Мария Арсентьевна стояла у окна и вспоминала свое далекое-далекое прошлое.
– И к чему бы это вдруг вспомнилось? – удивленно думала она, а воспоминания просто роились в ее душе, и она принимала их, как дорогих гостей, они были совсем-совсем детскими, наивными, с легким флером ностальгии.
Маше было восемь лет, когда она впервые поехала с родителями на море, там-то и приключился разговор мамы с незнакомой тетей, гордо называющей себя “успешной певицей”, она-то, услышав как поет девочка, и надоумила маму Маши сделать из дочери профессиональную певицу. Маша любила и умела петь, и в садике и в начальной школе она с удовольствием участвовала во всех утренниках и прочих развлекательно-увеселительных мероприятиях, где и декламировала стихи, и танцевала, ну и, конечно, пела. Тогда она сама не понимала того хорошо ли она поет или нет, но всем ее пение нравилось.
Сама же Маша уже тогда мечтала стать детским врачом. Но вернувшись домой с моря, энергичная мама Вера отправилась в близлежащую музыкальную школу, где Маша прошла прослушивание и ее и маму тогда и поставили перед фактом:
– Да, способности есть, даже скорее всего талант, но его надо развивать.
Приблизительно так сказали им тогда, и Маша стала учиться в музыкальной школе по классу фортепиано.
Это для Маши была "каторга", как говорила бабушка Варя, папина мама. В школе знали об этом и поэтому стали направлять Машу на различные музыкальные конкурсы, но чаще всего на конкурсы вокалистов, и почти на всех она побеждала. И с легкой руки завуча Ларисы Сергеевны, про которую все знали, что она большой любитель раздавать прозвища, Машу стали называть “актрисулькой”.
Маше тогда показалось, что хуже этого обидного прозвища ничего уже быть не может, ну к концу шестого класса она все же смирилась и перестала обращать внимание на это гадкое, на ее взгляд, слово. Но в восьмом классе случился еще один конкурс, где одна из членов жюри шепнула кому-то, что Маше в этом соревновании вокалистов нет равных. На горе Маши услышала эти слова и ее мама. И эти неосторожные слова подогрели ее затухающую мечту сделать дочь певицей.
Но дочь к этому времени уже вовсю старалась на пятерку знать биологию и химию, а сольфеджио и вокальном искусстве Маша даже не помышляла. А тут еще Пашка Лагутин стал кружить вокруг нее и доводить Машу до белого каления этим обидным словом “актрисулька”:
– Представляешь, Машка, выйдешь за меня замуж, уберешь одну букву и будешь такой известной и знаменитой, что тебя на улице узнавать станут. Ведь ты, честное слово, лучше всех поешь.
Но Маша в школе категорически заявила, что больше не будет участвовать ни в каких конкурсах.
И вот уже Маша вспоминает 11 класс, весну. И ненавистная музыкальная школа, которую она закончила на отлично по всем предметам, давно позади, и школа вот-вот уйдет в прошлое. Маша давно уже не помнит и того обидного слова “актрисулька” и даже смеется над собой, прежней обидчивой и рассерженной девочкой. А потом была еще одна Маша, усидчивая, серьезная и ответственная…
Но все же желание петь у нее временами появлялось. Помнит Маша и ту сумасшедшую весну. Она в то утро собиралась на занятия, но вдруг ей нестерпимо захотелось запеть. Ее мысли заметались, вспоминая любимые песни. И вот она начала перебирать известные песни, не зная с чего же начать. Она тогда так и не поняла, почему вдруг с середины запела бабушкину любимую, но пе ее мнению странно-загадочную песню, которая ей тоже почему-то нравилась:
Сто дождей пройдет над миром сто порош,
Сто дождей пройдет над миром сто порош,
Сто дождей пройдет над миром сто порош,
И однажды ты услышишь и придешь.
Сколько зим ты тихо скажешь сколько лет,
Сколько зим ты тихо скажешь сколько лет,
Сколько зим ты тихо скажешь сколько лет,
На тебе сошелся клином белый свет,
На тебе сошелся клином белый свет.
Маша пела и кружилась вокруг стола, а потом подошла к окну и открыла его, продолжая петь и танцевать вокруг стола. А через минуту она уже снова подошла к окну и увидела Пашку Лагутина он стоял, обнимая березку возле их подъезда, на которой только-только появились сережки. Тот стоял, опустив голову, и слушал.
