ДРА; район в пятнадцати километрах к востоку от предполагаемой точки катапультирования генерала Воронова
- Недавно попалась занятная статейка.
- О чем? - минуты через две лениво поинтересовался Станислав Воротин.
Со стороны могло показаться, будто он спит, надвинув на лицо выцветшую панаму. Лишь шевелящаяся тонкая травинка, зажатая в зубах, говорила о том, что Стас бодрствует и о чем-то размышляет.
- О родственных связях, - пояснил Александр Еремин. - Представляешь, оказывается за всю историю человечества каждые четыре брака из пяти заключались между родственниками.
- Между братьями и сестрами?
- Ну да - между двоюродными и троюродными.
Стас презрительно хмыкнул.
- Либо это полная лажа, либо автор статьи - англичанин. Впрочем, это одно и то же.
- Ты так считаешь? Но журнал, в котором она опубликована - вполне серьезный и авторитетный.
- Саша, люди несколько тысячелетий заключали браки безо всяких церквей, ЗАГСов и прочих бюрократических наростов на теле общества.
Подумав, молодой старлей, согласился:
- Пожалуй, ты прав. Только одного не пойму: с какого боку тут англичане?
- С такого. Ты разве не в курсе, что именно они придумали «гениальную» схему сохранения семейного капитала?
- Нет. Расскажи.
- Да чего там рассказывать?.. Механизм прост, как у швейной машинки «Зингер»: чтоб капитал не упорхнул из семьи, нужно женить сына на кузине.
- Хм, неплохая идея, - оценил командир взвода.
На что ротный деликатно возразил:
- Идея отличная. Только от результата блевать тянет.
- Почему?
- Потому что, используя данную схему несколько веков подряд, британцы превратились в нацию глуповатых уродов.
Пока Воротин жевал тонкий стебелек травинки, гоняя его из одного уголка рта в другой, Сашка Еремин анализировал услышанную информацию. Потом его мысли вяло потекли в другую сторону…
Внезапно о чем-то вспомнив, он оживился и спросил:
- Стас, а правду говорят, что ты нарвался на взыскание от самого командующего?
Стас повел носом, будто собираясь чихнуть, поправил закрывавшую половину лица панаму и нехотя ответил:
- Правда.
- За что?!
- За нецензурные выражения.
Воротин привалился спиной к огромному булыжнику с одной стороны. Его друг - старший лейтенант Еремин, бывший командиром первого взвода и фактически являвшийся его заместителем - с другой. Солнце нещадно палило. Бойцы группы, сосредоточившись в тени, отдыхали. И только три пары дозорных, расположившись на некотором удалении от лагеря, внимательно глазели по сторонам.
- Тебя?! За нецензурные выражения?! - не веря в услышанное, переспросил старлей.
- Ну, меня. А что в этом странного? Кто у нас в десантуре и вообще в армии не ругается матом?
- Все ругаются. Только в твоем исполнении я слышал это крайне редко.
- Я и в самом деле раньше не ругался, - почему-то улыбнулся Воротин, - пока не довелось познакомиться с одной интересной барышней.
- Барышней? А при чем тут барышня? Расскажи, Стас!
Приподнявшись, командир роты сунул под спину свернутую куртку и снова улегся на прежнее место.
- Ладно, слушай, - сказал он и принялся рассказывать.
* * *
Воротин и впрямь не шибко походил на выпускника Рязанского десантного училища. Нет, внешность у него была самой подходящей: высокий, широкоплечий, мускулистый; кожа смуглая, нос с горбинкой, на лице либо недельная щетина, либо вообще борода. Если на нем была военная форма, то сомнений в его принадлежности к десантуре ни у кого оставалось; в гражданской одежде он больше походил на спортсмена-борца родом с Кавказа. Борьбой он увлекался с детства, в училище стал отличным рукопашником, прекрасно плавал, стрелял, «двадцатку» с оружием и тройным боекомплектом пробегал на одном дыхании.
На здоровье Станислав никогда не жаловался, ветрянкой и свинкой в юности не болел. Большинство женщин считало его наружность вполне привлекательной, в особенности на летнем пляже, когда из одежды на нем оставались одни плавки. Скорее всего, так и было. Более всего Воротин не любил зависимость, поэтому, однажды поняв, что основательно подсел на сигареты, заставил себя бросить это дело и с тех пор курил только в крайних случаях. По тем же причинам Стас ровно относился и к алкоголю: мог запросто накатить стакан водки после тяжелой и затяжной операции или рюмку-другую за столом с лучшими друзьями.
Тем не менее, яркая внешность Воротина была не единственным его достоинством. Если какому-то человеку доводилось познакомиться с ним поближе, то мускулы, да и весь внешний вид понемногу отходили на второй план, уступая место богатому внутреннему миру. В полку Стас слыл интеллектуалом. Любил классику художественной литературы, с удовольствием читал статьи в научных журналах, изучал языки и свободно говорил на английском и испанском; мог дать исчерпывающий ответ по любой технике, состоявшей на вооружении в Советской Армии.
Хорошая память, начитанность, широкий круг интересов, приличные манеры и ровный характер неизменно притягивали к Воротину сослуживцев. Общаясь с ним, друзья и товарищи словно прикасались к чему-то возвышенному, прекрасному, недосягаемому. Стас мог запросто процитировать стихи любого известного поэта или высказывание мэтра литературы.
Кстати, о женщинах. Не женат командир разведроты был тоже благодаря неприязни к зависимости. После короткого и незадавшегося супружества он наотрез отказывался повторять ошибку молодости и даже представить не мог, что кто-то ежедневно и ежечасно будет контролировать каждый его шаг, каждый поступок и каждую минуту свободного времени.
* * *
- До недавнего времени я действительно не пользовался ненормативной лексикой, - вернувшись с проверки дозоров, начал рассказ Станислав. - А года два назад отправило меня командование в Москву на Высшие офицерские курсы «Выстрел» для переподготовки на должность комбата. С девяти до восемнадцати часов - плотный график занятий, ну а вечер в твоем распоряжении. Хочешь - учи пройденный материал, хочешь - отдыхай. Во время одного из походов по культурным очагам столицы я и познакомился с интересной барышней по имени Александра. Представляешь, оказалась моей землячкой. Красивая, стройная, эффектная, умная, сексуальная…
- Ох, ты!.. - не удержался Еремин. - А мне не везет с этим делом. Никак не удается познакомиться с настоящей красавицей. Боюсь я их, что ли?..
Воротин негромко засмеялся.
- Не знаю, кому в данном случае больше повезло: мне или тебе.
- А что с ней было не так?
- Все было так, кроме одного: материлась, как последний сапожник. С ней здорово было проводить время: ездить по музеям и выставкам, сидеть в кафе, целоваться и много что еще. Но стоило ей открыть рот, как на меня словно выплескивали ведро помоев. Она реально не могла сформулировать ни одного предложения без мата, который служил ей в качестве обязательной связки других нормальных слов. А иногда ее предложения помимо мата, предлогов и союзов вообще не содержали никаких других частей речи.
- Вот это баба! - мечтательно произнес старлей.
- Это точно, - кивнул Воротин. И вдруг хитро улыбнулся: - Ты еще не знаешь самого интересного. Попробуй угадать, какая у нее была профессия?
- Хм… - напряг извилины командир взвода. - Крановщица?
- Нет.
- Кондуктор трамвая?
- Холодно.
- Продавщица мясного отдела?
- Не поверишь. Журналистка! - рассмеялся Стас. - Да-да, она работала журналисткой в одной из газет нашего областного города. Видимо, поэтому она так талантливо и понятно заменяла все глаголы, существительные и прилагательные на обозначения женских и мужских половых органов.
- Как же она брала у людей интервью? - удивленно спросил Еремин. - Как общалась с начальством?
- Понятия не имею. Кроме того, у меня родился еще один вопрос: как она умудряется разговаривать со своими родителями?
- И как же?
- Ну, жениться на ней я не собирался, поэтому не было нужды ехать в родной город и знакомиться с ее предками. Просто при удобном случае поинтересовался. Оказалось, что в их семье такая манера общения повелась едва ли не с прадедушек и прабабушек, - вздохнул Станислав и замолчал.
Выждав минуту, молодой командир взвода вновь потревожил:
- Что же в итоге? Вы расстались или продолжаете встречаться?
- Конечно, расстались, - пожал плечами командир роты, - ибо я даже в страшных снах не представлял такую мамашу своих будущих детей. Да что там дети, если после двух месяцев плотного общения с ней я сам стал вставлять в предложения мат. Даже тогда, когда в нем совершенно не было необходимости. Переделать, перевоспитать ее было невозможно - не трехлетняя девочка. В общем, ее длительная командировка в Москву закончилась, я привез ее на Павелецкий вокзал, посадил в купейный вагон, чмокнул на прощание в щечку, и наши отношения как-то сами собой умерли…
Кажется, Воротин намеревался подробнее объяснить причину разрыва, но сбоку к булыжнику подобрался связист Юрка Шерстнев.
- Стас, срочный вызов по запасному каналу связи! - доложил он отрывистым шепотом.
Станислав быстро поднялся и, пригнувшись, направился к стоявшей в теньке радиостанции.
- «Омега» на связи, - приложив к левому уху наушник, сказал он в микрофон. - После вчерашнего доклада никаких новостей. Рано утром по противоположному склону прошли два пастуха с отарой. Пару часов назад по нижней дороге проехала повозка, груженная строительным камнем. И на этом все.
Абонент переключился на другую тему, и вскоре лицо Станислава помрачнело.
- Ясно, «Два ноля второй». Понял вас, понял… - твердил он после каждой фразы начальника штаба армии.
Наконец, все вопросы по новой задаче были разрешены. Разговор по радио закончился.
Вернув радисту гарнитуру, Воротин позвал заместителя:
- Саня, подойди ко мне.
- Слушаю, командир, - бросил все дела Еремин.
- Нарисовалась срочная вводная, - развернул на коленке карту капитан. Отыскав по координатам предполагаемую точку, очертил вокруг некую площадь: - Полтора часа назад вот в этом районе сбит штурмовик, пилотировал который заместитель командующего по ВВС генерал Воронов. Нам приказано немедленно прекратить наблюдение за дорогой, выдвинуться в названный район, найти генерала и эвакуировать его в предгорье.
- Понятно, - мотнул головой командир взвода.
- Все. Поднимай людей. Выход через десять минут.
Глава восьмая
ДРА; район в семи километрах к юго-западу от селения Руха
Занимаясь поисками подходящего укрытия, Воронов не хотел спускаться далеко вниз. Осторожно осматривая склон, он забирал все выше и выше.
Во-первых, на дне здешних ущелий - вблизи горных рек и ручьев - всегда проходила дорога. Проезжая для автомобилей или нет - дело второе. Главное, что там регулярно появлялись представители местного населения, встречаться с которыми Андрею не хотелось.
Во-вторых, будучи опытным вертолетчиком, он прекрасно знал, где экипажу винтокрылой машины проще подобрать площадку и примостить хотя бы одно колесо шасси. Конечно же, кратковременную посадку удобнее выполнить на вершине любой возвышенности, чем моститься в заросшей кустарником и кривыми деревцами низине. И дабы моджахеды не успели приблизиться и помешать эвакуации, ему следовало находиться как можно ближе к месту посадки.
Разумеется, командующий с начштабом могут остановить свой выбор на другом способе его спасения. К примеру, прислать одну или несколько разведгрупп. Но это уже детали, а он должен был подготовиться к любым вариантам. Потому и рыскал по склону недалеко от вершины хребта в поисках удобного пристанища…
* * *
На исходе второго часа Андрей наткнулся на то, что искал. Среди огромных валунов, метрах в семидесяти от вершины холмов, он вдруг заметил темнеющую нору - то ли пещеру, то ли разлом в скальном грунте.
Вооружившись фонарем, пилот обследовал находку.
Вход в разлом в поперечнике имел треугольную форму; высота треугольника была небольшой - пришлось сгибаться и идти в неудобной позе. Узкий проход плавно расширялся. Увеличивалась и высота, которая позволила через пять-шесть шагов выпрямиться и поднять голову. Устланный каменными обломками пол пещеры постепенно поднимался, образовывал пару ступеней, и резко поворачивал вправо.
Заглянув за угол, Воронов надеялся увидеть продолжение хода, однако разочарованно поморщился: в двух метрах в желтоватом фонарном луче виднелся тупик. А под ногами шевелился клубок из змей желто-черной окраски. «Крайты», - сразу узнал Андрей род ядовитых тварей из семейства аспидовых.
Следующие десять минут он посвятил борьбе за найденное место, в результате которой змеи поспешно покинули пещеру.
* * *
Прошел еще час. Воронов несколько раз подходил к выходу из укрытия и прислушивался…
В небе было тихо. Не появилась в районе пещеры и ни одна из наземных спасательных групп, хотя спрятанная неподалеку радиостанция постоянно посылала в эфир сигналы бедствия.
Погода портилась. Во время поисков укромного места Андрей пару раз попадал под мелкий дождь, срывавшийся из сплошной свинцовой облачности. Правда в какой-то момент он с удовлетворением отметил, что высота нижнего края приподнялась, оголив вершины ближайших хребтов.
- И это нам на руку, - приговаривал генерал. - «Вертушкам» будет проще выполнять посадку. Лишь бы поскорее прилетели…
Но вертолеты почему-то задерживались, что ни мало удивляло. Воронов сумел выполнить полет в данный район на самолете, а для тихоходных «восьмерок» подобные задачи вообще считались рядовыми. Тем более, облачность приподнималась, видимость становилась лучше.
Ближе к вечеру температура стала стремительно падать, и Андрей на своей шкуре почувствовал всю «прелесть» быстрой смены погоды в горной части Афганистана.
- Снег?.. Только этого мне не хватало, - проворчал он, в очередной раз подобравшись к выходу и пещеры.
На горные районы наваливался мощный холодный фронт, и с каждым часом пребывания в пещере, его ледяное дыхание ощущалось все сильнее и сильнее.
Дополнительной одежды с собой не было, так что о внешнем утеплении речи быть не могло. Поэтому Воронов решил согреться изнутри. Достав из НАЗа таблетку сухого горючего, он собрал из составных частей специальную горелку, чиркнул спичкой…
Чтобы слабых оранжевых всполохов, плясавших по пещерному потолку никто не заметил снаружи, он присел на корточки рядом и практически навис над трепыхавшимся огоньком. Затем открыл медицинскую аптечку, вынул из нее все содержимое, скрепил корпус с крышкой и в полученную посудину налил из фляги воды.
Выделяемого тепла было маловато, и вода закипала очень долго. Зато когда Андрей размешал в кипятке кофе с сахаром, пещера наполнилась удивительным ароматом.
На ужин под вкусный горячий кофе он решил съесть пару галет и плитку шоколада. Перекусив, почувствовал себя немного лучше.
Когда таблетка сухого горючего полностью выгорела, Андрей снова прогулялся к выходу из пещеры.
Снаружи почти стемнело. Однако даже в остатках дневного света интенсивность снегопада поражала. Воронов провел в Афганистане в общей сложности несколько лет, но такого еще не видел. Да, в афганском высокогорье - от трех тысяч метров и выше - снежный покров держался по шесть-восемь месяцев. Но сейчас пилот находился на уступе склона, высота которого над уровнем моря не превышала двух тысяч метров. А обрушившийся сверху снежный заряд напоминал зиму в родном Поволжье или где-то на Южном Урале.
Проверив спрятанную в камнях возле входа рацию, Андрей решил вернуться в укрытие, но внезапно остановился. «А если засну? - подумал он. - Нет, так не годится. Нужно обезопасить себя…»
Вынув из кармашка «разгрузки» одну из гранат, он присел возле входа, положил ее в приямок и прижал сверху камнем. После осторожно разогнул усики, вынул чеку и накидал с обеих сторон пыли и свежего снега.
Поднявшись, придирчиво осмотрел работу.
Булыжник лежал прямо посреди узкого входа. Любой желающий проверить пещеру обязательно его заденет, и тогда произойдет подрыв. Небольшой мощности гранаты не хватит, чтобы обрушить своды пещеры, а благодаря ответвлению не достанет осколками.
Вернувшись на обжитое место, Воронов уселся на сумку НАЗа, застегнул до конца молнию куртки комбинезона и впервые пожалел, что закопал парашют, а не притащил его с собой в пещеру…
* * *
Да, подобные погодные аномалии в здешних краях случались крайне редко. И все же случались. Об одном таком происшествии, потрясшем в 1972 году соседний Иран, Воронову рассказали во время первой командировки, когда он наотрез отказывался в осенний период надевать в полет демисезонную куртку.
По нашим меркам зимы в Иране практически не было. Ну, разве что в конце января ночью ударит легкий морозец, да выпадет немного снега. Днем при ярком южном солнце он тут же таял, оставляя после себя лужи да грязь на дорогах.
Но однажды грянуло исключение из этой устоявшейся традиции. В самом начале февраля 1972 года, когда люди уже готовились встретить весну, с неба посыпал легкий снежок, принесенный циклоном с Кавказа.
Поначалу местные жители не придали снегопаду значения. Ну, припозднились зимние осадки, ну немного задержится весеннее потепление - что с того?
Однако скоро красивый снегопад сменился жуткой метелью, бушевавшей целых шесть дней. Иран всегда считался территорией с засушливым климатом, и поэтому ни одна государственная служба не была готова к подобной стихии. В больших городах население с помощью полиции, армейских подразделений и спасателей еще как-то боролось с постоянно нараставшими сугробами, а в мелких селениях люди могли лишь прятаться в домах и ждать.
Через шесть дней метель стихла. В центре Ирана и к северо-западу толщина снежного покрова достигла трех метров. В южных районах снежные барханы высились аж до восьми метров. Многие населенные пункты были полностью отрезаны от внешнего мира.
Результатом разыгравшейся стихии стало полное разрушение более ста селений и гибель четырех тысяч человек. Кто-то погиб при разрушении кровли; кто-то замерз, когда температура воздуха упала до минус двадцати градусов по Цельсию. В двух селениях - Кумар и Каккан - погибли абсолютно все жители.
Узнав об этой трагедии, Воронов пересмотрел свое легкомысленное отношение к форме для полетов в горах Афганистана. На крайнее разведывательное задание он тоже полетел без демисезонной куртки и этому имелись две причины.
Во-первых, в тесной кабине штурмовика в ней было не повернуться.
