начало здесь:
У меня была собака. Я купил участок под строительство дома, а хозяйка этого участка съехала, бросив на цепи своего пса. Ни слова мне не сказав. Видимо, просто в расчете на мое милосердие. Пес был совсем молодой. Из той породы, к которой принадлежали все бродячие собаки в том квартале города. Видимо, прибился к ней кутенком, а они посадила его на цепь сторожить выставленный на продажу дом.
Сторож он был добросовестный, и в первые дни меня к хибаре в глубине участка не подпускал. Ждал хозяйку. Но потом совсем оголодал и понемногу позволил себя подкармливать. На меня уже не лаял, хотя при моем приближении уходил в будку и смотрел оттуда враждебно и недоверчиво. Но однажды, когда я в очередной раз принес еду, вышел, подполз, обнюхал мои туфли и дал себя погладить.
С тех пор мы подружились. Начались работы: рытье котлована, возведение стен. Пес знал всех строителей, днем я отпускал его, и он с удовольствием мотался по объекту, вникая по-своему, по-собачьи, во все детали, проверяя на нюх и пытаясь пометить все новшества. К рабочим проявлял исключительное дружелюбие, и они считали его просто добродушной дворнягой, одинаково приветливой к любому прохожему.
Особенно привязался четырехлапый сторож к двуногому коллеге, которого нанял прораб. Приведя однажды какого-то бомжа, он сказал мне: «Пускай поживет тут, в старой хибаре. Мы ее потом все равно снесем, а огонек на стройке вечерами будет светиться, ворье остережется. Специального сторожа нанимать – деньги, а этому платить не надо, подкормишь немного заодно с собакой, он будет и рад. Экономия. Считай, второго пса завел».
Вел себя это бомжик тихо, посторонних не водил, но вонь в домике развел страшную. Да и от самого него несло так, что я старался ближе пары метров не подходить. А вот псу он нравился. Меня всегда удивляло, как это собаки, имея такое чувствительное обоняние, при этом очень терпимы к вони, да и сами нередко попахивают так, что — мама не горюй!
Видимо, пес принял бомжа за своего, за собрата. Ночевали оба сторожа в хибарке, я не возражал, так что мой четвероногий друг совсем отвык от цепи. Потом, правда бомжик все-таки запил, стал водить друзей с Центрального рынка, и прораб от него избавился. Да и хибарку пришла пора сносить — дом строился быстро.
Однажды на стройку заехал архитектор и, окруженный строителями, что-то объяснял им об особенностях монтажа какой-то балки. Пес бегал вокруг, счастливый и довольный. И вдруг остановился, как вкопанный. Наткнулся на незнакомый запах. Я как раз посмотрел на своего питомца в тот момент. Его можно было описать словом «оторопь». Еще бы: в стаю затесался чужак, враг, а никто этого не видит, не понимает страшной опасности!
Он не стал медлить ни секунды. С истошным злобным лаем пес рванулся к архитектору, стремясь тяпнуть мерзавца за лодыжку. Я чудом успел подскочить и схватить зверя рукой под ошейник. Ощущая меня за спиной и воспринимая это как поддержку, собахтан рвался из моих рук, приплясывая и подпрыгивая, — со вздыбленной холкой, наморщенным носом, оскаленный и брызжущий слюной. «Ну, и собака у Вас! Одни сплошные зубы!» - укоризненно покачал головой напуганный архитектор.
Несколько лет мы с псом прожили в новом доме. Вернее, внутрь дома я его все-таки не пускал, да он туда и не рвался, только однажды заскочил в панике, испугавшись грохота и дыма новогодних фейерверков. У него было собственное жилье: шикарная утепленная будка в саду. Жена кормила его с нашего стола, и я иногда, глядя на безоблачное и безбедное существование пса, думал:
«Понимает ли он, что вытащил счастливый билет? Что мог бы, как его окрестная родня, слоняться по помойкам, спать в зиму на канализационных люках, вечно голодать и терпеть не всегда доброе отношение со стороны людей и собратьев? Наверное, что-то понимает. Во всяком случае, весь его облик, все поведение — это олицетворение благодарности. Ну, и славно».
Имелась, правда, у него одна слабина. Территория моего участка была огорожена высоким каменным забором, и пес внутри мог гулять свободно. И вот научился он пользоваться автоматическим замком калитки. Нажмет лапой большую красную кнопку, дверь распахнется, и этот негодяй не выходит на улицу, а, наоборот, возвращается к крыльцу дома, ложится на ступени и смотрит на прохожих сквозь проем открытой настежь калитки. Нравилось ему так.
А что еще печальнее, так это то, что во двор беспрепятственно заходили те самые его собратья, от которых счастливая судьба его отделила. Окрестные бродячие собаки спокойно и уверенно проходили во двор к его миске, опустошали ее, поглощая все приготовленные женой деликатесы, и так же спокойно, с достоинством удалялись. И мой сторож не возражал. Потому что считал их своими.
Я пытался его стыдить. При этом он демонстрировал такую бездну раскаяния, что виноватее собаки я не видел. Весь его облик демонстрировал глубочайшее раскаяние и обещание никогда впредь не повторить оплошности, случившейся по незнанию. Но стоило мне отвернуться – калитка вновь была распахнута настежь. Ученые доказали: совести у собак нет. Обольщаться и приписывать им свои качества не следует. Проблему калитки пришлось решать по-другому.
Хотя он прекрасно меня понимал. Как показывают исследования британских ученых (в Британии к собакам особое отношение, намного лучше, чем к людям), собаки понимают хозяев с полуслова. Иногда достаточно крохотного жеста, чтобы команда или желание были с радостью выполнены. Причем для этого собаке не обязательно проходить специальную подготовку. Доказано: такая заточенность на человека — ее врожденное свойство, закрепленное генетически.
Прошло несколько лет, и я построил другой дом в том же городе. Мы переехали. Пес до последнего оставался на прежнем участке, пока я не решил просто перевести его пешком. «Заодно и прогуляюсь», — сказал жене. Ходьбы было около часа. И вот мы вышли в путь вдвоем с четвероногим другом. Я переживал, что он будет волноваться: пес никогда не уходил от дома так далеко. Но ничего. Хвост он, конечно, поджал, но в целом шел спокойно и покорно.
И вдруг, когда мы проходили мимо Центрального рынка, он сорвался с поводка. Я просто не ожидал такого резкого, молниеносного рывка. Причиной стала не кошка и не сучка. Это был бомж. Тот самый бомжик, неудавшийся сторож. Он лежал пьяный в пыли у базарных ворот. И мой пес лихорадочно облизывал его вне себя от счастья. Этот вонючий и грязный бомж был для него своим. Даже более своим, чем я.
Я продолжаю статью о национальности, а пишу о собаке. Странно, да? Почему? А потому что вот именно это в национальном вопросе мне не нравится больше всего. Когда тебе симпатичен и дорог самый вонючий соплеменник только потому, что он — свой. А кто-то другой, какими бы достоинствами он ни обладал, сколько бы хорошего тебе ни сделал — остается вызывающим подозрение и неприязнь, а иногда и агрессию. Только потому, что он — чужой.
Это все, конечно, корректируется воспитанием. И не у всех наций присутствует в равной степени. Есть те, которые спокойно до безразличия относятся как своим, так и к чужим. И я бы не поставил это образцом для подражания. Но, как правило, чем дружнее народ, чем теплее в нем отношение к своим, тем выше настороженность к другим. Как у собаки, учуявшей запах незнакомца. Это — на подсознании.
Продолжение здесь:
Не забываем лайк и подписку! Денег тут не просят.
Читайте также: