После знакомства с реликтовым носорогом и смены обуви водителем экспедиция продолжила вояж к заливу Винам. На одной из развилок Табибу со знанием дела указал своей трубкой, вынутой из дыры в левом ухе, что надо повернуть направо. Вскоре грунтовая дорога, петляя по открытой равнине с ещё не успевшей пожелтеть травой, привела их к селению, не отмеченному даже на подробнейшей карте Хелен.
Хижины из тростника и пальмовых листьев числом около сотни окружали пространство, огороженное частоколом стволов и веток, сплетенных тонкой лозой или лианой. Лачуги представляли собой самое примитивное жилище, какое только можно себе вообразить: округлые стены высотой метра полтора из тростника, обмазанные коровьим навозом, и крыша зонтиком из широких плотных листьев финиковой пальмы. Такие понятия, как дверь и окно, прорабам этой стройки были неизвестны или воспринимались как ненужное излишество. Вместо двери был широкий проем. Окон просто не было. Обитатели, преимущественно женщины, сидели на земле перед символическими дверями. Тут же крутились черные, как смоль, и абсолютно голые дети. Правда на девочках постарше были какие-то лоскуты. Эти девочки сидели с женщинами и, похоже, помогали в каком-то очень важном хозяйственном деле, так как мужчин поблизости не было. Впрочем, один все-таки был. Он как будто вырос из-под земли — юный, высокий, завернутый в желтую простыню — и шел прямо на путников. В руке он держал длинное копье, наконечник коего сверкал отточенными краями, отражая лучи висящего в самом центре небосвода жаркого африканского солнца. Он перехватил древко и теперь держал копье, как метатель перед броском. Фигура метателя излучала силу и уверенность в том, что потенциальная цель, если таковая найдется, будет поражена. Сидящие в машине почувствовали, что воин мысленно нарисовал на их телах точки прицеливания. Юргену представилась белая буква Х в центре темного круга на силуэте ростовой фигуры. Хелен — красный кружок с отходящими разноцветными секторами, как в состязаниях дартс. Шимпанзе просто спрятался между тюками с туристическим хламом в кузове внедорожника.
Ситуацию разрядил Табибу. Гортанным выкриком он приветствовал охранника. Воин опустил копье. Они поговорили на своем языке, напоминающим какой-то птичий говорок. Свой разговор собеседники сопровождали периодическими криками, высоко подпрыгивая после каждого восклицания. Причем молодой воин подлетал так высоко, что Юргену и Хелен казалось, что только копье, на которое он опирался, удерживает его от вознесения в синее африканское небо в компанию к кружившему в толще этой синевы белоголовому сипу.
Табибу пояснил на английском:
— Это племя масаев — кочевников-скотоводов и воинов. Они пришли с востока на новые пастбища — растительность позволяет. Сегодня масаи будут охотиться на льва. Это последнее испытание, пройдя которое, масай становится мужчиной и может жениться. Табибу знают в этом племени. Его уважают — он шаман и хороший лекарь. Год назад он вылечил корову одного из старейшин. Сегодня удобный случай обратиться к богам и духам саванны, чтобы они не гневались на людей, пришедших в их дом, а помогли найти неизвестное животное и пропавшего человека. Без этого такое рискованное мероприятие начинать по крайней мере неразумно. Сегодня боги и духи пробудятся от ударов барабанов, света костров и запаха крови, выпущенной из двух жертвенных коров. Табибу будет просить повелителей природы проявить благосклонность к себе и своим спутникам.
— Мое присутствие обязательно? — Хелен, немного знакомая с обрядами такого рода, обратилась к Табибу на языке суахили.
— Вы же ходили в церковь? — продолжил лекарь.
Она утвердительно кивнула.
— Африка я Кати, Африка Машарики, — перешел на язык суахили Табибу и задумчиво продолжил, — Сана Бвана…
— В Африке богов много… — Хелен поняла смысл фразы. Последние недели она усердно учила самый распространенный язык черного континента.
Лекарь пошел в селение на пару часов. Юрген согнал шимпанзе с упакованной палатки и с экипажем из второй машины быстро установил её, а затем следующую. Табибу приглашал Юргена провести ночь в селении — женщины не отказывают гостям. Юрген воздержался и, чтобы не упоминать имя бога всуе, просто сказал, что у них с Мери так не принято.
— А у нас принято, — про себя подумал лекарь на языке суахили на всякий случай, вдруг белый человек или его бог прочитают его мысли.
