После долгих споров и разговоров, Мансур убедил братьев все же собрать курултай. Улугбек едва не скрежетал зубами, понимая что возможность занять место отца по старшинству, упущена безвозвратно. Нукеры направились в разные стороны, чтобы известить всех ханов, что ходили под рукой Азамат-хана, о том, что по весне состоится курултай. Сбор назначили на берегу реки. Осталось только скоротать долгую зиму.
Мирослава, хоть и жила с степи вторую зиму, но лишь теперь смогла узнать ее норов по настоящему. Прошлую зиму она провела в гареме, где служанки заботились о наложницах, поддерживая тепло день и ночь, оберегали от холода, кормили сытно. Не выпускали почти наружу, как диковинных южных птиц оберегали от непогоды. Но эта, вторая зима, раскрылась ей во всей своей красоте и беспощадности. Стоило выйти из юрты, как лицо обжигало ледяным ветром, таким колким, что казалось в кожу впиваются жала сотен пчел. Мирослава закутывалась в теплые меха так, что без укрытия оставались только глаза, которые сразу начинали слезиться от пронзительного ветра. Снега, такого привычного в ее родном краю, почти не было. Жалкие его островки, больше походили на иней. Где же сугробы, в которых как в пуху утопает нога? Тут, куда ни глянь, лишь пучки мерзлой, коричневой травы торчат из под задубевшей земли.
В юрте приходилось поддерживать огонь постоянно, сохраняя тепло. Стоило кому-то войти, как ноги обдувал ледяной холод. Не помогали разбросанные по полу одеяла и шкуры. Мирослава удивлялась, что Мансур, каждое утро собирался и, намазав лицо овечьим жиром, уезжал осматривать становище. Он волновался о бедняках, которым не хватало запасов еды и дров, помогал им. Мирослава взяла за правило, справляться о тех, кому, со слов Мансура, нужна была помощь и отправляла к ним служанок к едой и дровами. Возвращаясь, служанки передавали "госпоже Оджин" поклоны и благодарности и она радовалась, что не зря прожила этот день. Ежедневно она навещала Алиму и настроение, и вид девушки настолько не нравились ей, что она стала заставлять Мансура навещать наложницу почаще. Конечно она понимала, что между Мансуром и глубоко беременной Алимой не будет любви, поэтому могла проявить щедрость к подруге. Все замечали, что после визитов Мансура, Алима расцветала, начинала есть и радоваться жизни.
-Господин! Мансур-хан! - возле юрты Каймишь, где в тот день ночевал Мансур, осадил своего коня один из нукеров.
Мансур, еще не успевший лечь спать пригласил замерзшего юношу внутрь, а Каймишь вложила ему в руку чашу с горячим кобыльим молоком. От юноши пахло лошадиным потом, дымом и прогорклым жиром, но жена ханского сына не позволила себе скривиться или даже отойти чуть подальше, вглубь юрты. Нукер верно служит ее мужу и она вполне может стерпеть разящую от него вонь!
-Господин! Балха-хан собрал своих нукеров и напал на стойбище хана Касыма! Перебил там всех, кто не захотел добровольно перейти под его руку! Нескольким карачу* удалось бежать и они рассказали, что Балху-хан говорил, что и без курултая подчинит себе всю степь!
-Ему это не пройдет даром! - со злобой сказал Мансур. - Иди, сообщи об этом моим братьям, да вели всем мужчинам, что могут сидеть в седле и держать в руках оружие, собираться в путь!
Нукер не успел еще выбежать наружу, а Каймишь уже собирала Мансура в дорогу. Смена белья, меховые унты и бурдюк с араком, она уже запихивала в седельную суму, одновременно кликнув служанку и велев ей собрать все съестное, что найдется.
Перед тем, как покинуть юрту старшей жены, Мансур повернулся к ней:
-Пока меня не будет...
-Я позабочусь о них, не беспокойся! - перебила его Каймишь, поняв о чем он хочет просить. Он мог ничего и не говорить - она знала свой долг!
На улице уже вовсю седлали коней при свете факелов. Улугбек со своими нукерами, скоро присоединился к нему.
-А где Аслан? - спросил Мансур, которому не терпелось отправиться в путь и остановить Балха-хана, пока тот не натворил еще больших дел.
-Он сказал, что кто-то должен охранять становище и я думаю - он прав! - ответил Улугбек.
Мансур согласно кивнул, почувствовав облегчение, что его женщины не останутся совсем без защиты. Братья тронулись в путь, велев тем, кто еще не был готов, догонять их. Словно провожая их в дорогу, посыпал крупный снег, такой редкий в этих краях, что казался чудом...
