, не пришёл ли в себя… п.р.и.ж.и.г.а.я мне руки сигаретами. Я на полпути очнулся… но терпел… не показывал… По разговорам понял… везли… на рыбхоз…
Отец и сын переглянулись. Неподалёку от посёлка, в пойме местной речушки, действительно было рыбное хозяйство. Там разводили карпа, судака и форель – на продажу и для любителей рыбалки.
- Зачем же… на рыбхоз? – осторожно спросил Костя.
- Там… притопить… а рыбы объедят – и не узнать потом… только по ДНК... Но кто будет… делать анализ какому-то… и.з.б.и.т.о.м.у бомжу…
Мехтиев через силу усмехнулся.
- Неподалёку от… поворота в ваш посёлок… одному понадобилось… отлить. Машина встала… он вышел… это был шанс для меня – единственный, возможно… последний. Я рванулся из машины и побежал… в деревья… Они сперва погнались… но машину бросить не могли… она бы привлекла внимание… И с.т.р.е.л.я.т.ь… не могли…
- Да уж… с.т.р.е.л.я.т.ь около посёлка, где сплошные спецслужбы – это надо совсем и.д.и.о.т.о.м быть, - покачал головой Заворотынский-старший.
- Пальто тёмное… помогло затеряться… и я примерно знал… куда бежать. Не дотянул немного… Снова вам… морока со мной.
- Это разве морока? – махнул рукой Костя. – Вот в прошлый раз… Но в любом случае вам необходимо тщательное обследование.
- Мне пока… нельзя никуда… но и у вас прятаться – значит, вас… подставить…
Георгий Константинович придвинул к кровати больного стул, опустился на него и задумчиво покачал головой.
- Насчёт подставить – я бы не сказал. Видите ли, Муслим Замирович, уж не знаю, кому вы опять перешли дорогу, но врачи всегда и везде считаются некомбатантами. То есть не участвуют в в.о.й.н.а.х как солдаты, например. И оказывают медицинскую помощь и своим, и чужим. Я с к.р.и.м.и.н.а.л.и.т.е.т.о.м не сталкивался, Бог миловал, но наслышан, знаете ли… П.ре.с.т.у.п.н.и.к.и вряд ли будут преследовать врачей – ведь Земля, как известно, круглая, и однажды им самим может понадобиться помощь. Хороший врач – большая ценность… даже в их глазах. Поэтому давайте мы вот как поступим. Вы пока побудете у нас. Постельный режим, минимум волнений. Телефона при вас не было, номер ваш вне зоны доступа. Завтра вы сможете связаться с сыном – Абдул, кажется, если я правильно помню. А потом…
Мехтиев протестующе поднял руку, но Заворотынский-старший решительно возразил:
- Нет, не сейчас. На сегодня достаточно с вас и разговоров, и прочих… переживаний. Один вопрос: вы собираетесь обращаться в полицию?
Раненый отрицательно качнул головой.
- Что ж, ваше право. Тогда мы займёмся вашей одеждой. Пальто отдадим в чистку, остальное выстираем дома. После разговора с Абдулом будете решать, что делать дальше. Но я и сын настаиваем на полном обследовании, вы слышите? Вы, конечно, выглядите моложе своих лет, и здоровье у вас отменное, иначе вы не выдержали бы и.з.б.и.е.н.и.я и пробежки по лесу… Но в вашем возрасте…
В дверь тихонько стукнули. Степан открыл и взял у Карины подносик с большой чашкой, в которой исходила лёгким парком золотистая прозрачная жидкость. Женщина глазами показала внутрь комнаты. Степан успокоительно потрепал её по руке. Карина кивнула и ушла.
Константин устроил раненого чуть повыше и вложил ему в руки чашку. Тот качнул было головой, но Георгий Константинович нахмурился.
- Надо. Знаю, что не хочется и почти не можется, но это вам необходимо. Потом вколем вам магнезию, чтобы сердце не частило, и будете спать.
Мехтиев медленно, с видимым трудом, осушил чашку и устало откинулся на подушки.
- Спа…сибо… - прошептал он и, кажется, уже не почувствовал укола, погрузившись в глубокий сон.
******************************************************************
В столовой всех троих ждал горячий зелёный чай и домашнее печенье. Женщины сидели возле стола и смотрели на мужчин, скрывая нетерпение.
- Дядя Георгий, - наконец не выдержала Зарема, - я правильно поняла, что это тот же человек, который… вам Ришку подарил?
