А вот если бы я попал в Средневековье.... Такая или похожая мысль наверняка посещала хотя бы раз голову каждого человека. И неудержимая фантазия немедленно начинает рисовать яркие картинки обычной средневековой жизни. Пиры, охоты, турниры. Ну и, конечно же, сражения. Ведь очевидно, что потенциальный покоритель средних веков должен стать как минимум рыцарем. А может быть, даже кем-то большим.
Потому что если нет, то какой смысл заторачиваться со всем этим? Покорять Средневековье с порога крестьянского дома, такая себе история. То ли дело рыцарство, замки и куртуазность. Ну, в крайнем случае, неплохо стать дружинником, пусть и самым обычным. А если совсем не повезет, и судьба - злодейка забросит нашего героя в крестьянскую хижину, то просто отправится на войну, за подвигами и добычей. Которые, несомненно, последуют за любым приличным сражением.
Эх, какая красота эти средневековое сражение. Флаги, летящие по ветру, блестящие рыцари, строящиеся, как на парад. Пехота, стоящая ровными рядами, а где-то далеко впереди коварный враг, что, несомненно, будет разбит уже сегодня, не позднее вечера. И посреди всей этой красоты ты - бравый воин в первом ряду с мечом и щитом в руках. А может быть, даже и не в первом ряду, а в палатке полководца. Отличная получается картина. Красивая, приятная, увлекательная.
Вот только к действительности все эти красочные сцены, что рисует безудержная фантазия, обычно имеют чуть менее чем никакого отношения. А как все оно могло быть на самом деле, Давайте попробуем представить.
И для начала, как обычно, давайте договариваться о терминах. Сегодня мы будем говорить о сражении, каким оно было во времена "эпохи рыцарей" что пришла в Европу с началом классического Средневековья. Почему? Ну потому что именно в войнах "эпохи рыцарей" случались те самые архетипичные сражения, что сейчас принято называть средневековыми.
Конечно же, когда мы говорим о подобных сражениях, у нас почти никогда нет точных отчетов из первых рук. И поэтому все, что будет описано ниже, является компиляцией множества источников того периода, мнений и оценок нескольких уважаемых в военной истории людей, моего личного опыта и невеликого литературного таланта.
А чтобы не увидеть такое сражение однобоко, давайте посмотрим на него с трех совершенно разных сторон. Глазами обычного пехотинца, глазами рыцаря и глазами полководца, что привел армию на безымянное поле, что лежит между крошечной речушкой с топкими болотистыми берегами и невысокими холмами, поросшими дубовым лесом.
И начнем мы сегодня эту большую историю про совершенно типичное сражение той эпохи с рассказа об одном ополченце, решившем однажды изменить свою жизнь, став настоящим воином.
Сражение для пехоты начинается затемно. Вернее, конечно, начинается оно намного раньше. В тот далекий уже день, когда по приказу сеньора деревня, в которой живет наш будущий герой, выставляет выбранных воинов в ополчение. Но мы не станем вспоминать ни тот далекий день, когда он, получив щит, шлем и копейный наконечник, прихватив с собой свой старый топор и немного еды, явился на место сбора, где ополченцев ждал здоровенный кривомордый дружинник с парой своих, неприятных даже с виду товарищей.
Так же, как не будем вспоминать бесконечный марш растянувшейся пехотной колонны, уходящей на север, что с каждым днем становилась все длиннее и длиннее. Да и нечего там вспоминать. Люди, кони, телеги, утоптанная пыльная дорога, земляные работы и дрова. Нескончаемые дрова, что нужно нарубить в соседней роще для себя, своих командиров и, конечно же, благородных рыцарей, что встали лагерем выше по реке. Стертые ноги, поздний ужин, ранний подъем и снова уходящая за горизонт дорога. Каждое утро, день за днем, без каких либо изменений, все это будет повторяться до того самого момента, пока впереди не замаячит поле будущего сражения.
И, казалось бы, вот он, конец пути. Дошли. А значит, до заветной победы и добычи осталось всего ничего. Но...... Нет. Военные подвиги снова отодвигаются на неопределенный срок. Для армии нужен лагерь, и кто его будет строить, не вызывает ни малейших вопросов. А значит, снова топор, пила и много, много работы от самого восхода до заката. Укрепленный лагерь - это вам не шатер поставить. Укрепленный лагерь - это почти крепость.
В день сражения пехоту поднимают рано. И в общем, совершенно понятно почему. Всю эту большую, привыкшую скорее к крестьянскому, а не ратному труду, малоподвижную и плохо управляемую человеческую массу, надо расставить на поле боя как можно раньше. Просто потому что, даже дойдя до указанного полководцем места, она все еще будет не готова к бою.
Пехотные отряды ополчения, хотя и собираются они, как правило, из крестьян и горожан одной земли, все же были сильно разнородны. Ополченцы, пришедшие из разных местечек и поселений, всегда стараются держаться рядом. Они, несмотря на самые категоричные приказы, совершенно спокойно будут менять указанное им место, сбиваясь в группы со своими земляками и знакомыми. И это, нужно сказать, создает изрядную неразбериху в и так не идеальном строю.
Хотя бы каким-то подобием дисциплины, такие отряды обязаны исключительно пешим воинам из феодальных дружин и отрядам городского ополчения. Что хоть немного обучались военному делу, а некоторые даже имели определенный боевой опыт. Именно эти более или менее опытные вояки, лучше остальных вооруженные и натренированные, составляли обычно две первые линии. В бою держа строй, а до его начала закрывая остальную пехоту от обстрела. своими большими щитами и лучшими доспехами.
Впрочем, несмотря на полное отсутствие слаженности и, в общем, недостаточную подготовку, совершенно бесполезным пехотное ополчение не было никогда. Поставленный на нужную позицию отряд такой пехоты, если был достаточно велик, неплохо стоял на месте, удерживая позицию. Вот только до позиции нужно было сначала дойти.
Нужно заметить, что самой, пожалуй, опасной частью сражения в те времена была не яростная атака на противника, а построение армии перед боем. Ведь именно в это время вся эта пестрая солянка из рыцарей, дружин, лучников и пехоты, пытающихся добраться до своего места в строю, была наиболее уязвима для удара. И самое неприятное в этом действе было то, что строились для сражения армии "эпохи рыцарей" в общем-то, недалеко друг от друга.
Расстояние в тысячу шагов считалась полководцами того времени уже чрезмерно большим. Почему? Да все просто. Так далеко, не забросит стрелу ни один, даже самый лучший лук, а значит, лучникам придется долго идти вперед, отрываясь от спасительной пехотной линии. Да и для рыцарских лошадей эти семь - восемь сотен метров - неудобная дистанция. Разгоняться в галоп для атаки рыцарская кавалерия начинала за пару сотен шагов, а тащится лишних полкилометра, пусть даже и шагом, для боевого коня, от свежести, выносливости которого зависит жизнь всадника, совершенно лишнее занятие.
Но хуже всего, конечно, с пехотой. Раз встав на свое место, пехота "эпохи рыцарей", как правило, никуда двигаться больше не хотела, да зачастую и не могла. Вчерашним крестьянам не хватало не только боевого опыта, но даже банальных тренировок на плацу. И атака противника в их исполнении всегда выглядела так себе, если честно. И именно поэтому все такие пехотные части любой вменяемый командир старался построить как можно ближе к противнику, чтобы потом не дергать понапрасну.
Но хватит философии. Пора вернуться к нашему герою, потому что он вместе со своим отрядом, что уже битый час ожидал команды на окраине лагеря, наконец-то начинает свой поход за славой и богатством. Его отряд, получив приказ от гонца, неторопливо строится и так же лениво начинает свое движение в сторону будущего поля боя. Вот только почему-то поход этот с самого начала выглядит как-то не так.
До места, где им приказано встать, в общем то недалеко, не больше половины лиги. И казалось бы, чего проще, построившись, добраться до него за несколько минут. Но уже через несколько секунд с начала движения разнородный отряд совершенно теряет строй и превращается в более или менее бестолково бредущую в указанном направлении толпу. Развалиться на части которой не позволяют только немногочисленные дружинники и пришедшие им на помощь ветераны городского ополчения.
