Период, когда Британской империей правила королева Виктория (1837—1901) еще называют Викторианской эпохой. Этот исторический этап был достаточно необычным и важным не только для Великобритании, но и, пожалуй, для остального мира. Именно на это время пришлось много научных и социальных прорывов, стремительно изменивших жизнь человечества. Политическое влияние Британской империи, ее наука и культура были достигли предела. Великобритания, неимоверно расширив границы колониальных владений, получила прозвище империи, над которой никогда не заходит солнце.
В то же время с современной точки зрения Викторианская эпоха может показаться странным, едва ли не безумным периодом. И причин для этого немало.
В начале XIX века был популярен зеленый краситель на основе мышьяка от шведского химика Карла Вильгельма Шееле. «Зелень Шееле» была стойкой и насыщенной. Благодаря достижениям промышленной революции обои, выкрашенные узорами с использованием этой краски, были недороги и многие могли их себе позволить.
Все бы хорошо, но у краски была неприятная особенность — токсичный мышьяк из нее со временем выделялся в воздух. Это вызывало последствия от болей в животе и горле до головных болей, рвоты и диареи, нередко приводивших к смерти.
Понять природу симптомов было нелегко ввиду их сходства с признаками широко известной в то время холеры. Все же, после распространения историй о таинственных недомоганиях и смертях, преследовавших покупателей зеленых обоев, популярность этого отделочного материала ощутимо снизилась.
Но, как говорится, не мышьяком единым. В состав красок, покрывавших входные и межкомнатные двери, стены в помещениях и даже детские игрушки, часто входил свинец. Хозяев выкрашенных свинцовой краской комнат и вещей отличала бледность кожи, упадок сил, симптомы анемии, снижение интеллекта и проблемы с психикой. Сложно подсчитать, какое количество людей в Британской империи пострадало от отравления мышьяком и свинцом, ведь исследований подобного рода в викторианский период не велось — все это было частью обыденной жизни.
Последствия воздействия мышьяка и свинца подстерегали англичан даже за столом. В 1859 году в английском городе Клифтоне несколько человек слегли с симптомами отравления мышьяком. Вскоре выяснили, что источник отравления — сдобные булки с изюмом. Оказалось, для придания товару насыщенного желтого цвета, привлекательного для покупателей, булочник использовал в выпечке хромовокислый свинец. Но и это еще не конец истории. Когда пекарь пришел в аптеку за и без того опасным красителем, аптекарь по ошибке продал ему сульфид мышьяка.
В XIX веке продавцы, а по совместительству — изготовители леденцов, для снижения расходов добавляли в конфеты алебастр. Один лондонский торговец спутал алебастр с мышьяком и множество юных покупателей слегли с тяжелейшим отравлением.
В XIX веке в Великобритании начали активно использовать газ для освещения и приготовления пищи. Из-за неосторожности людей часто случались пожары, а иногда пламя газовой горелки сдувало сквозняком и люди легко могли задохнуться во сне. Не лучше обстояла ситуация и с внедрением электричества — немало беспечных англичан погибло от ударов током.
Для Великобритании XIX века была все еще характерна высокая смертность. Люди неспроста делали особенный акцент на деторождении и большой семье, ведь до 60% новорожденных могли не дожить и до 5 лет. Одной из причин тысяч детских смертей были детские бутылочки. Часто ими пользовались женщины из обеспеченных семей, для молока профессиональных кормилиц из нежелания «уподобляться животным» в кормлении ребенка грудью. Поскольку о пользе термической обработки стеклянных многоразовых детских бутылочек еще не знали, а молоко в отсутствие холодильников и пастеризации не всегда было свежим, дети болели и умирали от бактериальных инфекций.
Важный признак викторианской культуры — внимание к смерти и связанным с ней обрядам. Возьмем хотя бы наличие должности профессиональных плакальщиц — анахронизм в духе древнего Рима. Значительный вклад в формирование этой одержимости смертью и трауром внесла сама королева Виктория. Ее супруг, принц Альберт, умер в 1861, не дожив до 43 лет. На протяжении 40 лет до самой своей смерти королева пребывала в трауре.
