Мансур не мог понять, что произошло. Они с Улугбеком и их нукерами, долго добирались до ставки Балха-хана, но на последней ночевке, Улугбек вдруг исчез, уводя с собой своих воинов. Услышать его уход ночью Мансур не мог - Улугбек всегда ночевал со своими людьми в стороне, отделившись от брата. О том, что Улугбек вообще был тут, напоминали следы от лошадиных копыт на земле и конский навоз. Стиснув зубы, Мансур оседлал коня и решил все же окончить свой путь, хоть и сильно рисковал, вздумай Балха вступить с ним в бой.
В ставке Балха-хана шла обычная, мирная жизнь. Никто не всполошился прибытием Мансура с воинами, словно это был обычный визит и их хан не разорял соседние становища. Удивительнее было поведение самого Балха-хана, вышедшего ему на встречу, приветливо раскинув руки.
-А, Мансур-хан! Не ожидал тебя увидеть! Думал только на курултае и встретился с тобой! - радостно восклицал он, к изумлению Мансура.
-Ты меня за дурака держишь, Балха! - крикнул Мансур, не слезая с седла.
Лицо у Балха-хан выражало озадаченность. Он явно не понимал, чем прогневал Мансура.
-Что ты, как можно! Я просто говорю, что давненько курултай не собирался и я уж как жду его, как жду! Повеселимся на славу, выберем достойного хана над нами!
-А не ты ли грозился подмять всех под себя и без курултая? Не ты ли напал на становище хана-Касыма и угнал его людей?
-Я? - искренне изумился Балха-хан, - Да я в начала зимы и не выезжал никуда!
Мансур почувствовал пробежавший по спине холод. Если Балха-хан говорил правду, это означало лишь одно - его предали! И то, что Улугбек бросил его, лишь подтверждало правильность его догадки! И если так, то его женам грозит опасность.
Он начал разворачивать коня, намереваясь тут же пуститься в обратный путь.
-Постой, Мансур-хан! Объясни хоть толком, что стряслось? Отчего зол на меня?
-На себя теперь я зол, Балха! - с горечью ответил ему Мансур, - Видно беда меня настигла!
-Так ты расскажи о своей беде, может и я тебе смогу помочь!
-Хочешь помочь, дай воинов в подмогу!
-Да я и сам готов с тобой отправиться в путь! - воскликнул Балха.
Мансур лишь кивнул ему. Балха собрался быстро. Взял с собой несколько нукеров, остальным велел собраться и догонять их. Мансур пустил коня вскачь, по пути рассказывая, что о Балху рассказали ему. Балха цокал языком, тряс головой и призывал небеса покарать лжецов, чуть не рассоривших его с Мансуром. Мансур не до конца верил в искренность его слов, зная хитрую сущность Балхи, но сейчас он был его единственным сторонником и Мансур радовался и этому.
«Только бы не тронули моих жен!» - билась в голове мысль, а перед внутренним взором стол образ Оджин, о которой он переживал больше всего, хоть и не хотел себе в этом признаваться. Хороший муж должен заботиться обо всех своих женах одинаково! Потом он вспомнил об Алиме, которая ждет ребенка и злоба, и страх нахлынули еще с большей силой. Нукеры Балхи вскоре догнали их и маленькое войско. Почти без передышек, мчались они за Мансуром на встречу неизвестности…
Мирослава шла впереди возка, ведя коня под уздцы. Ноги увязали в снегу и она чувствовала, как ее войлочные сапоги напитываются сыростью, делаясь неподъемными. Из возка послышался тонкий плач ребенка. Алима закопошилась, пытаясь высвободить грудь из под груды одежды и дать сыну.
-Лейла, лезь в повозку, помоги Алиме! - велела Мирослава, сама мечтая хоть немного отдохнуть. Она устала и лишь страх заставлял ее продолжать двигаться.
Пройдя еще некоторое время, лошадь упрямо встала, тяжело дыша и Мирославе не удавалось сдвинуть ее с места. Она бросила эту затею, надеясь, что Каймишь удалось увести в сторону их преследователей. Она боялась думать о том, что станется с ней, если ее поймают.
Мирослава забралась в возок, где Алима и Лейла сидели прижавшись друг к другу и стараясь укрыть от ветра и снега малыша, который наконец смог ухватить ртом материнский сосок.
-Бедное мое дитя! - всхлипнула Алима, - Он только появился на свет и вот уже страдает под открытым небом!
-Все будет хорошо! Мы защитим его! - проговорила Мирослава, с уверенностью, которой не чувствовала.
Ее тревожило то, что она совершенно не представляла, где они находятся. Снег и темнота совершенно скрыли мир вокруг. Казалось, что их окружает черная бездна, готовая поглотить трех одиноких женщин и одного младенца. Посидев немного в возке, Мирослава поняла, что ей необходимо действовать, иначе паника просто проглотит ее. Она с усилием воли заставила себя сойти в повозки. Выдернув пук сена со дна, она предложила его лошади, но та отказалась есть. Тогда она отерла этим пучком бока животного, припоминая, как ухаживал за их лошадью отец. Бока лошади подрагивали от прикосновений, она тихо и жалобно фыркнула.
-Ну же, давай! - ласково попросила ее Мирослава и животное тронулось с места, медленно переставляя ноги.
Рассвет забрезжил на горизонте, меняя мир. Снег прекратился и Мирослава остановила лошадь, а сама огляделась вокруг. Кругом только темная даль степи. Ни деревца, ни кустарника, куда ни кинь взгляд. Они заблудились в степи и девушка совсем не понимала, куда ей двигаться дальше.
Алима и Лейла спали, убаюканные монотонной поездкой и Мирослава решила их не будить. Она только проверила, как ребеночек под одеждой у Алимы. Наружу высовывался лишь крохотный носик и он был теплым.
Мирославе показалось, что она заметила вдалеке какое -то движение. Напряженно вглядываясь в даль она поняла - что-то движется им на встречу. Она не решалась тронуться с места, боялась остаться на месте и то брала лощадь под уздцы, то отпускала их. Скоро стало понятно, что это одинокий всадник.
-Каймишь? - удивленно прошептала Мирослава и поняв, что не ошиблась закричала во весь голос:
-Каймишь! - перебудила криком спящих в возке.
Каймишь осадила коня рядом с повозкой, легко спрыгнула на землю и сразу показалась Мирославе маленькой и хрупкой. Мирослава не выдержала и, шагнув к Каймишь, заключила ее в объятия - так рада она была, что с ней все в порядке.
-Как ребенок? -поинтересовалась Каймишь, смущенно высвобождаясь из объятий Мирославы и подходя к возку.
Алима, немного приподняла полы своей одежды, показывая ребенка.
-Расскажи, что там приключилось? Как ты скрылась от них? - потребовала Мирослава.
-Покружила по степи немного, они и отстали! - сказала Каймишь беспечно, но по ее глазам Мирослава видела, что это далось ей не так легко, как она хотела показать.
-И что мы будем делать дальше? - спросила Мирослава, понимая, что невольно прикладывает груз ответственности на старшую жену Мансура.
-Пойдем с становище моего отца. Оно не так далеко отсюда! Если лошади выдержат, к вечеру будем там.
-Но сначала нам всем надо немного поесть! - сказала Мирослава и никто не стал спорить с ней. Лейла достала запас еды, который взяла с собой и они торопливо поели. Потом подложили под ребенка сухих пеленок, стараясь не оголять его сильно и тронулись в путь.
Днем было даже тяжелее чем ночью. Тучи разошлись и снова засветило колючее степное солнце, выжигающее глаза. От его бликов все время казалось, что на горизонте маячат какие-то тени и сердца беглянок заходились от страха. Наконец под вечер, как и обещала Каймишь, они добрались до становища ее отца. Люди узнавали Каймишь, наперебой спрашивая, что стряслось. Кто-то сообщил отцу -хану и он выбежал из своей юрты, даже не накинув теплый халат.
Наконец-то они были в тепле, в ханской юрте. Даже Лейлу оставили тут, а не отправили к служанкам. Несколько женщин занялись Алимой и ребенком, отгородившись от остальных плотной занавеской. Мирослава чувствовала, как по телу разливается блаженное тепло и веки наполняются тяжестью. Но спать было рано. Каймишь рассказывала отцу о произошедшем, а в конце, к удивлению Мирославы, заплакала, произнося:
-Я боюсь, что с Мансуром случилась беда, отец!
Хан хмурился, слушая дочь. Он понимал, что означают подобные откочевки среди ночи! Власть, даже без курултая, присвоил себе кто-то из сыновей покойного Азамат-хана и это было большой угрозой для Мансура и его семьи.
-Ложитесь спать, вы устали! - велел хан, когда Каймишь закончила рассказ, -Я отправлю людей на поиски Мансура и выясню, что происходит!
Едва голова Мирославы коснулась подушки, она провалилась в беспокойный сон, где все еще продолжала кружить по степи в снежной ловушке. Разбудил ее плач ребенка и она никак не могла понять, сколько прошло времени. Каймишь уже не было в юрте. Мирослава с трудом встала, каждая косточка ее тела ныла от боли. Она заглянула за занавесь, откуда доносился плачь. Одна из женщин пеленала малыша, а Алима глядела на них с тревогой, видно боясь, что та не справился и причинит ребенку боль.
-Ты проснулась Оджин! - воскликнула она, увидев подругу, - Спасибо тебе, что спасла нас той ночью!
-Не говори глупостей, не могла же я тебя бросить! - засмущалась Мирослава от похвалы.
-Ты это сделала, потому что хорошая и Каймишь тоже! До конца жизни я этого не забуду!
-Ну и хорошо, - перебила Мирослава ее излияния, - А теперь корми ребенка, видишь он голодный!
Внимание Алимы сразу переключилось на сына и глаза наполнились невыносимой нежностью.
Мансур встретил тестя на пол пути. Невыразимое облегчение наполнило все его существо. Отец Каймишь, так красочно рассказывал, как его дочь обвела вокруг пальца преследователей, что Мансур не мог не ощутить справедливой гордости. Каймишь спасла его семью, его ребенка! Впервые он был рад, что женился на ней. Зная, что его близкие в безопасности, он дал коням и нукерам долгожданный отдых. Три хана сели рядом у костра и принялись рассуждать, как им следует поступить дальше…