Сержанты, бегающие с воплями и проклятиями вдоль рядов, ругающийся одноглазый ветеран, не очень ровные ряды копий, смотрящих в небо, кривоватая линия щитов и несколько сотен пехотинцев гордой королевской армии, что еще недавно крутили хвосты коровам, и отчаянно торговались на ярмарке, не в ногу идущие вперед. Бойся враг, пехота наступает.
Прошло совсем немного времени, и пехотный отряд, совершив этот короткий, хотя и непростой марш, оказался на указанном ему месте, примерно в шести сотнях шагов перед линией противника, где их будущие враги, судя по доносящими крикам и богохульствам, занимались примерно тем же самым. И первым делом уже привычно начал ровнять ряды. Ну как ровнять. Скорее, выстраивать их заново.
К этому времени, наш герой давно уже потерял своих земляков, с которыми выходил из лагеря. Теперь рядом с ним какие-то совершенно незнакомые люди, косящиеся на него с подозрением. Кругом толкотня, давка, приглушенные крики и звуки ударов. Ветераны и сержанты вновь носятся вдоль строя и, потеряв надежду объяснить что-то словами, доносят диспозицию до самых глупых и упертых зуботычинами.
Мысль, что как-то это все не очень пока похоже на сражение, что наш прогрессор и попаданец представлял в своих мечтах, мелькнула в голове и исчезла, оттесненная за край сознания легким мандражом. Радовало во всем бардаке только одно. Взглянув на видавший виды щит и длинное копье нашего героя, что во время похода он соорудил из выданного ему еще в деревне наконечника и "случайно найденного" на другом конце лагеря древка, его сразу отправили в пятый ряд.
Не прошло и четверти часа, как пехота наконец-то подравняла ряды и построилась. Солнце, уже оторвавшееся от линии горизонта, осветило не только лесную дубраву к западу от поля сражения, но и вражескую армию. И, казалось бы, ну вот оно, сейчас все начнётся. Но.... Снова нет. Откуда-то сзади подошел отряд конницы. Пехоте же, что только закончила ровнять ряды и была готова сомкнуть строй, гонец принес приказ не мешать благородным господам во время атаки и сдвинуться правее, на место лучников, которых в свою очередь выдвигали вперед.
Отряд грузно развернулся и, немедленно сломав строй, неспешно потопал к новой позиции, что была буквально в сотне шагов, чтобы вновь повторить знакомую уже очередность действий. Идем, разворачиваемся, строимся, ищем свое место в строю и бесконечно ровняем ряды. Пытаясь добиться того, чтобы щиты стояли стеной, копья смотрели в одну сторону, а строй был похож на строй. Хотя бы немного.
И снова, отвлекаясь на секунду от нашего героя, необходимо пояснить, что на самом деле примерно такими нехитрыми упражнениями и занималось пехотное ополчение классического Средневековья. немалую часть сражения. Суета, толкотня кругом незнакомые люди, затекшие от долгого стояния ноги и усиливающееся с каждой минутой желание свалить отсюда как можно дальше. Ну или хотя бы попить водички и поесть, потому что завтрака не было. Ведь наедаться перед боем - такая себе идея.
Все эта нервная суета, все бестолковее хождение с места на место, что предшествует схватке, хотя и кажутся бесконечными, но все-таки однажды заканчиваются. Так случилось и на этот раз. Где-то вдали затрубили рога, призывая к вниманию и повиновению, а стоящие в пяти сотнях шагов ряды вражеской армии качнулись и двинулись вперед. И после бесконечного бардака, которым было наполнено утро, это принесло какое-то даже облегчение. Наконец-то началось.
Впрочем, начало сражения - оно не для пехоты. Тем более не для пехотного ополчения. С обеих сторон вперед выдвигались лучники, на ходу и с коротких остановок обстреливая друг друга и те отряды, что противник выдвинул вперед. Поэтому ближайшие полчаса ополчение просто стояло на месте. Лишь иногда, в те моменты, когда вражеские стрелки обращали на них свое внимание, по команде сержантов дружно поднимало свои большие щиты, укрываясь от обстрела.
