Вопрос о взаимоотношении Церкви и науки в любую эпоху во многом зависит от того, должны ли мы считать, что предлагаемые ими картины мира не просто различные, а противоречат друг другу. Можно говорить о существовании точки зрения, которая предполагает, что наука
«с помощью полученных достоверных знаний даёт принципиально иную, отличную от религиозной, картину мира».
Однако можно говорить и об альтернативном подходе, при котором религия и, соответственно, Церковь сосредотачивают своё внимание на совсем иных проблемах, чем наука. Существование науки никак не угрожает Церкви, и наоборот.
Нет сомнения в том, что накопление знаний в эпоху Средневековья имело свои особенности. При этом можно привести немало примеров, когда представления даже наиболее образованных людей данной эпохи об устройстве мира на сегодняшний день кажутся нам наивными или абсурдными. В рамках одного из подходов такая ситуация объясняется именно негативным влиянием со стороны Церкви, которая якобы стремилась навязать людям не только религиозные постулаты, но и определённый набор знаний в области представлений об устройстве физического мира.
Само по себе такое предположение вряд ли можно признать очевидным. Мы без труда найдём немало заведомо ошибочных положений в трудах мыслителей более ранней эпохи. Вряд ли труды того же Аристотеля в области физики и биологии сегодня могут восприниматься иначе как пример того, что даже самым великим умам свойственно ошибаться. Естественно, что никакого негативного влияния со стороны Церкви в период античности просто не было. Без труда можно привести примеры того, что и в более поздние эпохи, когда влияние Церкви существенно сократилось, учёные не престали выдвигать гипотезы, которые впоследствии оказывались ложными. Собственно, сам процесс развития научного знания предполагает неизбежность ошибок, неверных предположений. Это можно признать универсальной чертой научного знания, независимо от того, о какой эпохе идёт речь.
Критикам нетрудно привести многочисленные примеры, когда в произведениях святых встречаются утверждения, явно противоречащие современной научной картине мира. Однако в данном случае нужно понимать, что Церковь весьма чётко различала в творениях святых их духовную составляющую и высказывания, которые затрагивали вопросы политического, научного характера. Для Церкви было важным лишь первое: чтобы мнение святого совпадало с церковным учением. Всё остальное никогда не закреплялось Церковью в качестве содержания христианской веры и чего-то недопустимого для критики.
Да, можно говорить о существовании святых, которые, как и многие их современники, полагали, что земля представляет собой плоскость. Подобную гипотезу изложил в своём сочинении монах Косьма Индикоплов. Но из этого никак не следует, что представление о форме земли стало частью именно религиозного учения и тем, что, по мнению Церкви, нельзя было оспаривать. Можно среди христианских богословов найти тех, которые заявляли о ложности достижений античной астрономии, как несочетающихся с библейским учением. С такой позицией выступал, например Лактанций. Однако большинство наиболее известных церковных проповедников предпочитали просто игнорировать научные представления античности, сосредотачиваясь не духовных аспектах христианского учения.
Нередко в качестве одной из претензий к Церкви звучит упрёк в том, что она последовательно распространяла текст Библии, который сам по себе является абсолютно ненаучным. Звучат вопросы о том: почему процесс творения нашего мира описан в Библии не в соответствии с научными открытиями, почему в нём не говорится о большом взрыве, расширяющейся Вселенной, да хотя бы о том, что наш материальный мир состоит из мельчайших частиц, таких как молекулы и атомы?
Однако в данном случае стоит понимать, что библейский текст никогда в самой Церкви не рассматривался как научный, то есть способный дать ответы на вопросы о физическом устройстве материального мира. Язык Библии универсален, он рассчитан на то, чтобы сообщить истину, которая может быть воспринята любым человеком, жившим в эпоху, отстоящую от нас на тысячу лет в прошлое. Этот язык будет понятен и спустя тысячу лет после того, как уйдёт наше поколение. Если говорить о создании мира, то главная мысль, доносимая до нас Библией, это то, что у Вселенной и людей есть Благой и любящий мир Творец.
А вот как раз использование научного языка рубежа XX и XXI веков было бы полнейшим абсурдом, ибо этот язык не универсален, как и вообще язык науки. Этот научный язык был бы просто непонятен людям предыдущих эпох. Однако если прогресс в научных знаниях будет идти современными темпами, то через тысячу лет язык современной нам науки покажется нашим потомкам убогим и примитивным. Сущность науки состоит именно
«в накоплении знаний и усложнении гипотез, в возникновении всё новых вопросов, поиск ответов на которые не прекращается».
Конечно, здесь мы вновь возвращаемся к тому, насколько сама концепция творения мира Богом может сочетаться с наукой. На наш взгляд, правильнее было бы говорить о том, что эта религиозная концепция сама по себе не может оцениваться как научная или ненаучная. Наука предполагает возможность изучения материального мира, который развивается в соответствии с определёнными законами. Идея сотворения мира Богом никак не противоречит тому, что материя обладает определёнными свойствами, в которых мы можем обнаружить некие закономерности. Верующие как раз и полагают, что сами законы, по которым существует вселенная, были определены именно Господом. При этом возможность нарушения этих законов, то есть чудеса, никак не мешают верующему учёному при изучении конкретной материальной действительности искать именно закономерности, а не чудеса, которые наукой всё равно зафиксированы быть не могут.
Ещё одним из наиболее распространённых обвинений в адрес Церкви можно назвать указание на то, что она устраивала расправы над неугодными ей людьми, в числе которых нередко оказывались учёные, чьи взгляды не совпадали с религиозными концепциями.
Для начала стоит отметить необходимость уточнить понятие Церкви. Если говорить о том, что люди с религиозными взглядами могли совершать насильственные действия, то вряд ли можно отрицать такого рода факты. Однако действия отдельных людей далеко не всегда являлись выражением позиции Церкви и тем более не совершались по её приказу. Нередко выразители определённых религиозных взглядов самой же Церковью осуждались. В наибольшей степени это характерно уже для позднего Средневековья, после начала Реформации в Европе. Так в 1553 г. в Женеве был казнён Мигель Сервет, известный в истории науки как человек, впервые описавший малый круг кровообращения. Решение о казни было принято кальвинистскими властями. То есть, с точки зрения Католической церкви казнь осуществили люди, считающиеся еретиками.
Стоит также указать, что преследования учёных не всегда означали именно негативное отношение к их научным занятиям и тем более к науке вообще. Первым учёным, который пострадал от действий Церкви считается знаменитая математик и астроном Гипатия, которая жила в Александрии в IV-V веках и преподавала в местной неоплатонической школе. По одной из версий она была растерзана христианами по прямому указанию александрийского архиепископа Кирилла. Впрочем, многие исследователи полагают, что всё же правильнее говорить именно о стихийных действиях толпы.
В рамках статьи мы не можем подробно рассматривать историю Гипатии, но хотелось бы обратить внимание на то, что даже если признать вину конкретного церковного иерарха, то вряд ли можно говорить именно о негативном отношении к науке и научным занятиям. Вряд ли можно отрицать, что средневековая Церковь принимала активное участие в политической борьбе, стремясь закрепить принцип превосходства власти духовной над светской. Нередко королям и императорам приходилось идти на значительные уступки Церкви.
Активная политическая борьба разворачивалась и в Александрии. Префект города Орест не нашёл общего языка с архиепископом Кириллом. Причём порой эта вражда доходила до прямого насилия со стороны городских властей по отношению к священнослужителям. Впрочем, можно найти пример и того, как монахи забросали Ореста камнями, обвиняя его в тайной принадлежности к язычникам. Гипатия при этом принимала активное участие в политической жизни города, поддерживая Ореста. Известно, что учёную обвиняли в том, что градоначальник и церковный иерарх так и не смогли примириться.
Ряд историков предполагает, что Гипатия являлась неформальной главой языческой общины Александрии. Орест был настроен на сотрудничество с этой частью населения, тогда как Кирилл видел в этом угрозу для церковной власти. Как бы там ни было, но гибель Гипатии стала результатом именно политической борьбы. Можно с некоторой вероятностью говорить, что она рассматривалась Церковью в качестве врага как язычница. Но нет никаких оснований полагать, что причиной для расправы послужили именно научные занятия Гипатии.
Стоит отметить, что в Средние века граница между научным познанием и магическими практиками могла быть весьма зыбкой. Церковь, как уже говорилось выше, вполне лояльно относилась к попыткам познать природу с помощью разума, но весьма жёстко реагировала на любое обращение к тем силам, которые считались враждебными христианству. В большинстве случаев, когда речь идёт о преследовании учёных, оказывается, что этих людей обвиняли в вызывании демонов, некромантии и т. п. В данном случае мы оставляем за скобками вопрос о том, соответствовали эти обвинения истине, то есть действительно ли преследуемые инквизицией занимались колдовством. Наверняка было немало случаев, когда обвинения основывались на оговоре. Тем более не собираемся мы утверждать, что преследование людей за нетрадиционную религиозность является нормой. Однако всё же нужно указать на то, что занятия наукой сами по себе вряд ли могли стать основанием для обвинений в ереси или колдовстве.