Мирослава уже узнала о том, что случилось от служанок, когда к ней в юрту вошла Каймишь. До этого дня нога старшей жены не переступала этот порог, так же как и нога Мирославы не приближалась к ее юрте.
-Наш муж уехал покарать Балха-хана! Я пришла сказать, что если тебе что-то понадобится - скажи мне! - Мирославе показалось, что Каймишь говорит через силу и она ответила ей, таким же сдержанно-равнодушным тоном.
-У меня все есть Каймишь-хатун! Благодарю тебя за заботу!
Каймишь кивнула и вышла. Ей предстояло еще навестить наложницу Мансура и она постояла немного у ее юрты, собираясь с мыслями. В юрте было темно, тихо и холодно.
-Алима! - позвала Каймишь. Ей в ответ раздалось тихое всхлипывание.
Каймишь вернулась к выходу и высунув наружу голову, закричала:
-Сюда скорее! Куда подевалась служанка?!
Валил густой снег и Каймишь казалось, что она кричит в пустоту. Но из снежной мглы показалась женская фигура:
-Каймиш-хатун! Не стой на холоде, я сейчас найду служанку!
-Пошли ее в гарем и к Даве-хатун! Мне кажется, что-то не то с Алимой!
Женщина поспешила исполнить просьбу, а Каймишь вернулась в юрту Алимы. Она постояла немного, привыкая к темноте. Когда она смогла рассмотреть предметы в свете тусклого неба, что виднелось сквозь дыру в потолке, то разглядела на топчане фигуру Алимы. Она подошла к ней и наклонилась. Алима тяжело дышала. Каймишь нашла кресало и попыталась разжечь огонь. Внезапно девушка открыла глаза и схватившись за живот, закричала.
-Роды! - ахнула Каймишь. Она взяла Алиму за руку, пытаясь успокоить роженицу и надеясь, что из гарема Давы-хатун скоро прибудут лекари.
Алима вела себя как-то странно. После долгого крика, вызванного мучительной схваткой, она проваливалась в забытье и не приходила в сознание, пока новая боль не заставляла ее выплывать из пучины беспамятства. Лекарши все не шли.
«Где же их носит!» - думала Каймишь, глядя на бледную Алиму. По лицу которой текли крупные капли пота.
Почувствовав порыв холодного воздуха, пролетевшего по ногам, Каймишь резко повернулась, готовая отчитать неторопливых лекарш. Но перед ней стояла Мирослава. Не обращая на Каймишь внимания, Мирослава бросилась к Алиме.
-Что с тобой, Алима? Тебе плохо?
-Роды начались! - ответила Каймишь за Алиму и только тогда Мирослава подняла на нее глаза.
- Там что-то неладное творится! - сообщила Мирослава Каймишь.
-Я пойду все выясню, ты побудь с ней! Я послала служанку за лекаршей, но она пропала! - решила Каймишь.
Когда Каймишь ушла, Мирослава подумала, что надо действовать. Она взяла кресало, брошенное Каймишь и наложив в очаг кизяков из корзины, стоящей у входа в юрту, разожгла огонь. Потом зажгла свечи, все что смогла найти и в юрте сразу стало уютнее и теплей. Припомнив все свои познания о появлении на свет новой жизни, Мирослава повесила над очагом чан с водой и достала из сундука чистые тряпицы, которые Алима приготовила на рождение ребенка. Алима закричала и этот крик полоснул по сердцу Мирославы болью, словно это ее тело сейчас лежало, извиваясь на низкой тахте.
-Держись, Алима! Держись! - шептала она, беря Алиму за холодную руку и Алима тут же схватилась за нее, как за спасательный круг.
В юрту вбежала Каймишь. Повседневный бахтог ее сполз на бок, полы тулупа разошлись, обнажая ноги в теплых шароварах. Впервые Мирослава увидела испуг в глазах первой жены своего мужа.
-Они уходят!
-Кто уходит? О чем ты?
-Все сворачивают юрты и собирают скот! Аслан откочевывает!
-А люди Улугбека?
-Они собираются с ним! Это заговор! Я боюсь, что Мансуру грозит опасность! - Мирослава не понимала, что все это значит, но слова Каймишь, и тон, каким они были сказаны, напугали и ее.
Снова закричала Алима и девушки растерянно поглядели друг на друга, вспомнив о еще об одной проблеме, с которой они остались один на один.
-Пока нам надо помочь Алиме, об остальном подумаем позже! - сказала Мирослава, впервые не ощущая недовольства от близости Каймишь.
Девушки принялись раздевать Алиму. Каймишь налила теплой воды и попыталась напоить роженицу. Алима, сделав глоток, открыла глаза.
-Не бойся Алима, мы тебе поможем! - сказала Мирослава, гладя подругу по волосам.
-Спасибо! - прохрипела Алима, - Я хотела сделать сюрприз Мансуру, родить сына, а уж потом сказать ему об этом! Даже служанку отослала!
-Алима! Какая же ты дурочка! А если бы ты умерла здесь в родах? - отругала ее Мирослава, но ее отповедь заглушил новый крик.
Прошли долгие, мучительные, часы, когда наконец, новорожденный мальчик оповестил мир о своем появлении на свет басовитым ревом. Малыш был крепким, с немного желтоватой кожей. Он требовательно сучил крохотными ручками, пока его не приложили к груди матери. Руки у Алимы дрожали, она была очень слаба, но сына к себе прижимала крепко, наблюдая, как он пытается вытянуть из ее груди еще не подоспевшее молоко.
-Ты когда ела последний раз? - спросила ее Мирослва строго, совсем по матерински.
-Не помню...Мне последние несколько дней совсем не хотелось есть!
-Но теперь ты должна питаться за двоих! Сын Мансура должен быть сыт! - сказала Каймишь строго и добавила, - Мы выйдем на минуту, принесем тебе поесть!
Она выразительно посмотрела на Мирославу и та поняла намек. Обе девушки направились к выходу, но их остановил голос Алимы:
-Вы пока не говорите Мансуру, ничего! Я хочу сама порадовать его сыном, первенцем! - попросила она.
До Мирославы только теперь дошло, что Алима ничего еще не знает. Она кивнула и вышла вслед за Каймишь.
-Ты вот что! - быстро заговорила Каймишь на улице. - Собери побольше теплых вещей и еды, сложи все в повозку. Мы должны быть готовы уехать немедленно!
-Но почему? Дождемся Мансура!
-Ты ничего не знаешь о нашей жизни и о наших порядках! Если от Мансура решили избавиться, то и нам несдобровать! Предатели не посмели нас тронуть у всех на глазах, но сдается мне, что они пошлют людей, чтобы расправиться с нами! Приготовь Алиму и не задерживайся!
Снег продолжал валить густой стеной, но и сквозь пелену снежинок было понятно, что становище опустело. Кругом было необычайно тихо. Почувствовав в стороне какое-то движение, обе девушки вздрогнули от неожиданности.
-Госпожа! - послышался от юрты Мирославы голос ее служанки, - Я сбегла от них, ты не подумай! Они силой погнали всех за собой!
-Лейла! - обрадовалась Мирослава своей служанке.- Скорее собирай теплые вещи и еду, складывай в возок!
-Да какой же возок, госпожа, когда они все с собой угнали!
-Нет не все! - сказала Каймишь. - Мой возок стоит за юртой и две моих лошади привязаны под деревом у реки, там камыш еще сочный! Беги за ними скорее!
Мирослава схватила в своей юрте оставшийся от ужина кусок лепешки и кувшин молока и вернулась к Алиме. Ребенок у нее на груди заснул.
-На, поешь! Силы тебе понадобятся!
Алима улыбнулась, но послушно принялась за еду. Когда она наелась, Мирослава подсела к ней поближе и рассказала, что случилось.
-Нам надо уезжать, Алима, прямо сейчас!
Испуганные глаза девушки отразили ее собственный страх…
Уже все было готово к отправлению в путь, когда сквозь снежную завесу до испуганных женщин донеслись звуки приближения всадников и мелькнули тусклые огни факелов.
-Они уже здесь! - прокричала Каймишь, вскакивая на коня. Второй конь был уже запряжен в повозку, на которой лежала Алима с младенцем на руках, укутанные во множество теплых шкур.
-Оджин! - первый раз Каймишь обращалась к Мирославе без высокомерия и почти просительным тоном, - Скорее увози Алиму отсюда!
-А ты? - не поняла Мирослава.
-Я отвлеку их, иначе далеко вам не уйти!
-Но ведь они догонят тебя и что тогда?
-Я выросла в степи! - Каймишь даже удалось ободряюще улыбнуться, - Меня они не догонят! А ты позаботься о сыне Мансура — ты сильная, справишься! Я догоню вас, когда опасность минует! Ну же, Оджин, поторопись! -прикрикнула она видя сомнения Мирославы. Сама она ловко вскочила в седло и направилась прямо на встречу приближавшимся всадникам. Мирослава схватила лошадь под уздцы и потянула ее в противоположную сторону. Лейла подталкивала повозку сзади, стараясь помочь лошади быстрее двигаться по земле, которое из за снега вдруг превратилась в месиво. Мирослава взмолилась, чтобы снег продолжал сыпать и скрыл от преследователей их следы, а еще, чтобы Каймишь удался ее план...
карачу* - бедняк.