Первые стрелы, падающие на отряд, вызывают, конечно, некоторую душевную дрожь, но скоро она проходит. Стоящей на позиции пехоте, чье главное оружие - копья и большие щиты, лучники нанести серьезного урона не способны, даже если очень этого захотят. Поэтому к тому моменту, как лучники расстреляли свой первый пучок стрел и, пополнив боезапас, начали придвигаться ближе, даже раненых в отряде нашего героя было немного, не говоря уже об совсем убитых.
Как говорили ветераны, сидя вечерами у бивачного костра, главной целью для стрелков является совсем не пехота, а их собственные коллеги. И, судя по всему, это была чистая правда. По крайней мере, стрелы на отряд падали нечасто. А из глубины строя нашему герою даже не было видно, чем закончилась стрелковая дуэль и кто кого перестрелял.
Попавшие под дружные залпы лучники обеих сторон, не имея другой защиты, кроме свободного строя и быстрых ног, то и дело меняли позиции, отбегая назад и снова двигаясь вперед. И черт знает, вот именно в этот конкретный момент они бегут в панике, или просто отошли за новыми стрелами, связками, наваленными прямо перед пехотным строем.
Еще через половину часа стало ясно, что королевские стрелки, кажется, проиграли стрелковую дуэль. Об этом уверенно объявили десятки стрел, начавшие сыпаться на отряд. В этот момент, когда редкие случайные стрелы сменились частым оперенным дождем, даже самые недалекие начали понимать, что союзные стрелки совершенно точно продули всухую. И вот именно сейчас все самое интересное, кажется, и начнется.
Лучники во времена "эпохи рыцарей", нужно сказать, были теми, кого ненавидели почти все. Оно и не удивительно. Вообще крайне неприятно воевать с людьми, которые стреляют в тебя издалека, а потом, когда ты уже почти до него добрался, разворачиваются и драпают за спины своей пехоты.
И ведь самое ужасное то, что эти скоты во время атаки портят рыцарских коней. Поэтому рыцарство с началом обстрела имело отличную привычку не высовываться вперед, давая возможность вражеским стрелкам опустошить свои колчаны в менее благородных участников сражения. Но не нужно считать это трусостью. Сразу, как одна из сторон выигрывала стрелковую дуэль, эти самые рыцари, что берегли своих коней от вражеских стрел, вступали в бой. И вот этого не мог не заметить ни один, даже самый тупой пехотинец.
Стоящие слева от отряда нашего героя всадники, что скрывали свою броню под многоцветьем котт и геральдических накидок, повинуясь высоким и чистым звукам горна, вдруг двинулись вперед, как единое целое. И земля от дружного шага коней загудела.
Копья, закрытые шлема первой линии, знамена, что несли в бой оруженосцы в третьем и четвертом ряду, храпящие кони, мечи, золоченые шпоры и палицы. Это огромное, смертельно опасное чудовище, называемое рыцарской кавалерией, начало медленно разгоняться, лениво переходя с шага на рысь. И в головах пехоты, что наблюдала за этим зрелищем, билась одна на всех мысль, - Слава Богу, что это наши рыцари и спаси Господи души тех, кто встанет у них на пути.
Разгоняющаяся кавалерия на ходу изменила направление движение, и через десяток секунд где-то впереди раздался грохот, подобный удару грома. Треск ломаемых копий, гул земли, терзаемой тысячами копыт, хруст и лязг совершенно точно говорили о том, что в паре сотен метров перед линией пехоты столкнулись два отряда рыцарской кавалерии.
И это должно было быть величественным зрелищем, если бы только наш герой его видел. Из его пятого ряда, вся эта смертельная схватка, казалась невнятным мельтешением цветных пятен в облаках пыли, поднятых во время кавалерийской атаки.
Впрочем, противоборство рыцарей длилось недолго. Столкнувшись и обменявшись ударами, те, кто остался в седле, уже через несколько минут разворачивали коней и в относительном порядке отходили за линию своей пехоты, где их ждали новые копья взамен сломанных в схватке, и свежие кони, чтобы заменить раненых и уставших скакунов.
Десятки подобных схваток то и дело вспыхивали по всему полю боя. Рыцари атаковали друг друга и откатывались назад, потеряв уже множество своих соратников ранеными и даже убитыми. А время пехоты все еще не пришло. Большинство пехотных отрядов, вышедших на поле боя, так и стояло, подобно волноломам, обеспечивая своей коннице крепкий тыл и возможность отойти и перегруппироваться.