Когда до захода солнца осталось около часа, до Хелен донеслось мычание коров. С дальних пастбищ скотоводы гнали коров — свое главное богатство, источник существования кочевого племени. Приход коров и последующее их размещение в загоне вызвали оживление в поселке: из жилищ вышли мужчины в ярких накидках.
Вернувшегося лекаря Хелен не узнала. Ярко-красная с синими клетками ткань (простынь или плед), обмотанная вокруг тела по типу римской тоги, придала ему горделивый, если не сказать, величественный вид. Длинный шест в руке, украшенной браслетом из бисера, смотрелся волшебным невесомым посохом, подчеркивая высокий рост его обладателя. Белый бисер также украшал шею, щиколотки и волосы Табибу. Полоски красной охры на лбу и скулах придавали лицу медальные очертания. Воинственный вид дополняла рукоятка ножа в длинных ножнах у пояса. Даже дыра в мочке левого уха смотрелась отличительным знаком стойкости и мужества.
Ясный августовский день завершался багровым закатом. Из вскрытых вен жертвенных коров текла кровь в подставленные кружки, женщины вплетали в волосы нити с разноцветным бисером, украшали ими шеи и руки. Мужчины наносили на лицо полоски красной охры. Дрова, высушенные сухим африканским воздухом и уложенные в кострище, были готовы вспыхнуть и заменить готовое уснуть солнце.
— Пора. Костер уже зажжен! — с этими словами Табибу протянул Хелен флягу. — Это местное пиво, кровь пить вы еще не готовы.
Пламя разбрасывало свои яркие языки, обжигая лица и руки стоящих вокруг людей. Но они не замечали этого, лишь иногда отмахиваясь от слишком длинного протуберанца, полыхнувшего из центра костра, разгоревшегося в полную силу. Вспышки прорезали наступающую темноту, освещая белки глаз и белизну зубов на лицах людей, плотным кольцом обступивших кострище. Темные фигуры синхронно раскачивались, хлопками в ладоши поддерживая ритм незамысловатой песни — тягучей и несмолкаемой. Три барабанщика, постепенно разогреваясь, вскоре стали бить в свои барабаны что есть мочи. Барабаны звучали все громче и громче.
Шум водопада Виктория, низвергающегося с трехсотметровой высоты, биение почвы от копыт многотысячной лавины антилоп во время великой миграции, грохот истекающими потоками лавы вулкана Ньюрогонго явственно звучали в нехитрой музыке тантамов.
Под эту музыку на небольшом клочке земли, утоптанном босыми ногами, в бесноватом танце, как в схватке, сошлись двое. Один в накидке из львиной шкуры, другой с легким шестом в красной набедренной повязке и накидке. Они двигались то плавно, то тряслись, будто в пляске святого Витта, совершая немыслимые вращения, прыжки и скачки. Причем, любая часть движущегося тела каждого из танцоров, будь то кисть, стопа, голова выводила свое бешеное соло, свой танец, свой рисунок. Табибу раскачивался в такт со всеми, что-то непрерывно шептал. Отражение костра гасло в расширенных зрачках его глаз. Духи вот-вот проснутся!
Хелен невольно стала повторять движения зрителей и хлопать в ладоши. Ненужные мысли улетали воздушными шарами в туман млечного пути черного африканского неба. Эйфория от выпитого напитка, первобытное возбуждение от дикого ритма танца соединяли ее с этими людьми невидимыми нитями. И эти дети природы были счастливы. Счастливы, потому что они просто есть в этой вселенной.
Хелен пребывала в гармонии с людьми из палеолита еще час. С последним ударом барабана истома и ощущение покоя погрузили ее в легкий сон. Копье пронзило шкуру льва. Танец-охота закончился. Костер догорал красными точками углей. Люди растворились в пришедшей темноте. Южный крест и Орион сверкали ожерельем над готовой погрузиться в сон африканской равниной. Оранжевый луч, 640 световых лет назад посланный на Землю пульсирующей звездой Бетельгейзе, коснулся лица Хелен. Хелен открыла глаза. Россыпь звезд небосклона уместилась на полусфере роговой оболочки глазного яблока. Человек в красном покрывале, капюшоном накинутом на голову, опираясь на шест, смотрел на мерцающие угли, наклонив голову. Хелен хотела поднять руку, чтобы жестом показать, что всё в порядке, но человек уже повернулся в её сторону. Уголек, вспыхнув последний раз, осветил лицо, скрытое капюшоном. Хелен вскрикнула: она увидела бледное, в порезах и царапинах лицо Дрейка.
— Боги и духи саванны услышали голос шамана, — Табибу помог Хелен встать с разложенного на земле куска материи, — они помогут нам.
---
Автор: Александр Ярлыков