Во-вторых, летая на самолетах, Андрей надевал под куртку летного комбинезона либо тельняшку, либо специальное нательное белье из чистой тонкой шерсти.
Но даже эти меры не помогали - проникающий в пещеру холод начинал сковывать мышцы. Дабы не заснуть, Воронов решил запалить еще одну таблетку сухого топлива, согреть ладони, вскипятить очередную порцию воды и заварить чай.
Через пару минут ему удалось со второй спички поджечь топливо.
Подержав над синеватым пламенем руки, он немного согрел их. Теперь можно было с относительной уверенностью заняться чаем.
С величайшей осторожностью, стараясь не пролить ни капли, он наполнил дефицитной водой «аптечную» емкость и принялся ждать, когда она закипит…
* * *
- Знаешь, пап, наверное, я тоже хочу стать летчиком.
- Решил после школы поступать в летное?
Немного подумав, сын кивнул.
- Кажется, да.
- Если ты употребляешь такие слова как «наверное» и «кажется», то не стоит.
- Почему?
- Небом, Алексей, нужно заболеть по-настоящему. Так, чтобы, слышать не хотелось ни о каких других вариантах будущей профессии. Вот когда ты скажешь: «Все, папа, я решил! Буду летчиком и точка!» - тогда я поверю в твой окончательный выбор…
Общаясь с сыном во сне, Андрей улыбнулся.
Как он не боролся с одолевавшей сонливостью, она его все-таки победила - голова упала на грудь, одна рука придерживала лежащий на коленях автомат, другая сползла на рыхлый грунт.
Сон победил по нескольким причинам: усталость, нервное перенапряжение и элементы кислородного голодания. Пещера находилась на высоте чуть более двух тысяч метров над уровнем моря. Для постоянно живущих в горах людей количество кислорода на данной высоте является нормой. А для тех, кто родился и вырос на Среднерусской равнине, долго находиться в таких условиях сложно. Рано или поздно обязательно появятся симптомы гипоксии, которые можно сравнить с легким опьянением: головокружение, усталость, дезориентация, недостаточная концентрация внимания. Шутка ли - на каждые сто метров высоты плотность воздуха уменьшается более чем на процент. Впрочем, ничего страшного и тем более смертельного в этом нет, просто на высоте учащается пульс, а сонливость становится постоянным спутником.
* * *
Афганская зима мало отличалась от иранской. Разве что моря и океаны располагались подальше, благодаря чему климат был суше и чуть более походил на континентальный. Тем не менее, со снегопадами, ледяными дождями, холодными ветрами и распутицей афганцы были хорошо знакомы.
Мужчины в зимние месяца кутались в широкие шерстяные накидки, непременным женским атрибутом становились длинные вязаные кофты.
Не обходилось зимой и без положительных изменений. К примеру, напрочь исчезала нестерпимая вонь из сточных канав, так как канализация в этой стране традиционно текла прямо по улицам. Правда, по окончании короткой зимы потоки дерьма высыхали, и мириады микробов поднимались в воздух. Начиналась другая напасть в виде неизвестных кожных болезней и желудочных расстройств. Из-за этого многие афганцы зимой и весной носят маски, чтоб не дышать местной заразой.
Отопления в домах Афганистана отсутствует в принципе, из-за чего в домах зимой становится холоднее, чем на улице. По вечерам сельские семьи собираются вокруг очагов и ненадолго разжигают огонь. Горожане включают обогреватели. Но электричество подают в дома лишь на два-три часа - за такой срок жилище не прогреешь.
Однажды Воронов прибыл в Кабул в командировку и прожил в общежитии при штабе трое суток. Случилось это зимой, и ночи, проведенные в большом номере, он не забудет никогда. Спать можно было только в одежде, но даже под двумя одеялами он промерзал до костей. С помывкой тоже была большая проблема, в виду того, что из кранов порой текла вода вперемешку с водорослями, похожими на чайные листья из заварки.
* * *
Воронов все так же сидел на брезентовой сумке НАЗа, прислонившись спиной к холодной стенке пещеры. Перед ним горела таблетка сухого топлива, над которой стояла алюминиевая «кастрюлька» с кипящей водой. В пещере был холодно и темно. Снаружи по-прежнему шел интенсивный снегопад.
Сон продолжался. Пятнадцатилетний Лешка с любопытством заглядывал в глаза отца и задавал непростые вопросы. Андрей часто уезжал в командировки, виделись редко, а по душам говорили еще реже. Вот сын и пользовался моментом.
- А ты не жалеешь, что связал судьбу с небом? - спрашивал он.
- Нет, никогда не жалел, - задумчиво отвечал старший Воронов. - И чем старше становлюсь, тем отчетливее понимаю: никакой другой профессии мне не надо. Давным-давно, когда мне тоже исполнилось пятнадцать, вся жизнь была впереди - за горизонтом. Я рос и на каждом шагу слышал об этом банальном «впереди» от папы с мамой, от педагогов, от школьного завхоза Степана Петровича, когда тот с философским выражением лица дымил «Примой» в заоконный дождь. У меня действительно все было впереди - равно как и у тебя сейчас. Но беда заключалась в том, что относился я к этому с какой-то несерьезностью, будто это состояние должно продлиться вечно. Ну как можно серьезно относиться к тому, что тебе говорят взрослые, верно?
Понимая подвох, сын улыбался.
Отец продолжал:
- Вот и я тогда наивно полагал, что со мной этого не произойдет никогда.
- Чего не произойдет, папа?
- Вот этого всего, - обвел Андрей взглядом окружающее пространство. И пояснил: - Взрослой жизни, Леша, состоящей из длинных очередей за «Докторской» колбасой и «Костромским» сыром. Из череды переездов по дальним гарнизонам и решения бытовых вопросов для твоей семьи. Из общения с такими людьми, как Степан Петрович, которые живут одним днем ради пачки вонючей «Примы» и стакана дешевого портвейна. Ты свято веришь в то, что другой и все это обойдет тебя стороной. Но приходит час, а вместе с ним прозрение, и нужно делать выбор. Так что думай над этим, Леша. Думай. Времени у тебя остается все меньше и меньше.
- Я уже думаю, пап, - мотнул вихрастой головой сын.
- Вот и хорошо…
Андрей обнял Алексея, притянул к себе и… проснулся от непонятного шума.