- Да, Зарочка, именно он, - кивнул Заворотынский-старший, с наслаждением отхлёбывая из своей любимой кружки. – В прошлый раз ему феерически повезло – если бы м.и.н.а, заложенная в машину, была не часовой, а детонировала, скажем, от поворота ключа в замке зажигания, то нам уже нечего было бы делать. Мы не боги, из м.ё.р.т.в.ы.х не воскрешаем. А так – сработала раньше времени…
- Он что… тоже преступник? – испугалась Зарема, но тут же подумала, что ляпнула глупость – не стали бы Заворотынские ввязываться в такие знакомства.
- Он бизнесмен, Заремка, - пояснил Костя. – А успешные предприниматели часто привлекают… не самое доброжелательное внимание. В прошлый раз его пытались устранить конкуренты. В этот раз… – Он пожал плечами. – Из того, что он рассказал, выходит какая-то странная картина: сперва помучить, потом у.б.и.т.ь – но зачем? Какой в этом смысл?
- Давайте дождёмся, пока он окончательно придёт в себя, - подытожила Мария Александровна. – Сейчас он вне опасности?
- Трудно судить без полного обследования, бабушка, - вздохнул Костя. – Но у.м.и.р.а.т.ь в ближайшее время вроде бы не собирается.
- И то слава Богу, - облегчённо вздохнула Елизавета Петровна.
- А я так себе думаю, - подал голос Степан. – Поеду-ка я завтра и куплю ему какой-нибудь простенький телефон и новую сим-карту. Закину туда пару тысяч, и пусть с него хоть обзвонится, а ваши номера незачем светить. Мало ли что…
Он хорошо помнил события пятилетней давности и тот таинственный жучок. Ему никто не стал возражать – чутью Степана в семье доверяли все.
******************************************************************
- Я не понял… Ты на кого голос повысил, шакал? – Таджик угрожающе двинулся к молодому, стильно одетому мужчине. – Ты, я смотрю, берега попутал?! Об уговоре забыл? Я не нанимался валить его… Бабло было заплачено чисто за предупреждение, чтоб не лез со своим проектом на отбор по конкурсу. Или я неправильно объяснил суть своей работы и твоего заказа?!
- Не кипятись, Таджутдин. Ты всё правильно обозначил… – Молодой мужчина встал, подошёл к большому витражному окну. На его лицо, искажённое г.н.е.в.о.м и с.т.р.а.х.о.м, легли сине-жёлто-зелёные блики, придав ему едва ли не м.е.р.т.в.е.н.н.ы.й оттенок.
– Прости, – наконец выдохнул он. – Нервничаю я. Мехтиев исчез, как сквозь землю провалился. Мои люди с ног сбиваются в поисках, а его проект тем временем бьёт все рекорды, вышел в финал. А это, на минуточку, сеть отелей класса люкс, не х.р.е.н собачий! Если он выйдет победителем в этом федеральном конкурсе, то я – чистейший банкрот. Моя подставная фирма, все в..з.я.т.к.и, все мои вложения полетят в тартарары. – Он в отчаянии взъерошил аккуратно уложенные волосы. – Ещё и Абдул примотал, ч.ё.р.т… Вынюхивает всё, как ищейка. Никого не подпускает к себе.
Он засунул руки в карманы пиджака и резко развернулся к собеседнику:
- Вот где он?! Куда мог соскочить?! В Дагестане его однозначно нет! За границу тоже не выезжал. Все хаты мои люди проверили. С Абдула днём и ночью глаз не спускают… хотя толку с того! Его маршрут – как у школьницы: дом – работа – дом…. Таджик, Таджик, что же мне делать?
Таджик разразился хохотом голодной гиены, почуявшей падаль.
- Мурад… - еле выдавил он сквозь смех. – Ну и видок у тебя сейчас! Скулишь, как ш.л.ю.х.а придорожная, которой за о.т.с.о.с не заплатили!
Он утёр выступившие от хохота слёзы и продолжил уже почти серьёзно, даже с ноткой укора:
… - Мне, знаешь, даже интересно: за что ты так со своим родным дядей? Он же вас с братом из нищеты вытащил, когда ваш пахан от н.а.р.к.о.т.ы загнулся, а мать в посудомойках надрывалась… Одел, обул, в нормальную хату поселил, деньгами обеспечил, пока вы учились. И образование ваше, кстати, оплатил, и лечение мамино. Нехорошо ты поступаешь. Нехорошо
И снова засмеялся, глядя, как Мурад с ненавистью окрысился на него.
