Последнее время по крайней мере в Московском районе Казани очень часто были видны умершие голуби. Один даже умер на глазах у нас с сыном - качался, завалился на бок, потом на спину.
В общем, на голубей напал мор! А как это сказать по-татарски?
Словарь в первую очередь даст перевод слову "мор" как "үләт", еще это слово может выступать и как прилагательное, например үләт ел - "моровой год". Но кроме значения мор, есть еще дополнительное, труп, падаль. (Но для трупа и падали основное слово үләксә все с тем же корнем от глагола үлү, умирать).
А вот если начать смотреть "в обратную сторону", то всплывает, в том числе и как часть устойчивых выражений, слово мур. Да, татары издавна заимствовали более короткие, чем свои собственные емкие русские слова про даже давно и широко известные явления (и как не вспомнить тут разговорное слово бур, которое вор). Причем мур может быть не только в отношении животных, и без указания вида болезни может означать конкретно холеру.
Причем глагол, которым мур орудует - строго определенный. Это кыру, т.е. "соскребать", но в том значении, которое скорее у русского "косить". Есть и проклятье с архаичным аффиксом, "мур кыргыры!", "пусть мор выкосит!"
Ну и не путаем мор с несмертельной эпидемией, с кизү.
А по пути обратно мы встретили собрание громких птиц, которые облепили дерево и чего-то шумно добивались. Может быть, права разговаривать на родном языке? Не вот так, конечно:
Но птиц тоже было достаточно. Громко чирикали. Чирикать - это черелдәү, а когда все вместе, скорее всего череләшү. И почему, когда все вместе, добавилось -ш понятно, это совместный залог глагола. А вот почему все звукоподражательные глагоды содержат общую часть "-дәү", "-дау"?
Я вот думаю, это так "ассимилировали" глагол "дияргә", те. "черел ди", "говорит черел". Увы, ни один звукоподражательный глагол в этимологическом словаре не разобран, и эта часть основы глагола не объяснена.