Ладони мгновенно сжали автомат, взгляд заметался по темноте.
Лишь через несколько секунд, осветив пространство фонарем, он понял, что во сне случайно задел алюминиевую посудину. Опрокинувшись набок, она залила остатками воды слабое пламя сухого горючего.
Фонарь он выключать не стал - его слабый свет в конце изогнутой пещеры никто не заметит. Да и кто пойдет искать пилота во время интенсивного снегопада?
Воткнув фонарик в грунт, Воронов взвесил на руке бачок с водой. От полутора литров оставалось чуть больше половины.
- Маловато, - вздохнул он.
И, подхватив посудину, направился к выходу из пещеры, чтоб набить ее свежевыпавшим снегом…
Глава девятая
ДРА; район в семи километрах к юго-западу от селения Руха
Третий день длинная цепочка груженых мулов с отрядом охранения медленно продвигалась на запад вдоль неширокой пограничной речушки. Ее воды бежали по дну глубокого ущелья, по одну сторону которого раскинулась афганская провинция Нангархар, по другую - северо-западная пограничная провинция Сархад.
Старшим среди охранников был Абдулхакк - довольно известный полевой командир, под чьим началом был отряд «Черных аистов». Он хорошо знал приграничные районы Афганистана, поэтому проводка через границу самых ценных караванных грузов обычно поручалась ему.
Опасностей вокруг подстерегало много. Даже здесь - в относительно мирном Пакистане было не все спокойно. Основным населением провинции Сахард (она же - Хайбер-Пахтунхва) являлись пуштуны - недолюбливающий афганских моджахедов народ. После пересечения границы начиналась война со всеми вытекающими последствиями.
Караван насчитывал двадцать два мула и восемнадцать провожатых, включая самого Абдулхакка. Четырнадцать мулов несли на крутых боках ящики с оружием и боеприпасами, на остальных в такт коротким шагам покачивались тюки с обмундированием, медикаментами, снаряжением и современными средствами связи.
– Абдулхакк, не пора отдохнуть? – устало спросил помощник по имени Хайрулла.
– Не здесь, – коротко ответил тот.
– А где?
Полевой командир остановился и, отодвинув нижнюю ветку дерева, показал в сторону горной реки. – Гляди на тот берег пограничной реки…
Прищурившись, воин несколько секунд вглядывался в светлую полоску берега.
- Ничего не вижу, - развел он руками.
- Держи, - протянул Абдулхакк бинокль. – Вон туда гляди, где темнеют два куста, а между ними торчит сухое дерево. Видишь?
- Нет.
- Правее возьми, - развернул он товарища за плечи.
– Ага, дерево и кусты рядом! И что?
- Переведи взгляд дальше.
Только теперь Хайрула заметил торчащую башню советской боевой машины пехоты, а рядом изгибы брустверов обустроенных окопов. Между светлым бережком и позициями шурави лежала хорошо простреливаемая пустошь.
– Это что, пограничная застава? - вернул помощник бинокль.
– Скорее, пост. Создан недавно - месяца два назад. Так что отдыхать поблизости от русских мы не будем – нас могут заметить и обстрелять.
- Но животные устали. Да и люди еле плетутся.
- Проедем еще километр и остановимся. Там спокойно…
Спорить Хайрулла не стал. Полевой командир действительно знал в этом приграничном районе каждую тропку, каждый куст и за последние пару-тройку лет успешно провел по этому маршруту не один десяток караванов.
Ущелье, по которому пролегал путь, тянулось с востока на запад более чем на сто километров. Караван шел по нему третьи сутки и ежечасно подвергался опасности, проходя по свободной от растительности территории. Если бы двигались без животных - шанс проскочить до пограничного «коридора» прилично возрастал. А низкая скорость каравана, неповоротливость и заметность мулов делала отряд Абдулхакка очень уязвимым.
* * *
Абдулхакк был крепким сорокалетним мужчиной с открытым смугловатым лицом, обрамленным ровно подстриженной черной бородкой. Последние годы он занимался исключительно войной. Первоначально неплохо промышлял в одиночку: водил за вознаграждение через кордон караваны, нападал на неохраняемые автомобили афганских чиновников. Делал он это крайне аккуратно, стараясь обойтись без лишних жертв. Но потом условия войны поменялись, да и сам Абдулхакк дозрел: пора прибиваться к наиболее успешным течениям и заниматься чем-то более серьезным.
Он подался к Масуду, ввиду того, что тот исконно контролировал Панджшер и остальную территорию к востоку. А именно из тех краев и был Абдулхакк.
Поначалу его определили в мелкий отряд, состоящий из какого-то сброда. И опять начались грабежи, налеты и дерзкие ограбления безоружных людей…
Жестокости и алчности в его характере никогда не было. Да изредка приходилось убивать людей, но такое уж настало в Афганистане время: не ты, так тебя. Он ощущал себя молодым, а еще чувствовал буквально во всем превосходство над командованием отряда. Через некоторое время заметил это и Ахмад Шах Масуд. С того момента жизнь Абдулхакка круто переменилась.
Во-первых, Масуд приблизил его к себе, назначив полевым командиром и дав в подчинение отряд из тридцати неплохо обученных моджахедов.
Во-вторых, он перестал заниматься откровенным мародерством. Вместо этого Абдулхакка привлекали к планированию масштабных военных операций, отправляли его отряд в опасные рейды и поручали одни из самых сложных заданий.
Наконец, в-третьих, его военные заслуги и организаторский талант Масуд отметил новым назначением - командиром одного из отрядов «Черных аистов».
Среди единоверцев он слыл осторожным и мудрым человеком, обладающим даром предвидения. Не зря за долгие годы участия в войне он и его ближайшее окружение даже ни разу не были ранены, в то время как другие полевые командиры гибли как мухи. Масуд ценил таких людей и всячески их поддерживал.
* * *
После нескольких болезненных поражений от частей регулярной армии ДРА и Советского Союза, руководством моджахедов было принято решение о создании своего рода спецназа. Первые подобные подразделения появились у наиболее авторитетных командиров. К примеру, таких, как Ахмад Шах Масуд.
Попасть в отряд «Черных аистов» было непросто, так как туда набирали наиболее подготовленных и опытных воинов, прошедших целый ряд испытаний. Некоторых новобранцев, прежде чем определить в элитные отряды, отправляли в Пакистан для прохождения обучения в специальных лагерях.
