Там, где вся степь покрыта синевой горькой полыни и перекати-поля, началось масштабное преобразование природы.
Сооружение Цимлянского гидроузла и Волго-Донского судоходного канала имени В.И. Ленина стало одной их последних крупных строек с массовым использованием труда заключённых.
На стройку были этапированы десятки тысяч мужчин и женщин. Лагеря располагались тогда вдоль нынешнего старого Цимлянского шоссе, вблизи будущего города Волгодонска. На строительство гидроузла прибывали кадры из разных городов и республик Советского Союза. Люди разных национальностей , характеров, военные и гражданские, начальники и рядовые жили все вместе.
Во главе грандиозного по тем временам строительства Министерство Внутренних дел назначило полковника Барабанова Василия Арсеньевича, волевой, эрудированный, решительный и грамотный инженер. Он - заслуженный работник министерства, награжденный к тому времени четырьмя орденами Ленина, пользовался заслуженным авторитетом не только в министерстве, но и в правительстве СССР.
Главным инженером назначен полковник Разин, ранее работавший с Барабановым на многих стройках. Заместителем по лагерю - полковник Яковец, заместителем по кадрам - полковник Можаев, начальником политического отдела - майор Черкасов.
Штат охраны района строительства Цимлянского гидроузла составлял почти 5 тысяч человек - целая армейская дивизия. Предполагалось, что на 10 заключенных должен приходиться один охранник, а на 750 заключенных одна сторожевая собака.
Среди солдат военизированной стрелковой охраны было множество уроженцев Средней Азии и Закавказья, они плохо понимали, а часто вообще не знали русского языка. Солдаты жили в таких же условиях, что и заключенные, а получали по 250 рублей в месяц, что было меньше стипендии учащихся техникумов в то время.
Начальником одного из лагерей был майор Малышев Степан Иванович, человек среднего роста, коренастый, несколько сутуловат , с большой, неправильной формы головой, как бы втянутой в плечи, припухшим лицом и бесцветными глазами, с нависшей верхней губой. Он имел медлительную походку, высокомерие и самоуверенность - все это придавало этому человеку неприятный вид Малышев имел незаконченное среднее образование, узкий общий и политический кругозор.
Воровские "авторитеты" занимал в лагере все ключевые позиции младшего обслуживающего персонала. Это кладовщики, заведующие пищеблоками, ларьками, пошивочными и сапожными мастерскими, коменданты бараков, дневальные.
Воры обкрадывали рабочих везде, на каждом шагу. Они отбирали у честных работяг до половины получаемых денег, сытно жили за счет пайка основной массы, готовили для многочисленной пайки воров персональные блюда. Воры устраивали кутежи и нередко куражились ночами. Те, кто хоть в какой-то мере пытался урезонить зарвавшихся хулиганов, преследовались.
В подразделении Малышева царил мнимый порядок и ложное спокойствие. Потому он имел дешевый авторитет у руководства управления исправительными учреждениями стройки. Действительное же положение дел было куда хуже. Политико-воспитательная работа в этом лагере проводилась на низком уровне, социалистическое соревнование бригад не носило делового гласного характера и не отвечало требованиям по трудовому перевоспитанию осужденных.
Совместное содержание заключенных, впервые совершивших преступления и нередко по строгому, но оправданному послевоенному указу, по которому, прямо скажем, не составляло трудов получить срок, содержались совместно с рецидивистами, совершившими тяжелые, неоднократные государственные преступления и преступления, направленные против жизни, здоровья, свободы и достоинства граждан. Здесь же содержались так называемые воры в законе, разного рода тунеядцы и подхалимы, вошедшие в доверие администрации и невольно придерживались линии воров-рецидивистов.
Как следствие, в 1950 и 1951 годы стали временем массовых побегов и акций неповиновения со сторона заключенных. Лагерная охрана часто сама давала повод для беспорядков. Между заключенными вспыхивала борьба за женщин, лучшую работу. Зоны делили воры в законе и подконтрольные администрации зеки.
2 октября I950 года все рабочие в количестве около двухсот бригад в установленное распорядком время на построение не явились. Малышев метался, он велел надзирателям водворять в штрафной изолятор всех, кто осмелится сказать хотя бы слово в свое оправдание. Изолятор в течение получаса был забит до отказа.
Начальник бросил все наличные силы, чтобы собрать бригадиров, но явились три смельчака, которые, не выслушав Малышева, заявили ему в ультимативной форме, чтобы их лагерь очистили от воров, рецидивистов и тунеядцев. Они предъявили администрации неопровержимые данные, что их грабят, отбирают деньги, посылки, передачи, одежду, наносят непокорным побои, унижают их достоинство. Бригадиры законно потребовали дать им возможность нормально работать, честно искупить свою вину, спокойно отдыхать и быть спокойными за свою жизнь и здоровье.