– Странно, ведь просто так стоять он не будет? – так тогда подумала Маша и вдруг замолчала.
Пашка резко поднял голову к ее окнам и они встретились глазами. Парень смутился и быстро направился к своему дому, он жил в такой же трехэтажке, как и Маша, только в соседнем дворе. Тогда сердце Маши застучало громче, вот уже полгода она замечала, как Пашка пытается за ней ухаживать. От того хулиганистого парнишки, который дразнил ее “актрисулькой” не осталось следа, с восьмого класса взялся за ум и старательно штудировал математику и физику.
Позже, когда они будут на третьем курсе, он в политехническом, а она в медицинском институтах, Пашка признается ей в любви, а она расскажет ему, что впервые ее сердце дрогнуло тогда, когда она увидела его у березки. А когда он закончил институт они поженились, правда сын Игорь появился три года спустя, тогда Павел Сергеевич уже работал ведущим конструктором на заводе, а она, Маша, как и мечтала, стала врачом, детским врачом, говорила она тогда всем, так как не любила слово педиатр, оно, по ее мнению звучало грубо и некрасиво.
Тут ее воспоминания прервала Людочка.
– Баба, баба, Алешка меня обидел, – залетела в комнату семилетняя внучка, – он, он, сказал, что я артистка погорелого театра, вот, – в ее глазах дрожали слезы.
Мария Арсентьевна про себя засмеялась:
– Неужели эта фраза еще пользуется успехом в нашем лексиконе?
Но под влиянием сегодняшних ностальгических воспоминаний вслух она произнесла:
– Людочка, постарайся спрятать вот это утро далеко-далеко в себя, чтобы ты могла вспомнить его через много-много лет…
Ее голос звучал ласково и успокаивающе.
– Зачем? – шмыгнув носом, спросила внучка, так как она успела по дороге к ней и поплакать, сердясь на противного Лешку.
– Чтобы ты могла вспомнить этот день, ведь возможно он станет одним из самых лучших в твоей жизни, а эта фраза покажется тебе такой замечательной, у меня тоже был такой день в жизни, когда меня назвали “актрисулькой”.
– Ой, поняла, это был дедушка, ведь и сейчас, когда я спрашиваю, когда просыпаюсь, о тебе, то он мне всегда отвечает, что это он пенсионер, а ты “актрисулька”, да еще и работаешь, правда не в качестве певицы. Баба Маша, а ты что, и петь умеешь?
Умею, – сказала Мария Арсентьевна и запела песню, свою любимую, когда которую когда-то пела на одном из конкурсов:
А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,
Веселый ветер, веселый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал.
Спой нам песню, чтоб в ней прозвучали
Все весенние песни земли,
Чтоб трубы заиграли,
Чтоб губы подпевали,
Чтоб ноги веселей пошли!
Кто привык за победу бороться,
С нами вместе пускай запоет:
Кто весел - тот смеется,
Кто хочет - тот добьется,
Кто ищет - тот всегда найдет!
Она закончила песню и, как можно убедительней, произнесла:
– А на Алешку ты не обижайся, он хороший парнишка растет, просто он хочет чтобы ты знала, что он всегда будет рядом с тобой.
– Ну да, дедушка говорил про какую-то березку, а потом сказал, что слышит, как Лешка каждое утро меня будит эсэмэсками. И дед ругался, что он будит и его, говорит, что чуть свет, а он не любит рано вставать. а еще он посоветовал сказать Лешке, чтобы он учился у своей мамы яичницу жарить, говорит, что я его внучка, в него пошла, тоже по утрам спать люблю. Только я так ничего и не поняла, зачем это он про яичницу сказал.
Мария Арсентьевна засмеялась и сказала:
– Беги, Люда, тебя, наверное, друзья во дворе уже ждут.
– Эх, молодо-зелено, – подумала Мария Арсентьевна и пошла звать мужа. Ведь завтрак был уже давно готов.
Выходя из кухни, она выглянула в окно, Люда с Алешей стояли друг против друга и с двух сторон кусали горбушку у буханки белого свежего хлеба, он видно нес его дом.
– И не донес, как мы когда-то. Интересно, будут ли его ругать? – но ее вопрос остался без ответа…
Мои благодарные читатели! Рада вашему вниманию к моему творчеству! Счастья вам и успехов во всех ваших начинаниях!
Читайте и другие мои рассказы:
