Одним из самых главных вопросов теории эволюции, задевающих религиозную веру, является утверждение о том, что жизнь произошла естественным путем. Все многообразие видов, в том числе и человек, стали результатом так называемой химической эволюции, в результате которой появилась протоклетка, давшая начало первой простой клетке. Но уже в том же ХIХ веке французский биолог Луи Пастер производил опыты, связанные с активностью микробов. Он исследовал процессы брожения и гниения, и пришел к выводу, что именно микроорганизмы виновны в таких изменениях. Именно эти микроорганизмы и были объектом эволюции в момент зарождения жизни из химических элементов и их соединений. Но спонтанное зарождение жизни, озвученное Дарвином, требовало своего подтверждения или опровержения, и Луи Пастер доказал в своих опытах с водой, что микроорганизмы появляются только в той среде, где такие же организмы уже присутствуют. “Пустая” вода, лишенная микробов, не родила в течение длительного времени его опытов ни единой клетки. Теория Дарвина разделилась, таким образом, на две части, одна из которых занималась теорией происхождения жизни, а другая — собственно эволюцией видов.
Последователи натуралистических представлений использовали и до сих пор пользуются теорией случайного появления жизни, которое могло и не произойти. Ничем иным объяснить сегодня, чем была вызвана жизнь, они не могут. Но и другие теории, пытающиеся доказать закономерность развития жизни из неорганической природы, терпят фиаско — ни один ученый до сего дня не представил сколько-нибудь убедительных доказательств в пользу того, что жизнь обязательно должна была возникнуть. Даже если учитывать, что вселенная появилась во времени.
Но в таком случае все современные представления ученых являются знаниями о случайностях, а не о закономерностях, иначе говоря, знание фактов без всякой рефлексии (автор обращает внимание читателя на этот тезис). Наука, как известно, стремиться познать суть вещей, а это ни что иное, как знание законов их происхождения и развития. Но кроме законов развития, и то крайне неполных, наука не располагает знаниями законов происхождения, и выбор теории случайности происхождения жизни тому явное подтверждение. Но можно ли в таком случае связывать с наукой все свои чаяния и надежды, что она когда-нибудь снимет все замки с потайных дверей, ведущих в тайные сферы истины?
Случайность как основной аргумент ученых в пользу происхождения жизни превращается, в таком случае, в закон развития: энергия ложного вакуума случайно накопилась в бутстрэпе, случайно произошел Большой взрыв, случайно образовались пространство и время, а также и водород — первичный элемент. Случайным становится повышение температуры вселенной, в результате чего водород, распадаясь, вступал в соединение сам с собой и привел к химическому многообразию, т.е. к появлению вещества.
Таким же случайным выглядит остывание Вселенной, в результате чего образовались космические тела, в том числе и Земля, и случайным является выбор химической эволюции, павший на Землю, где она произвела на свет первые клетки, которые и положили основание всему древу земной жизни. Не много ли случайностей для науки, претендующей на всезнание и избавление человечества от тьмы незнания? Не много ли странных факторов и вопросов, которые при этом возникают, для научного мира, утверждающего всеобщую закономерность для всех известных процессов?
Современные представления о химической эволюции, хотя и представлены более полно, чем у Дарвина, тем не менее также не отвечают на вопрос: закономерна или случайна жизнь на Земле? Приводятся пять стадий химической эволюции. На первой стадии в результате охлаждения Земля сконденсировала воду, и появился первичный океан. Окружение земной атмосферы, состоящее из паров воды, азота, двуокиси углерода, метана и водорода, благоприятствовало образованию так называемой восстановительной атмосферы. Это означает, что кислород как окислительная среда, в которой жизнь не может появиться, а органика разлагается, отсутствовал, а источником энергии служило сильное ультрафиолетовое излучение.
Вторая стадия связана с реакциями этих первичных элементов, что называется “первичным бульоном”, в результате чего появились первые мономеры. На третьей стадии мономеры полимеризуются, становясь подобными белкам или нуклеиновым кислотам. Четвертая стадия заключается в том, что полимеры обволакиваются мембраной, что представляет собой протоклетку наподобие белковой микросферы. И наконец, пятая стадия приводит протоклетки к сложному развитию в первые клетки, способные к размножению и метаболизму.
Но уже на первой стадии современной теории химической эволюции, которая, по мнению ученых, длилась многие миллионы лет, видно противоречие, а именно, что кислород направлен на окись органики и вовсе не способствует образованию первоклетки. Спрашивается, откуда взялся кислород позднее, без которого не может обойтись сегодня ни один вид жизни? Фотосинтез, производящий кислород, связан с присутствием живых организмов — растений, но тогда получается замкнутый круг. Ученые предлагают иную версию появления кислорода — это фотодиссоциация воды, разложение на водород и кислород, так как в отсутствие озонового слоя космические лучи могли вполне повлиять на данный процесс.
Но даже столь хитрый выход из ситуации с помощью наблюдаемых сегодня процессов или умозрительных теорий не указывает с полной очевидностью, что кислород все-таки отсутствовал. Археология и палеонтология современного мира приобрела мощные способы анализа древних пород, которые несут на себе отпечаток древних эпох, вплоть от сотворения Земли. Но ни один анализ, основанный на самых современных технологиях, не подтвердил, что кислород отсутствовал в породах того времени. Более того, минералы, датируемые 3-4 млрд. лет назад, говорят об обратном: кислород был тогда одним из существенных элементов, которые содержались в атмосфере.
В отношении “первичного бульона”, в котором появились первые мономеры, следует сказать, что в процессе экспериментов ученые смогли получить многие аминокислоты, необходимые для этого процесса, но, как правильно говорят оппоненты этой теории, условия всех современных экспериментов не применимы к условиям реальной химической эволюции: все они создают важнейший фактор вмешательства исследователя. Сами физики открыли эффект при наблюдениями за поведением элементарных частиц, при котором частицы самым непосредственным образом реагируют на наблюдателя, начиная вращаться и вести себя не так, как в обычной обстановке. Поэтому переносить данные современных экспериментов на 4 млрд. лет назад в естественные условия неоправданно.
Самым же невероятным видится не только автору, но и многочисленным ученым, переход от мономеров к полимерам и от тех — к протоклетке и первоклетке. Слова биолога из Гарварда Эрнста Майра вполне убедительно вопрошают о невообразимости этих процессов: “Любопытно, что открытия молекулярной биологии скорее усложнили проблему объяснения, чем упростили ее. Полипептидные цепи (белки) даже в простейших организмах собираются из аминокислот в соответствии с генетической программой в нуклеиновой кислоте. Действительно, теперь существует такой “симбиоз” между нуклеиновыми кислотами и белками, что трудно вообразить, что они могут функционировать друг без друга. Как в таком случае могла происходить сборка и репликация первых белков без нуклеиновых кислот и как могли возникнуть нуклеиновые кислоты и существовать в “первичном бульоне”, если их назначение состояло только в контролировании сборки белков?” Он же делает неутешительный для эволюционной теории вывод: “Переход от макромолекулы к клетке представляет собой фантастический скачок... Имеющиеся факты не дают основания считать, что клетки возникли на нашей планете” (Биология сквозь призму веры. М., Центр общечеловеческих ценностей, 1994, стр.104).
При всей убедительности и привлекательности многочисленных открытий ученых, сделанных в отношении теории происхождения жизни, нет никакого повода утверждать, что усложнение вещества с помощью взаимодействия элементарных частиц могло привести к поразительному результату – к жизни. Все известные физике взаимодействия, описанные нами выше, связаны именно с взаимодействием, в результате чего и происходит усложнение структуры вещества. Иначе говоря, движение материи к форме состояло прежде всего в соединении элементарных частиц определенным образом. Но как частицы, которые сами могут лишь механически взаимодействовать, привели к появлению такой системы, которая усложнялась “изнутри”? Иначе говоря, феномен размножения как вариант усложнения структуры должен “наследоваться” — он должен передаваться от “родителей” к “детям”. Но как могут “бесплодные родители” передать способность “творить из себя” таким же “бесплодным детям” ?
Терьяр де Шарден предложил в свое время теорию, согласно которой жизнь развивается по “закону сложности — сознания”, имея в виду, что сложность как таковая может приводить к появлению жизни и сознания. Однако, вряд ли можно приписывать механической сложности сложность органическую, которая именно наследуется, а не приобретается. Вряд ли наука когда-либо откроет эту тайну, так как заглянуть в далекие времена образования жизни на Земле не дано ни одному из живущих. Таким образом, теория происхождения жизни через химическую эволюцию составляет лишь вопрос веры части ученых в собственное натуралистическое мировоззрение. Божественное участие в данном случае не рассматривается не потому, что этого быть не может, так как любая теория имеет право на существование в отсутствие доказательств одной из них. Бог как Творец отвергается научным миром лишь в силу мировоззрения, и если креационная теория не умещается в жесткие научные рамки, значит ей не место под научным небосклоном.
С другой стороны, буквальное понимание слов Библии о творении, когда Господь Бог создал небо, землю и всех живых существ за шесть дней, а на седьмой день “почил”, вряд ли заслуживает большего доверия, чем научная теория происхождения жизни. Сегодня уровень герменевтики и лингвистической философии принимает большинство прогрессивных теологов мира, которые отказываются от архаичных взглядов прошлого. Буквальное трактование текста уже является не просто не единственным способом понимания, а скорее проверочным тестом истинности тех или иных слов. Священное писание здесь не исключение. Да, оно содержит множество прямых указаний, заповедей, исторических ссылок, которые можно и нужно понимать буквально. “Возлюби Господа Бога Своего всем сердцем и всей душою своей, и ближнего своего как самого себя” — эти заповеди Христа вечно будут звучать в том же смысле, что они были сказаны и две тысячи лет назад. Конечно, применение их будет в разные эпохи различным, но суть их не изменится. Однако мифологические сюжеты, в которых заложен “духовный”, образный смысл, смысл символа, а не прямого содержания, будут совсем непоняты, если мы и здесь будем подходить к этому таким же образом, как и к нравственным заповедям. Более того, отвержение символического смысла лишь отдалит наше понимание от истины Откровения, а не приблизит к нему. Но конкордизм — теистическая модель буквального понимания Библии — продолжает настаивать на своем, по сути становясь на пути сближения науки и религии. Этот затвердевший догматизм и консерватизм в отношении всего нового ничего, кроме фанатизма, принести не может и, значит, должен быть отвергнут как несостоятельный метод трактования.
Другие теистические теории более либеральны и готовы к мировому диалогу между всеми религиозными и научными деятелями, видя свою роль в выработке единого научно-религиозного мировоззрения. Такие течения как субституционизм, компартментализм и комплиментаризм так или иначе используют научные открытия для построения теорий происхождения жизни, в которых Бог принимает решающее значение.
Но если теория происхождения жизни, в отсутствии всякой возможности проверить ее непосредственно, составляет лишь мировоззренческий элемент, или элемент веры ученого, так же как для верующего таким элементом является вера в Бога-Творца, то теория эволюции жизни приобретает совершенно иной характер. Многочисленные теории как ученых, так и теологов о происхождении жизни являются равноправными в общем ряду теорий, и ни одна из них не вправе предъявлять претензии на исключительность или универсальность. Тем более, что ни одна из существующих теорий ни опровергает веру оппонентов, ни подтверждает ее. Случайность происхождения жизни не доказывает отсутствие Бога, впрочем, как и вера в Бога не опровергает возможность элемента случайности. Правда, в последнем варианте случайность предполагается не как движущая сила, а лишь как возможный побочный элемент, который не играет существенной роли в происхождении жизни и особенно сознания. И в этом, пожалуй, одно из самых существенных различий в научной и теистической теориях.
Теория же эволюции жизни продолжает господствовать до сих пор; она дает современным ученым возможность проводить эксперименты и доказывать продолжающиеся изменения в природном мире. Подобное подтверждение научной теории Дарвина, отсутствие чего не позволяет установить истину в отношении теории происхождения, ставит теизм в положение запертого в крепости бывшего владыку мира, которого предали его же подданные. Многие верующие, в отсутствие ясных ответов Церкви на вызов науки, да еще столь мощный и сокрушающий, как теория эволюции, просто переходят на полунаучный, полуагностический взгляд на вещи в ожидании всеобъясняющей теории. Не претендуя на подобную роль исчерпывающего трактователя, мы все же должны попытаться рассмотреть ближе эту теорию, особенно в ее современном изложении. Быть может, совместив ее с представлениями современных физиков на происхождение и эволюцию Вселенной, нам удастся приблизиться к такому взгляду на мир, нарисовать такую картину мироздания, в которой будет место каждому открытому явлению. Быть может в этой картине мира все займет свое место и приобретет соответствующее себе значение, что отражает суть учения о всеединстве, которого придерживается и автор.
1999
