У Люси Гузкиной большая неприятность в жизни произошла. Ушел от нее супруг Сережа. И очень внезапно. Прямо ушел с утра на работу свою, а вечером не вернулся. А через день телеграмма от него пришла: “Полюбил др. жен. Алименты не отказ.”.
Для Люси это, конечно, шок был кромешный. Как это полюбил др.жен.? А Люсе как теперь? И рыдала она с неделю. И подружек собрала в утешительницы.
- Ой-ей, - Люся им плакала, - что же делается-то? Гузкин, негодяй такой, от меня ушел! Как жить далее?! Ой, не могу! Ох, хоть с жизнью прощайся!
А подружки ее тоже плакали из женской солидарности.
- Как же так, Люсенька, - причитали они, - на кого же он тебя покинул? Тебя и дитя Антошку? Что же это с Гузкиным сделалось? Что же совесть он свою утратил? А ведь така семья была, така семья! Мы на вас любовалисяяя!
И Люся от понимания утраты почти сознание теряет. А потом, чуть в себя придя, снова рыдает.
- Ой-ей, - кричит, - таку семью променял на др.жен.! Таку семью! И чего это за др. жен. такой? Небось, какой-то крокодил ужасный. Он ведь, девочки, так меня любил! Он ведь с меня пыль сдувал все время! Чуть у меня настроение сквасится - так он давай сразу смешить, щекотать и клоунаду показывать! Чуть я захнычу, так он и с анекдотами бежит! И в глаза так еще заглядывает.
- Да-да, - подружки соглашаются, - смешной парень был Серега!
- А подарки, - Люся вспоминает, - какие уж подарки дарил! Только я пальцем ткну в товар, а он уж и на кассу несется! И колечки мне берет, и диадемы, и туфельки с брошками! Ежели денег не хватит на диадему - то тут же прямо ссуду оформит. Лишь бы я улыбалась! Лишь личико мое не омрачало расстройство! Баловал безмерно!
- О, - подружки хором голосят, - о, как это мило!
- А то, - Люся гордится, - Гузкин меня расстраивать терпеть не мог! И на работу не гнал ни разу в жизни. До восьми Антошкиных лет содержал безропотно! Обеспечивал буквально всем! А домой придет, так, думаете, и чего?
- На диван, - подружки ахают, - подлец этот, небось, устраивается?!
- Ха, - Люся даже обиделась, - а вот и нет. Он тут же на кухню бежал. Готовил блюда! А мы с Антошкой еще и привередничаем! Еще и носики морщим на меню. А он - с улыбочкой! А как всех блюдами накормит, так сразу и за пылесос хватается! Я - ежели в настроениях - разве что пыль смахну с фортепиано. Но редко подобное. Я-то более помечтать люблю. Натура такая.
- О, как это мило, - подружки даже чуток завидуют, - а далее-то чего? На диван, небось, взбирается?
- Тю, - Люся говорит, - Антошку урокам он обучает. Или конструирует с ним конструкции. Коли погода шепчет, то гулять его тащит на площадки детские! А потом уж и спать укладывает. И сказочку ему, Антошке, читает вслух! И все с улыбочкой и искренней заботой!
- Ой-ей, - подружки воют, - золотой мужик этот Гузкин был! А далее-то чего было?!
- А далее, - Люся загадочно глазами блестит, - ревности! Я очень уж обожаю, когда ревности! Очень мне страсти в брачной жизни желательны. Без них и не чую себя любимой женщиной! Бодрит так, девочки! Ох, и буйствовали мы с Гузкиным! Ох, и ревновал он! Ох, и клялся в обожании!
- А щас, - подружки вдруг вспоминают, - небось, Гузкин с др. жен. буйствует! Вот же тип бессовестный! И чего с ним приключилось? Нормально ж жили! Нет, на крокодилов его понесло! Ох, беда.
И снова все рыдают с Люсей. И версии всякие строят про Гузкина. Чего ему в жизни не хватало-то? Может, приворот от крокодила место имел быть. Или шутит так Сережа - ревностями брак бодрит. Или, быть может, личину свою предательскую до поры скрывал? Ах, знать бы!
- Муж-слабак. Пока собиралась гнать, он фокус выкинул