- Ладно, ладно… Не моё это дело – судить тебя. В конце концов, ты у нас заказчик, а я – так, исполнитель. Не .с.с.ы, пробью я, где твой дядька заныкался. Но! – он поднял указательный палец. – Раз ты заказчик, значит, уже большой мальчик. Во взрослые игры и играть надо по-взрослому, правда? Главное правило взрослых игр помнишь? За всё надо платить. Либо услугами, либо «зелёными». Услуги твои мне, сам понимаешь, без надобности, а вот от «зелёненьких» не откажусь.
- За деньги не переживай, Таджик, - торопливо отозвался Мурад. – Ты меня давно знаешь. За свои слова я всегда отвечаю.
- Тогда – по рукам?
- По рукам…
Они обменялись рукопожатием, и гость ушёл.
Таджик брезгливо вытер о штаны руку – вот же потные ладошки у этого с.с.ы.к.у.н.а! – сел в кресло, вытянул ноги.
- М-да… - задумчиво произнёс он в пространство. – Не семейка, а змеиное гнездо. Надо было просто взять бабла побольше с этого недоумка Мурада и завалить Старого Муслима без лишних церемоний.
Он вспомнил, как облажался в прошлый раз, когда Старого Муслима заказали конкуренты. Таджик думал, что з.а.м.и.н.и.р.о.в.а.т.ь автомобиль достаточно, чтобы её владельца, крупного столичного бизнесмена, разнесло в к.р.о.в.а.в.ы.е ошмётки, как только он сядет за руль. Кто же знал, что Мехтиев задержится в лобби отеля на каких-то пять минут – и часовой механизм мины сработает, когда он будет в нескольких метрах от машины?! Ох и пришлось тогда Таджику побегать… Возвращать гонорар за заказ, заметать следы перед легавыми, подставить, а затем убрать к.и.л.л.е.р.а из своей же группировки… Почти месяц всё подчищал. А потом три года восстанавливал свою репутацию. Что ж поделаешь? Такие ошибки быстро не забываются. Когда перестали поступать заказы от влиятельных людей, Таджик чем только ни занимался, лишь бы выкрутиться, отмыться, вернуть своё «доброе имя» – и вновь стать незаменимым «решалой» проблем.
К счастью, этот трудный период позади. Зато сейчас… Он потянулся с нескрываемым удовольствием. Сперва пообедать. Война – войной, а обед по расписанию, правильно? Потом посмотреть информацию о семье Мехтиевых – что можно найти в общем доступе в сети. А может, и в Даркнете… После этого – он плотоядно ухмыльнулся – повести в ночной клуб очередную куколку-модель. На этот раз – роскошную блондинку Анастасию… откуда она там? Из Вологды? Настоящая русская красавица, которую он после клуба повезёт на Рублёвку, в свои роскошные апартаменты… Такая милая, наивная, ещё не р.а.з.в.р.а.щ.ё.н.н.а.я столичной жизнью девочка, для которой он станет истинным первооткрывателем – покажет ей, что такое деньги, р.а.з.в.р.а.т… и какие возможности они могут дать такой, как она. Жаль, что это ненадолго. Все куколки всегда действовали по одному и тому же сценарию, как будто родились с уже запрограммированным подсознанием: сперва ахать и хлопать ресничками, восхищаясь щедростью покровителя, сконфуженно принимать его подарки и внимание… а потом требовать всё больше и больше, становясь о.м.е..р.з.и.т.е.л.ь.н.ы.м в своей ненасытной жажде денег. Тогда он выпроваживал очередную пассию без малейшего сожаления, зная, что ей на смену уже готова следующая… и ещё… и ещё…
Татжутдин брезгливо скривил губы, вспомнив истерику, которую закатила ему предшественница Анастасии. Потом отмахнулся от воспоминаний и громко позвал:
- Профессор!
В дверях возник невысокий щупловатый паренёк в больших очках. Таджик поднялся ему навстречу, дружелюбно приобнял за плечи.
- Профессор, друг мой! Мне нужна полная информация на семью Мехтиевых. В первую очередь, на Мехтиева Муслима Замировича, но и на всех его родственников тоже, разумеется. А ещё прошерсти круг его общения – друзья, приятели, знакомые… Кто они, где живут, чем занимаются… Ну, ты понимаешь. Ты же понимаешь?
Он, улыбаясь, прищурился на парня. Тот послушно кивнул:
- Да, шеф. Я понимаю. И сделаю как можно быстрее.
- Ну и славненько!