Но, однако, не вся пехота просто стояла на поле боя. Стоящие на правом фланге говорили, что союзные рыцари вроде потеснили противника, заставив его отступить, и большой пехотный отряд из южных земель, состоящий на половину из его дружин тамошних баронов, выдвинулся на несколько десятков метров вперед, заняв удобную позицию.
Хотя и этого героического эпизода сражения наш герой не видел, стоя в центре большого отряда. Пока что все его участие в сражении заключалось в том, что он поймал своим щитом случайную стрелу и потеснился, пропустив раненого горожанина, что с ругательствами протискивался в тыл, зажимая пробитую насквозь правую руку.
Рыцари, что стояли слева, еще дважды атаковали врага, и в последний раз, кажется, удачно. По крайней мере, до отряда ополченцев перестали долетать даже редкие стрелы, а значит, вражеские стрелки, стрелявшие между кавалерийскими схватками, отступили. И это была хорошая новость. Однако ее немедленно сменила новость плохая. Заревевший в тылу рог вывел из ступора стоящую вокруг пехоту. Кажется, пришло их время идти вперед.
Нестройно качнувшись, пехотный отряд медленно двинулся вперед, пытаясь сохранить строй или хотя бы его подобие. Получалось так себе. Уже через полсотни шагов ровные ряды поползли, а щиты и копья смотрели куда угодно, только не вперед. Кто-то наступил кому-то на ногу, сбившийся с шага идиот на правом фланге получил пинка от напирающих задних рядов и рванул вперед, окончательно смешивая ряды и замедляя движения половины отряда.
В общем, то состояние, в котором отряд добрался до нужного места, назвать строем можно было только с большой натяжкой. Немногочисленные дружинники и ветераны в сотый уже, наверно, раз принялись ровнять ряды, при помощи ора и зуботычин, ставя на свои места ополченцев. Они спешили, и у них были для этого веские причины. Со стороны противника к ним неспешно, так же пытаясь сохранить строй, приближался вражеский отряд. И выглядел он достаточно грозно.
Подойдя на полсотни шагов, вражеская пехота так же остановилась и начала ровнять ряды. После чего сделала еще десяток шагов и снова остановилась, оставаясь в недосягаемости для копий ополченцев. Несмотря на, казалось бы, решительный настрой обоих отрядов, ни один из них не решался сделать главный шаг, начав, наконец, схватку. Бойцы потели, ругались и все ближе жались друг к другу, смыкая и без того плотные ряды.
Места вокруг нашего героя стало настолько мало, что было совершенно непонятно, как колоть врага, когда дело дойдет до схватки. Хотя пока что об этом рано было говорить. Кроме десятка метров, которые отряды так и не решались преодолеть, его от врага отделяли еще четыре ряда союзников, через которые дотянуться не было никакой возможности.
Вообще ситуация казалась глупой все больше и больше. С самого начала боя большинство пехотинцев все еще не видели врага вблизи, довольствуясь спинами и затылками своих союзников и перекошенными мордами дружинников и ветеранов, что пытались заставить их сделать какие-то странные и непонятные вещи. Они куда-то шли, зачем-то стояли, наблюдали, как где-то впереди кто-то с кем-то сражается, закрывались от стрел и....
И все началось. Со стороны первых рядов раздался дружный крик, переходящий в рев, лязг железа и частые удары чего-то острого по дереву. Стоявшие впереди под напором навалившегося противника начали понемногу пятиться назад, делая сутолоку уже совершенно невозможной. Наконец-то пехота добралась до противника и завязала бой.
Ну как бой, скорее толкалово. Первые два ряда, укрывшись за большими щитами, не сильными, но частыми ударами копий пытались достать врага в лицо или ногу. Третий и местами четвертый рад, забросив щиты за спину и взяв копье в две руки, били через голову впереди стоящих, отвлекая врага неприцельными, но опасными ударами. Остальные, взяв покрепче копья, находились в ожидании своей очереди.
Пехота обоих отрядов, сойдясь накоротке, так и не навалилась друг на друга в полную силу. Ополченцы пытались уязвить врага с предельно возможной дистанции и не подставиться под ответный укол. самому.
