В XIII-XIV вв. среди королей и влиятельных вельмож вошло в моду держать при себе шутов. К XV-XVI столетию же институт придворных «дураков» достиг своего наивысшего расцвета. Шуты служили при дворе практически каждого короля, герцога, графа или барона.
Пришла мода на «дураков» и в Россию. Европейские шуты имели своего рода рабочую форму – яркую одежду и колпак с длинными концами, символизирующими уши осла. Их российские «коллеги» же обычно украшали себя гороховой соломой, откуда и пошло выражение «шут гороховый».
Основной обязанностью шутов, как в России, так и в Европе, было развлекать своего господина всевозможными способами. Особенностью профессии считалось то, что "дурак", в отличие от других подданных, под видом шутки мог говорить правителю правду. Разрешая шутам болтать, все, что им вздумается, монархи узнавали о себе то, что им не рассказал бы ни один, даже самый смелый придворный.
Мордой в щи: шут Ивана Грозного Гвоздь
В России шутов держали практически все правители. Собственный такой придворный «дурак» был даже у Ивана Грозного, критики в свой адрес, как известно, не терпевшего. Правду Ивану IV осмеливался говорить его шут княжеский сын Осип Гвоздь.
Служил Гвоздь при Грозном довольно-таки долго. Но однажды этот шут все же вывел царя из себя, усомнившись в том, что тот был потомком римских императоров. За эту шутку Грозный, согласно легенде, хотел окунуть Гвоздя мордой в кипящие щи, но тот увернулся. Тогда царь бросил в Осипа нож, который и настиг его. Опомнившись, Иван IV расстроился и вызывал к Гвоздю лекаря, но сделать было уже ничего нельзя.
Шуты Петра Великого
При Петре I шутом служил Яков Тургенев. Известно, что в 1700 г. царь в шутку женил его на дьячихе. Свадьба сопровождалась большим количеством шуток над старыми обычаями. Второго шута Петра звали Яковом Волковым. В 1710 г. развлекающийся царь также «удачно» женил и этого "дурака". Супругой Якова стала престарелая карлица Прасковья, сосватанная Петром с целью «развести в России породу собственных карликов».
Шуты Анны Иоанновны
Самой же большой любительницей шутов у нас в стране была императрица Анна Иоанновна. Ее придворный «дурак» костромской дворянин Иван Балакирев, к примеру, за находчивость был принят ко двору еще при Петре I.
Однажды, стоя на посту, Балакирев решил искупаться в реке, но увидел, что мимо идет царь. Выскочив из воды как ошпаренный, Иван снова занял пост буквально, «в чем был». На возмущение Петра он ответил, что «проверял обстановку в реке», чем и насмешил царя.
В последующем Балакирев не раз страдал за свой «длинный язык» и однажды даже был отправлен в ссылку. Анна Иоанновна вернула Ивана обратно в столицу и зачислила в штат своих придворных «дураков». Помимо Балакирева, у Анны Иоанновны служило много и других шутов – Лакоста, Педрилло и пр.
Купчиха Матрена
Екатерина II не слишком любила шутов и шутих. Об этом в своих воспоминаниях упоминали многие ее современники. Однако и у этой правительницы одна своя шутиха все же была.
Для собственного развлечения императрица приблизила к себе дородную и болтливую ярославскую купчиху-сплетницу Матрену Даниловну Теплицкую. Известно, что эту даму государыня знала еще с тех времен, когда была великой княгиней. То есть Матрена, по всей видимости, служила и императрице Елизавете Петровне, скорее всего, в том же качестве, что и Екатерине.
В обязанности Матрены входило рассказывать императрице всевозможные свежие слухи и сплетни. В благодарность за развлечения Екатерина часто дарила придворной шутихе свои «старые» платья и некоторые украшения. Матрене Даниловне было позволено называть императрицу «сестрицей», а жалование у нее, скорое всего, было очень большим. Как и все при дворе, шутиха Екатерины носила бриллианты и даже имела в Петербурге свой собственный каменный дом.
"Черт бы его побрал!"
В 1787 г. во время войны со шведами грохот канонады был хорошо слышен в самом Петербурге. В какой-то момент на выборгской стороне взорвалась артиллерийская лаборатория. Звук взрыва был настолько сильным, что испуганная шутиха Матрена, несмотря на дородность, пулей вылетела из своей комнаты и кинулась в покои Екатерины, под ее защиту.
Между явившейся шутихой и государыней произошел такой разговор.
- Ну, матушка, хорош-то, он братец! - сказала императрице дрожащая, возмущенная и злая Матрена.
- О ком это ты? – спросила государыня.
- Да о королишке-то негодном, негодяе шведском, застращал меня насмерть!
После этих слов Матрена начала ругать шведского короля почем свет стоит, не стесняясь настолько крепких слов, что это даже не понравилось Екатерине.
- Что же тебя так разозлило? – спросила императрица Матрену.
- Да как же, - ответила шутиха, - я со страху аж весь свой занавес изорвала и испортила.
После окончания войны шведский король прислал Екатерине дорогую серебряную посуду. Императрица вызвала к себе Матрену и сказала ей: «Вот ты ругала шведского короля, а посмотри-ка, что он мне прислал».
Матрена на это повертела в руках наиболее приглянувшийся ей серебряный кувшинчик и ответила: «Хорошо, если прислал он это от доброго сердца. Но, если это не так, то и черт бы его побрал!». «Что ж ты так сердита на шведа?», - спросила императрица. «И, матушка, - ответила Матрена, - так ведь он немец. А у нас раньше, если немец придет в дом, так вымывали и протирали и крюк на двери, за который он, растворяя ее, хватался».
Матрена и Рылеев
Сохранились сведения о том, что Екатерина очень любила свою шутиху и та иногда даже пыталась использовать эту привязанность во благо себе. Правда, влиять на императрицу, Матрене, конечно, не удавалось.
Однажды, болтая с Екатериной, шутиха вдруг начала очень нелестно отзываться о Рылееве, петербургском обер-полицмейстере. По словам Матрены, Рылеев «был на руку не чист». Екатерина поняла, что кто-то, подкупив шутиху, пытается подсидеть верного обер-полицмейстера, но виду не подала.
Когда к императрице пришел Рылеев, она посоветовала ему послать Матрене что-нибудь из припасов – свинью, гусей, уток и т.д. Рылеев выполнил просьбу Екатерины.
В следующий раз при встрече с Матреной императрица сама начала ругать обер-полицмейстера, а также похвалила шутиху – мол, молодец, все оказалось именно так, как ты говорила. Однако, услышав слова Екатерины, Матрена встрепенулась и начала уверять государыню в том, что она ошиблась и зря наговаривала на Рылеева. «Обер-полицмейстер – человек добрый и честный», - сказала Матрена государыне. Екатерина на эти слова рассмеялась и спросила шутиху: «Это тебе гуси нашептали?».
Служила Матрена Даниловна при Екатерине до самой ее кончины. После ее ухода Павел I, шутов не державший, отдалил купчиху от двора. Что сталось с Матреной в последующем, так и осталось неизвестным.
Если статья понравилась, поддержите канал подпиской