В траурные черные тона зачастую облачались придворные аристократы, выражая верность и сопереживание королеве. Со временем этот стиль стал распространен и в широких слоях общества. Другой возможной причиной преобладания оттенков черного в гардеробе могла быть простая практичность. Промышленная революция принесла в города множество фабрик. Заводская копоть смогом стояла в воздухе крупных промышленных центров, оседая и на одежде — на черной одежде копоть была не так заметна.
Следующий странный признак эпохи — изображения мертвых людей, включая детей, получившие популярность с распространением в стране фотографии. Фотографии были дороги, и большинство людей фотографировалось не чаще пары раз в жизни. Смерть ребенка, столь частая при высочайшем уровне детской смертности, была вполне подходящим поводом запечатлеть почившее любимое чадо.
На заре фотографии для создания качественного изображения участникам приходилось подолгу стоять или сидеть в неподвижных позах перед объективом. Ни разу не двинуться было сложно, поэтому даже несмотря на использование специальных штативов для фиксации голов, лица на фото получались смазанными. У всех, кроме мертвецов. Рассматривая старые групповые английские фото XIX века, присмотритесь хорошенько. Вполне вероятно, что тот, кто вышел лучше остальных, уже был мертв.
Яркая деталь, дополняющая картину одержимости смертью и ее эстетизации как в викторианской Англии, так и в соседних Франции и Германии — L’Inconnue de la Seine (Незнакомка из Сены). В конце XIX века близ набережной Лувра из Сены извлекли неизвестную утопленницу. По легенде, патологоанатом, очарованный красотой девушки, сделал гипсовый слепок ее лица.
С тех пор слепок много раз копировался, а лицо мертвой девушки приобрело большую популярность и его стали использовать в интерьерах как предмет искусства. Слепок приковывал внимание и в начале XX века, когда ему стали посвящать рассказы и стихи.
Наряду с удивительной способностью людей викторианской эры находить прекрасное в прикосновении смерти, эпоха была пронизана невообразимым количеством самых разных суеверий, связанных со смертью и роком. Полет светлячка по комнате в вечерних сумерках, вдыхание аромата розового куста в одиночестве, встреча с совой при свете дня, приземление воробья на клавиши пианино, падение картины со стены, открытие зонта в помещении и даже остановившиеся часы воспринимались как верный признак чьей-то грядущей или свершившейся смерти. Вой собаки ночью у дома, в котором кто-то болен или встреча с похоронной процессией также были вполне зловещими знаками и не сулили ничего хорошего.
Отдельная особенность викторианского общества — жесткая социальная стратификация, удачно переданная в романах Диккенса. Социальные лифты почти отсутствовали. Не было речи даже о свободном общении между разными классами общества — за это даже можно было попасть под арест.
Большинство людей было вынуждено ежедневно работать на фабриках и в шахтах за гроши, теряя здоровье. Ожидаемый срок жизни фабричного рабочего достигал 22 лет. Детей принимали на работу с раннего детства. В силу небольшого роста и размеров тела, их было удобно использовать в качестве трубочистов, а на производствах и в шахте детям можно было платить гораздо меньше, чем взрослым. В случае смерти родителей, ребенку оставалось заменить их на рабочем месте, чтобы заработать кусок хлеба для себя и своих младших братьев. Альтернативой были сиротские приюты или перспектива стать членом уличной подростковой банды.
Ненамного лучше была участь взрослого. От безысходности людям зачастую приходилось проводить жизнь в так называемых работных домах — государственных учреждениях, где они ежедневно работали по 12 часов за еду и спальное место. Ночлежки в Британии XIX века представляли жуткое зрелище.