Именно такой отряд и получил под свое командование полевой командир Абдулхакк. Непривычная единообразна форма темных оттенков, хорошо подготовленные и оснащенные по последнему слову моджахеды, психологически заточенные даже под рукопашную со спецподразделениями неверных.
«Черным аистам» поручали самые опасные и сложные задания. Проводка караванов, выслеживание и ликвидация советских диверсионно-разведывательных групп, захват или уничтожение укрепрайонов, разведка и рейды по тылам противника.
* * *
Восемнадцать хорошо вооруженных моджахедов вели мулов по прибрежному редколесью. В этом проклятом месте пройти можно было лишь здесь. Южнее возвышались скалистые кручи склона пакистанского хребта, а севернее - от «зеленки» до бурлящего водного потока - открытая всем ветрам и взглядам местность.
Все устали: и животные, и сопровождавшие их люди. Как назло последние дни афганской осени выдались очень теплыми. В горах температура понижалась, а в низинах солнце палило нещадно, усиливая и без того ужасное состояние.
Для продолжительного отдыха караван останавливался ближе к вечеру, днем же довольствовались короткими передышками у речушек или ручьев, где поили животных и сами восстанавливали дыхание в тени скудной растительности.
Наконец, шедший впереди Абдулхакк достиг густой «зеленки» и остановился.
- Двое должны остаться здесь, остальные углубляются в лес на полсотни метров и располагаются для отдыха, - распорядился он.
Обрадованный Хайрулла тотчас назначил дозорных и подхватил повод первого мула.
* * *
Абдулхакк много раз водил караваны данным маршрутом, останавливался на отдых перед пересечением границы в этой тенистой роще. Невзирая на близость кордона, в лесу было спокойно. Разумеется, при условии тщательного соблюдения мер безопасности. Два выставленных дозора секли на запад и восток, пока остальные, распластавшись на мягкой подстилке из трав и листвы, отдыхали.
Здесь было тихо и прохладно, вокруг щебетали птицы. Неплохо в тени деревьев ощущали себя и животные - освобожденные от тяжелых ящиков и тюков, они вдоволь пили принесенную от реки свежую воду и щипали сочную траву.
Сбросив куртку и обувь, полевой командир лежал, закинув руки под голову. В глубине души он давно мечтал о наступлении мира в своей стране. За кем останется победа в этой бесконечной и никому ненужной войне, ему было безразлично. Будучи юношей, он хорошо запомнил столкновения сторонников Ислама с вооруженными отрядами правительства, сопровождавшиеся террористическими актами в больших городах и большими жертвами. В те далекие годы он так и не выбрал, чью сторону принять окончательно. Правительство отнюдь не блистало мудростью; но и сторонники радикальных партий не отличались здравым смыслом. Неглупый Абдулхакк уже тогда понимал, что взрывоопасная обстановка доведет страну до масштабной войны и полного хаоса.
Расслабившись, он едва не заснул. В реальность выдернул воин, прошедший мимо с ведром полным воды. Живительная влага предназначалась последнему мулу. Часовой отдых в подобных спокойных местах, пока висевшее в зените солнце нагревало землю и воздух, был крайне необходим. В первую очередь нужно было разгрузить животных, дать немного остыть, напоить и на полчаса отпустить.
Абдулхакк посмотрел на часы. До окончания привала оставалось пятнадцать минут. Еще целых четверть часа он мог расслабленно поваляться на траве под кронами деревьев и ни о чем не думать. А потом придется встать и снова отправиться в путь…
* * *
Он все-таки заснул. Как ни старался отгонять сон - не получилось.
Разбудило чье-то требовательное прикосновение к плечу. И взволнованный шепот Хайруллы:
- Вставай, Абдулхакк! Вставай же быстрее!
- Что случилось? - открыл тот глаза.
- Дозорные с опушки доложили, что по нашим следам идут незнакомые вооруженные люди.
Это была нехорошая новость. Очень нехорошая!
Полевой командир моментально принял вертикальное положение, схватил автомат и помчался вместе с помощником к дозорному посту.
- Где? - вскоре упал он рядом с одним единоверцев.
- Остановились, - не меняя положения головы, ответил тот. - Найди освещенную солнцем вершину хребта опусти взгляд точно вниз.
Абдулхакк сделал, как посоветовал дозорный и сразу же увидел несколько человеческих фигурок.
Поначалу ему показалось, будто они не двигаются. Вспомнив о бинокле, он воспользовался им и разглядел группу в деталях.
- Все верно, - прошептал он. - Группа из пятнадцати-восемнадцати человек. Все отлично вооружены.
- Шурави? - испуганно просил помощник.
- Не думаю. Они в Пакистан не заходят. А если и выполняют здесь секретные операции, то шуметь не будут.
- Что думаешь делать?
- Думаю, надо предупредить остальных. Беги к лагерю. Отведите всех животных метров на двести к югу и ждите там.
- Понял, - поднялся Хайрулла.
- И не забудь проконтролировать поляну! Чтоб ни одного следа не осталось от нашего пребывания!..
* * *
Кто были эти люди, оставалось лишь догадываться. Ни опознавательных знаков на форме, ни кокард на головных уборах. Да и саму камуфлированную форму никто из моджахедов Абдулхакка не признал. Скорее всего, это были охотники за караванами, отряды которых формировали и спецслужбы ДРА, и Советы. Слишком много хлопот доставляли непрерывно шедшие из Пакистана караваны. Вот и шло противодействие.
Реакция умудренного опытом полевого командира оказалась грамотной и своевременной. Едва с поляны увели последнего мула, а Хайрулла обежал ее по кругу, подбирая окурки и прочий мусор, как отряд неизвестных бесшумно вошел в лес.
Абдулхакк и двое дозорных в это время наблюдали за «охотниками» из-за густого кустарника. «Огонь открывать только в крайнем случае, - распорядился за минуту до этого полевой командир. - Стараемся остаться незамеченными, в драку не ввязываемся».
Отряд двигался строго на запад. Два его лидера внимательно посматривали то вперед, то под ноги. Изредка они подавали сигнал, и отряд притормаживал. В такие моменты, в груди Абдулхакка холодело. «Неужели что-то нашли в траве? Или унюхали запах навоза?..»
Но через несколько секунд снова следовал жест, и неизвестные воины продолжали движение.
Отряд прошел не по поляне, где ранее отдыхал караван, а на сотню метров севернее. Это и спасло.
Осторожно прошагав по лесу к югу, Абдулхакк нашел своих воинов и негромко сказал:
- Эти люди появились здесь не по нашу душу. Но расслабляться не советую. Выжидаем тридцать минут, и трогаемся дальше. До точки пересечения границы остался один переход.
* * *
Прошло ровно пять дней. В жизни Абдулхакка и его помощника Хайруллы за это время практически ничего не поменялось. Разве что в Афганистане закончилась осень, началась зима. Солнце стало реже появляться из-за толстых облаков, ночная температура в горах частенько опускалась ниже нуля градусов.
Хайрулла кутался в полушерстяной чадар, негромко ругался и приговаривал:
- Это самая отвратительная погода, которую я вижу за тридцать лет своей жизни. Отец рассказывал о таком же жутком снегопаде, но он жил далеко на севере…
Рядом с ним, прихрамывая на переднюю левую лапу, карабкался вверх по склону верный пес по кличке Ан. Лапу он повредил пару дней назад об острый камень; Хайрулла хотел оставить его в основном лагере, да тот перегрыз веревку и догнал хозяина.
Отряд из двадцати «Черных аистов» медленно поднимался по заснеженному склону длинного горного хребта. Впереди шел бес-сменный полевой командир - опытный сорокалетний воин Абдулхакк. Вторым след в след ступал его земляк - связист Бахтияр. Далее друг за другом, выдерживая минимальную дистанцию, шли рядовые моджахеды. Замыкал шествие помощник Абдулхакка - Хайрулла.
Шли долго - из лагеря стартовали сразу, как только получили сигнала от двух пастухов, слышавших громких хлопок в небе над южным хребтом Панджшерского ущелья.
Сначала путь пролегал по дну менее глубокого ущелья, и погода сохранялась нормальной: осадков не было, тела не ощущали сильного холода. Однако часа за два до захода солнца начал накрапывать мелкиq дождь, температура стремительно опускалась. А уже через час, когда полевой командир свернул с грунтовки и повел отряд вверх по склону, с неба повалили хлопья снега, и стало совсем худо.
На большинстве воинов были простые крестьянские вещи, отнюдь не предназначенные для стихии. Изар - ниспадающие волнами широкие штаны. Вместе с традиционными штанами каждый носил перухан - свободную длиннополую рубаху до колен с боковыми разрезами внизу. Поверх перухана почти все надели военную разновидность васката - национальной безрукавки с большим количеством карманов. Наконец, сверху воины обмотались в накидки, именуемые чадаром. У молодых новичков отряда этот элемент верхней одежды был соткан из дешевого хлопка, и сейчас им приходилось несладко. Хайрулла и другие ветераны разжились полушерстяными чадарами.
Где-то на середине затяжного подъема по цепочке прокатилась команда:
- Остановка. Отдыхаем двадцать минут.
Моджахеды сбились в тесный кружок, соорудили в центре из винтовок и автоматов пирамиду и накрылись накидками. В таком положении снег не проникал под одежду, а теплое дыхание задерживалось под материей. Ан пристроился рядом Хайруллой и прижался к небу мокрым боком.
- А они не могли перепутать хлопок в небе с обычным выстрелом? - недовольно спросил Хайрулла сидевшего рядом полевого командира.
- Ты о пастухах?
- О них.
- Понятия не имею, что они там услышали, но упорно толковали о хлопке в небе.
Помощник искренне удивился:
- Зачем же мы поперлись сюда в такую непогоду, если нет точных данных?!
- Потому что с нашим отрядом связался Масуд и приказал тщательно осмотреть склон.
- Сам Ахмад Шах Масуд?
- Да.
Довод был более чем серьезным. Масуд слыл человеком передовых взглядов, образованным, начитанным и вместе с тем простым и доступным. Однако в вопросах дисциплины послаблений никогда и никому не делал.
- Это меняет дело, - уважительно кивнул помощник. - Тогда надо искать следы упавшего самолета.
- Или покинувшего его пилота, - добавил Абдулхакк. Оглянувшись по сторонам, нашел связиста: - Бахтияр, подготовь станцию. Пора узнать новости…
* * *
- Отдохнули? - закончив сеанс связи, спросил полевой командир.
Он мог и не спрашивать. Ответ был очевиден. По изможденным и посиневшим от холода лицам подчиненных и так было ясно, что для полноценного отдыха потребуется как минимум несколько часов. Но буквально минуту назад один из помощников Масуда сообщил новость, напрямую касающуюся его отряда и полученного им приказа.
Никто из воинов не шелохнулся. Никто из них не хотел подниматься и продолжать поиски, тяжело взбираясь по крутому склону.
Тогда Абдулхакк громко произнес, пытаясь перекричать завывавший ветер:
- Братья! Полчаса назад наш человек из штаба ВВС Правительственных войск сообщил Ахмад Шаху, что здесь - южнее Панджшера - нашими воинами сбит советский генерал! Тому отряду, который найдет генерала и возьмет его живым, обещана большая награда. Очень большая!
Воины зашевелились, стряхивая с накидок снег; послышались радостные возгласы.
- Посему, братья, нужно собрать в кулак все свое мужество и продолжить поиски! Иначе русского генерала могут найти и захватить другие моджахеды!..
Последнюю фразу он мог и не произносить - его товарищи дружно поднимались, разбирали оружие и распределялись в походный порядок.
- Хазри, будешь замыкающим, - распорядился полевой командир. - Хайрулла, пойдешь следом за мной - надо посовещаться…
* * *
- …Это правда, что наш человек из афганского штаба подтвердил информацию о сбитом самолете? - мешал слова с хрипами Хайрулла.
- Правда, - отвечал полевой командир. - Он прислал срочное сообщение через резидента пакистанской разведки в Кабуле.
- Значит, мне положено вознаграждение?
- Конечно, брат. Не каждый день нам удается сбить реактивный боевой самолет русских…
Постоянный лагерь «Черных лебедей» располагался на удобной площадке южной гряды Панджшерского ущелья - аккурат напротив обширной долины с селением Рух. В задачу отряда входила охрана южного рубежа, протяженностью десять-двенадцать километров. Ежедневно за час до рассвета Абдулхакк высылал в разные стороны тянувшегося хребта по четыре человека. Каждая четверка имела в своем распоряжении радиостанцию для связи, ручной пулемет и переносной зенитно-ракетный комплекс «Стингер» с двумя ракетами. Дежурили весь световой день, к заходу солнца возвращались в основной лагерь.
Подобные дежурства продолжались второй год, а реально по-везло только сегодня, когда четверка под командованием Хайруллы, выпустила ракету по советскому самолету и сбила его. Причем пуск совершил сам Хайрулла, когда самолет стал набирать высоту и нырнул в облачность. Никто из четверых моджахедов хлопка в результате попадания не слышал - видимо, ракета некоторое время летела за самолетом и догнала его на приличном расстоянии от места пуска.
Хайрулла успел погрустить по поводу неудачного выстрела и напрасно истраченной ракеты, как вдруг призывно пискнула рация, и Абдулхакк сообщил приятную новость: два подошедших к лагерю пастуха сообщили о хлопке в небе. Не мешкая, полевой командир передал ценную информацию в штаб Ахмад Шаху, а тот приказал срочно сниматься с лагеря и в полном составе отправляться на поиски сбитого пилота.
* * *
- Сколько осталось до вершины хребта? - прохрипел Хайрулла.
- По моим прикидкам метров четыреста, - остановившись, ответил Абдулхакк. Глянув вниз на растянувшуюся цепочку воинов, крикнул: - Остановка на пять минут. Не расходимся. Отдыхаем…
Весь покрытый снегом Ан прилег возле ног хозяина. Тот опустился на корточки и принялся очищать густую собачью шерсть от налипшей наледи. Пес терпел.
- Зачем перегрыз веревку, а? - ворчал Хайрулла. - Сейчас спал бы в тепле под навесом. Рядом стояла бы миска с водой и размоченным мясом.
Будто поняв, о чем говорит хозяин, Ан поднял морду и ткнулся мокрым носом в его ладонь.
- Проголодался? На, держи…
Хайрулла достал из кармана кусок лепешки, отломил половину и отдал псу…
Отведенные для отдыха пять минут заканчивались. Уставшие мужчины опять не хотели продолжать тяжелое восхождение даже за сумасшедшее вознаграждение.
Поглядывая на подчиненных, Абдулхакк подбирал слова, чтобы вдохновить их на подъем и поиски. В голову ничего не приходило.
Отчаявшись, он хотел просто рявкнуть, полагая, что это поможет. В обыденной жизни он всегда был спокоен и немногословен. Если сыграть на контрасте, то…
Рявкнуть он не успел.
Поднявшийся с четверенек Хайрулла вдруг толкнул в плечо.
- Гляди!
Полевой командир посмотрел в указанном направлении и увидел какой-то предмет. Бока, не успевшие покрыться снегом, поблескивали холодным металлом.
- Это кресло, - прошептал Абдулхакк. И крикнул, чтоб слышали все его воины: ; Это кресло пилота, братья! Мы нашли его!!
* * *
Находка порадовала. Это действительно было катапультное кресло пилота.
Осматривая его, Хайрулла усомнился:
- А вдруг оно лежит здесь давно?
- Нет, оно лежит на склоне всего несколько часов, - уверенно парировал Абдулхакк. - Посмотри, на его металлических частях нет и намека на коррозию.
Поддержал полевого командира и связист Бахтияр.
- По этому склону частенько ходят наши пастухи с отарами. Они давно заметили бы кресло и сообщили людям Ахмад Шаха, - рассудительно сказал он.
Закончив осмотр кресла, Абдулхакк поднялся и посмотрел наверх.
- Надо искать пилота. Он наверняка приземлился на парашюте где-то выше. Растягиваемся цепью вдоль склона. Дистанция - двадцать шагов. За мной…
Выполняя приказ, воины стали перестраиваться в длинную цепь. А Хайрулла решил немного задержаться и подозвал преданного пса.
* * *
Всего через двадцать минут отряд вышел к продолговатому уступу, вытянутому по оси хребта метров на сто пятьдесят. Максимальная ширина его не превышала двадцати метров и именно в этом месте пес Ан заволновался и начал яростно разгребать лапами снег.
Полевой командир с помощником остановились в нескольких шагах и с интересом наблюдали за псом, ранее несколько лет охранявшим отару, принадлежащую Хайрулле.
- Все-все, молодец! Отойди, Ан, - присел хозяин рядом с образовавшейся ямой.
Отбросив десяток горстей грунта, смешанного со снегом, он ухватился за мягкий парашютный шелк и вытащил из тайника купол с подвесной системой.
- Вот теперь я уверен на все сто, что пилот где-то рядом, - сказал он.
- Это хорошо… Это очень хорошо… - достал Абдулхакк карту. - Но нам надо помозговать и проанализировать все варианты.
- Какие варианты?
- Варианты его маршрута. Он ведь не остался на месте приземления, а наверняка где-то прячется от непогоды и ждет, когда его заберут свои.
Хайрулла весело засмеялся и указал вправо:
- Зачем думать, брат, когда и так все ясно!
Все бойцы повернулись в указанную сторону.
Пес Ан сидел метрах в двадцати и, поскуливая, всем видом показывал, куда следует идти.
- Придется твоего пса тоже наградить, - хохотнул Абдулхакк. И позвал связиста: - Бахтияр, быстро настрой станцию! Ахмад Шах просил сообщить, если мы что-нибудь обнаружим…
* * *
Суета и оживление, подгоняемые острым желанием добраться до летчика сбитого штурмовика, охватили не только штаб 40-й армии. Точно такую же цель ставили перед собой и в штабе войск Ахмад Шах Масуда. Здесь также собирались экстренные совещания с привлечением самых высокопоставленных военачальников и авторитетных полевых командиров.
В результате, следом за отрядом «Черных лебедей» в предполагаемый район катапультирования советского летчика были направлены еще две хорошо вооруженные и подготовленные группы под командованием Ахмада и Самандара.
Эти отряды приближались к району с других направлений. Но когда Абдулхакк сообщил в штаб о находках, Масуд связался с Ахмадом и Самандаром и скорректировал их маршруты.
Продолжение следует