Вообще, такая тактика была привычной для пехоты "эпохи рыцарей". Для того чтобы уверенно давить противника стеной щитов, требовалась определенная слаженность и длительная тренировка, которой у вчерашних крестьян, конечно же, не было, да и быть не могло. И именно поэтому обычно бой двух пехотных отрядов - это была не кровавая жатва, а скорее испытание выносливости.
Через десяток минут не сильно поредевшие первые ряды выдохлись и стали все реже и реже наносить удары по противнику. Атакующий настрой пехоты закончился. Адреналин, щедро плескавшийся в крови вначале схватки, потихоньку отпускал. Отряды, отойдя на пару десятков шагов друг от друга, переводили дух и в тысячный раз уже, наверное, ровняли строй. Наш герой, переместившись из пятого ряда в четвертый, за все это время успел несколько раз ткнуть своим копьем в сторону врага, впрочем, совершенно безрезультатно.
Где-то слева в очередной раз с грохотом, подобным небесному грому, столкнулись свои и чужие рыцари, и вражеский отряд, отчего-то занервничав, начал медленно отползать назад, разрывая дистанцию. Преследовать их никто и не думал, хотя самые горячие, конечно, воодушевившись, стали кричать им вслед разные обидные слова, сопровождая их оскорбительными жестами.
И, казалось бы, вот она, победа, Пускай и совсем небольшая, но важная и настоящая. Сейчас, вот сейчас отступивший враг побежит. А потом....
Появившиеся из ниоткуда несколько десятков рыцарей, не сбавляя галопа, врезались в левый фланг ополчения, словно огромная коса, смахнув сразу несколько рядов пехоты. Попавшие под удар ополченцы, совершенно опешив от такого напора, даже не попытались перестроиться, как бы сделали их более опытные коллеги. Самые смелые все еще пытались колоть завязших в людской массе всадников копьями, но основная масса, увидев, с какой легкостью заехавшие в отряд рыцари втоптали в землю сразу несколько десятков человек, испугалась. И это был конец.
Потерявшие копья рыцари, отмахиваясь мечами и булавами от оказавшихся у них на пути ополченцев, разворачивали коней, выбирались из учиненной ими бойни. А с фронта именно в этот момент ополченцев атаковала вражеская пехота. Хотя, конечно, если говорить совершенно точно, собственно до схватки дело не дошло.
Увидев приближающегося врага и разворачивающихся для нового удара рыцарей, оставшиеся в живых ополченцы, по которым пришелся первый удар конницы, просто побежали, обрушивая левый фланг и увлекая за собой остальных. Первая линия, состоявшая в основном из видавших виды бойцов, какое-то время держалась, но, потеряв поддержку остального отряда, была смята и тоже начала отступать.
Вопящая от ужаса бегущая толпа подхватила нашего героя и понесла за собой. Здравые, в общем, мысли о том, что нужно остановиться и найти командиров, исчезли сами собой, уступив место животному страху и панике. Всюду были враги, за спиной слышалось их горячее дыхание, а все стрелы и копья, казалось, летели в его спину. И остановится не было никакой возможности.
Только холодная вода реки, в которую буквально влетел наш несостоявшийся герой, немного прояснила его мысли, заставив оглянуться по сторонам. Бегущие к реке ополченцы бросали на ходу щиты и копья, пытаясь добраться до спасительной воды. А где-то далеко за ними, в клубах пыли все еще рубились оставшиеся в строю рыцари, пытаясь спасти совершенно точно проигранное сражение. Или еще не проигранное?
Впрочем, оставаться, чтобы увидеть итог битвы, наш герой совершенно точно не собирался. Вражеская пехота и невесть откуда взявшиеся лучники преследовали бегущих, и до них оставалось всего несколько сотен шагов. Времени, чтобы перебраться через реку, почти не оставалось, и, войдя в воду по пояс, он поплыл к противоположному берегу.
Так закончилась эта битва для нашего безымянного пехотинца, решившего испытать свою удачу и поменять крестьянскую долю на военное ремесло. И хотя все случившееся с ним довольно печально, не расстраивайся, мой друг. Впереди у нас еще история рыцаря. Может быть, там все будет лучше. Или нет?