Весьма характерным примером является в данном случае история с казнью Джордано Бруно. Большинство трудов Бруно на сегодняшний день вряд ли могут быть признаны научными, они носят мистический оккультный характер. Все предъявленные ему обвинения касались именно отрицания Бруно христианского учения относительно роли Богоматери, сущности Христа и необходимости Таинств. Речь не шла о научных занятиях или гипотезах.
Выше мы уже упоминали М. Сервета. Он также был сожжён не за свои труды по анатомии и физиологи, а именно за религиозные взгляды. Сервет отрицал учение Церкви о Троице. Таким образом, фигура Сервета никак не укладывается в стереотип мученика науки, пострадавшего от сторонников религии. Сервет сам был глубоко религиозным человеком, хотя его взгляды и осуждались Церковью.
Ещё одним хрестоматийным примером борьбы Церкви с наукой можно назвать судебный процесс над Галилео Галилеем. В этом случае можно уже говорить о том, что Церковь фактически принуждала учёного отказаться от взглядов, которые касались не религиозных вопросов, а именно научных постулатов. Однако Церковь в принципе не возражала против изложения учения Коперника, которого придерживался Галилей. Однако церковные иерархи настаивали на том, чтобы это учение излагалось в качестве гипотезы. Тогда как Галилей был склонен считать гелиоцентрическую систему абсолютной истиной. Хотя многие из доказательств Галилея с точки зрения современной науки выглядят весьма слабо. Так Галилей полагал, что доказательством вращения земли является существование приливов. Галилей отказался идти на компромисс. Кроме того, он не просто пропагандировал систему Коперника, но и выдвинул новое истолкование некоторых библейских текстов, которые, по его мнению, не соответствовали новым научным знаниям.
Именно после этого можно говорить о достаточно жёсткой реакции Церкви. То есть, мы вновь видим, что Церковь не выступала против науки как таковой, а скорее стремилась пресечь попытки, опираясь на научные знания, по-новому истолковать религиозные тексты или догматы.
Церковь принято упрекать в том, что она критически относилась к античному наследию, видя в нём проявление языческой мудрости. Однако такой подход является излишне упрощённым. Нельзя отрицать негативное отношение Церкви к языческим учениям. Однако сами по себе знания о природе рассматривались скорее как нечто вполне нейтральное, даже если авторы философских и научных трактатов очевидно были язычниками. В некоторых случаях можно говорить о попытках некоторых из античных мудрецов даже признать людьми благочестивыми, которые пытались постичь истину по мере своих сил, которые были ограничены в силу того, что Христос ещё не пришёл в мир. Самым известным примером такого рода можно назвать высказывание святого Иустина Философа о Сократе, который именовался «христианином до Христа».
Можно указать на то, что на практике именно Церковь во многом способствовала сохранению античного наследия, в том числе и научных знаний. Впоследствии могли переводиться на латынь и научные труды арабских авторов. Очевидно, что их религиозная принадлежность не препятствовала использованию тех сведений, которые считались полезными. Некоторые из монастырей уже в раннее Средневековье стали центрами сохранения, накопления и распространения медицинских знаний.
Монастыри исполняли функции библиотечных центров. Особо стоит отметить, что рукописи в них не только хранились, но и переписывались. Особенно в раннем средневековье этим прославились ирландские обители. При этом переписывались не только религиозные, но и сугубо научные произведения. История развития науки в Средние века оказывается неразрывно связана с именами людей, принадлежащих к духовному сословию. Известный английский историк Беда Достопочтенный также был известен своим познаниями в области математики и астрономии, оставил несколько трудов, где предлагал создание более совершенного календаря.
Нередко труды теологического характера могли соединяться с естественно-научными. Так немецкий теолог Рабан Мавр в своём обширном сочинении первую книгу посвятил рассказу об устройстве божественного мира. Вторая же представляла собой по сути энциклопедию известных на тот момент знаний по математике, астрономии, ботанике. При этом теоретические знания сочетались с практическими рекомендациями в области земледелия и медицины.