В лагерь прибыло руководство стройки. По прибытию полковника Яковца и других старших чинов в лагерь заключенные повторили свое требование и предупредили, что если их лагерь не будет очищен от воров и рецидива в три дня, они это сделают сами. На третьи сутки бунта прилетела бригада из Министерства Внутренних Дел во главе с заместителя министра МВД генерал-лейтенантом Долгих.
В этот же день заключенные приступили сами к очистке лагеря от паразитического элемента. Тысячи людей, вооруженных железными прутьями, лопатами, палками ходили по жилым помещениям и вызывали воров по ранее заготовленному списку, и вполне мирно, и гуманно требовали от них покинуть лагерь добровольно. Всем им следовать к пропускным воротам и в бараки больше не возвращаться.
Некоторые воры, не лишенные совсем ума, оценили обстановку и покорно собрав свои пожитки, двинулись к воротам, но там большое руководство не оценило создавшуюся ситуацию в лагере и от выпуска воров за пределы лагеря отказалось.
Оценить действительное положение, что делается в общежитиях, было нельзя. Положительно настроенные заключенные выставили повсюду посты и предупредили, чтобы, во избежание недоразумений, никто из числа администрации и надзирателей в зону лагеря не появлялся, потому говорили только из радиоузла, который находился в здании пропускного пункта.
В бараках шла чистка, те из рецидивистов, кто добровольно ушел к пропускному пункту и не получил разрешения на выход из лагеря, расположились на всякий случай вблизи ворот. Главарям закон воровской не позволял принять ультиматум работяг, и они спрятались по самым укромным местам. Их находили под нарами, заваленных постелями, на спальных местах, в клубе под сценой, на пищеблоках в подсобках. И кто соглашался присоединиться к группе, расположившейся у ворот, получал не более как подзатыльник или пинок, и расчет окончен. Тех же, которые категорически отказывались, к ним применяли силу и доставляли к проходной. Зрелище было весьма неприглядное.
Главаря всех воров, вора в законе по кличке "Дядя Ваня" нашли потом мертвым, видимо, тот предпочел смерть, чем позорное унижение перед работягами. К концу дня всех воров "добровольцев" вывели в небольшой лагерь, который был освобожден в течение дня. На четвертый день все бригады точно по распорядку без какой-либо агитации вышли на развод. В лагере воцарился порядок.
Спустя два дня по тому же пути последовали заключенные лагерей майора Волова, капитана Павленко, капитана Тузова.
В этих лагерях и, воры сделали выводы из горького опыта и по команде честно работающих буквально устраивали паломничество у ворот, требуя выпустить их за пределы зоны лагеря. Последними расправе подлежали "жУчки". Собранные в одной зоне заключенные женщины также потребовали очистить их от "жучек" - это был такой тип рецидивисток, имеющих по несколько судимостей и считавших лагерь своим родным домом.
В дальнейшем на строительстве установили такой порядок: при прибытии нового пополнения ни один из руководителей лагеря, не впуская людей в зону, предупреждая, чтобы воры и другие паразитически настроенные в лагерь не входили, так как возможны осложнения. И братцы-воры выходили в сторонку и направлялись в лагерь, где содержатся люди одной с ними "крови."
Волна беспорядков пошла на спад после смены руководства стройки, введения повышенных пайков и повышения дисциплины. Администрация стройки озаботилась досугом вольнонаемных рабочих и заключенных, а наиболее отличившихся на строительстве зеков стали массово и досрочно освобождать на волю.
Не мало заключенных было отмечено государственными наградами. Один орден трудового Красного Знамени получил бригадир столяров Н.И. Бондарь, Знак Почета - бригадир опалубщиков Нечмыря А.И., инженер Стрельцов В.И. и другие. Всего получили десять орденов "Знак Почета", остальные заключенные награждены медалями "За доблестный труд" и "Трудовую доблесть."
Факт "ЧП" на строительстве довольно неприятный и унизительный, что заключенные сами вынужденно взялись за создание нормальных условий для работы и жизни. Но это должно произойти, то ли здесь, на гидроузле, то ли в другом месте. В дальнейшем содержание в лагерях всех безраздельно, не учитывая личности осужденного, тяжести состава преступления количества судимостей стало невозможным. Это вполне правильно, хотя с некоторым запозданием.
С этих октябрьских событий 1950 года началась пересматриваться вся система исправительных учреждений.
