Третьего романа Даниэля Шпека (на самом деле четвертого, но его дебют почти 30-летней давности у нас неизвестен) я ждал с некоторым трепетом, намеренно отложив знакомство на полгода, чтобы немного спал ураган рецензий. Напомню, "Bella Германия" мне не понравилась совершенно, сплошные сопли и вопли, а вот "Piccola Сицилия", наоборот, понравилась очень. И мне было страшновато, что в "Улице Яффо", прямом продолжении "Piccola Сицилия", автор не сможет удержать высокую планку. В итоге впечатления в целом положительные, хотя и несколько смазанные.
Главный плюс: Шпек действительно большой мастер. Он умеет держать интригу, он прекрасно владеет языком, он работает с источниками так, что обстановке веришь, а не хохочешь в самый ответственный момент, как в книгах вроде пресловутого "Соловья". По нынешним временам, да для бестселлера, это уже очень много.
С другой стороны, здесь очень много сюжетных дыр и логических провисаний в духе как раз "Bella Германия", на которые поначалу не обращаешь внимания, но к финалу (а это самая слабая часть романа) уже хочется в голос орать: ну почему? как? Слишком много совпадений, слишком мало мотивации. И слишком патетическая концовка.
Но основную проблему я вижу не в этом. Мне показалось, что Шпек взялся за камень, который не смог поднять. Если в "Piccola Сицилия" ему очень помогла чёткость проведения границы между своими и чужими, как бы они ни звались, потому что есть общепризнанное зло, нацизм, и все, кто его поддерживает, автоматически становятся врагами, а предатели нацизма - наоборот, друзьями, то в "Улице Яффо" арабо-израильский конфликт 1948 года нам показывают с обеих сторон, и обеим сторонам вроде как стоило бы сочувствовать, но - не получается.
Потому что Шпек погружает нас в бесконечный мрак и ужас, в череду преступлений "израильской военщины", бывшей тогда нерегулярными отрядами самообороны (возможно, здесь стоило бы поставить кавычки), и ответного террора арабов. Это гражданская война, но не солдата против солдата, а вооружённого против мирного, сильного против слабого, попрание всех прав и жестокость ради жестокости, когда противника не считаешь за человека, а значит, можешь делать с ним всё что угодно.
XX век вообще богат на жестокость. И хотя переселение (или изгнание) целых народов "открыли" чуть раньше, именно в XX веке это стало тенденцией. Сталинская депортация немцев Поволжья, чеченцев, крымских татар, когда погибли тысячи людей, у нас на слуху, но они оказались почти бескровными по сравнению, например, с разделом Индии (до 1 млн. погибших). И даже на этом фоне арабо-израильский конфликт с сотнями тысяч насильно перемещённых с обеих сторон, палаточными лагерями беженцев на 200 тысяч человек до конца 1950-х (т. е. больше 10 лет!) и показательными казнями десятков невинных в ответ на брошенный камень не кажутся "статистической погрешностью".
Об этом времени редко пишут, особенно с сочувствием к арабам, особенно немецкие писатели: учитывая Холокост, тысячелетние преследования евреев в Европе и арабский терроризм, мир в целом скорее поддерживает Израиль. Тем важнее эта попытка взглянуть на ситуацию с обеих сторон, причём не только в рамках одной страны, одного города, но и в рамках одной семьи, разделённой взаимными подозрениями и давней ложью. Попытка, быть может, не самая удачная. Но Шпек, как Макмёрфи, хотя бы попытался.
Одной из глав романа предпослан эпиграф из Анаис Нин:
Мы видим вещи не такими, какие они есть.
Мы видим вещи такими, какие мы есть.
Может быть, нам стоит иногда взглянуть на вещи глазами другого человека. Хотя бы попытаться.
#современная проза #история #имхи_и_омги