Ради спасения от холода зимой человека могли впустить на ночь при условии, что он оплатит сидячее место, где и просидит до утра. Сон в кровати, как и сама кровать, в оплату не входил. Все удовольствие стоило 1 пенни. Альтернативой были заведения за 2 пенни, где предоставлялась возможность спать стоя, повиснув на натянутой параллельно полу веревке. Тем, у кого нашлось бы 4 пенни, открывалась возможность выспаться по-королевски в своеобразных кроватях-«гробах» из досок.
Не забывать о смерти, постоянно возвращаясь к ней мыслями, помогала система канализации и водоотведения. Даже в Лондоне к середине XIX века она была устроена настолько дурно, что нечистоты из туалетов в конечном итоге попадали в Темзу — источник питьевой воды для лондонцев. Результатом этого стали эпидемии холеры 1832, 1848 и 1853 годов, унесшие десятки тысяч жизней.
Побороть проблему не удавалось довольно долго. Большинство викторианцев были не в состоянии увидеть причинно-следственную связь между холерой и грязной водой. Главенствующее положение в медицине занимала теория миазмов, в силу чего неприятный запах воды считали гораздо более опасным фактором, чем ее состав.
Все оставалось без изменений до тех пор, пока жарким летом 1858 года Темза не пересохла. Многовековой слой мусора, фекалий и мёртвых речных животных на берегах обмелевшей реки гнил и смердел много недель, практически лишая людей возможности дышать. Этот исторический эпизод, получил название Великого зловония. Распоряжением парламента в последовавшие несколько лет городская канализация была перестроена, увеличившись почти на 2000 километров. Проблема с водоотведением была решена и к концу 1860-х эпидемии холеры в столице прекратились.
Напоследок — история, связанная в первую очередь с бывшими британскими колониями, а к самой империи имевшая опосредованное отношение. Научно-техническая революция XIX века, повысившая веру людей в науку, удивительным образом поспособствовала гигантской мистификации — «Великому лунному надувательству». В 1835 году в нью-йоркской газете «Sun» вышли 6 статей, в которых описывалось открытие при помощи самых современных телескопов лунной цивилизации, состоящей из расы мохнатых людей с крыльями, как у летучей мыши.
В статье фигурировали прочие представители лунной фауны, например —разумные бобры. Открытие приписали известному английскому астроному Джону Гершелю, который, согласно публикациям, создал новейший телескоп с линзой диаметром 6 метров и весом в 7 тонн. Тираж мгновенно раскупили, газета в кратчайший срок стала одним из популярнейших ежедневных изданий мира по объему тиража.
Интерес читателей к лунной цивилизации был огромен. Лишь через несколько недель Ричард Адамс Локк, журналист «Sun» вынужденно признал, что история о мышелюдях с Луны была лишь фальсификацией, о которой ничего не знал профессор Гершель. На удивление, «утка» выполнила свою задачу — продажи «Sun» после этого так и не упали. «Sun» в дальнейшем даже выпускала подборку статей о жителях Луны отдельным изданием с красочными иллюстрациями, причем с неизменным успехом.
Современный мир имеет много общего с Викторианской Британией. Мы и сами живем во времена огромных технологических и социальных изменений. В английском обществе XIX века этих прорывов было не меньше.
Железные дороги сделали передвижение быстрым и относительно комфортным, позволив доставлять скоропортящиеся продукты из одного конца Британских островов в другой. Телеграфная связь упростила и ускорила обмен информацией. Сначала газ, а затем и электричество в прямом и переносном смысле осветили жизнь людей.
Персональные туалеты и ванны изменили представления о личной гигиене. После появления в конце XIX века фонографа и граммофона передача, запись и воспроизведение звука человеческого голоса и музыки перестали зависеть от оркестра, играющего на музыкальных инструментах.
Вполне возможно, текущий момент в жизни человеческого общества через сотню лет будет восприниматься с таким же удивлением, с которым мы сегодня взираем на викторианскую эпоху. Уж во всяком случае нам больше не приходится пить воду из канализации.
