Завершение
Правим по полярной звезде. Наш бедный «Буйный», как разбитая лошадь плетется к неизвестному будущему.
Командир немного успокоился после недавней схватки со штабом.
Однако Филипповский медлит с протоколом. Мало-ли что может случиться? Адмирал может умереть, штаб может, пожалуй, по возвращению в Россию, обвинить командира в недисциплинарном поведении, станет сводить старые счеты, суд, скандал…
«Буйный» и так уже у них числится на черной доске. Нет, на всякий случай протокол полезно иметь в кармане...
«Лейтенант Вурм, спуститесь в каютъ-компанию, скажите флаг-капитану, а главное Филипповскому, что я жду от них известную им бумажку. Принесите ее мне, не читая» ...
Проходит минут пять, Вурм наконец подымается на мостик сконфуженный и как-то неловко мнется. «Ну что? Принесли?»
«Николай Николаевич, внизу сказали, что никакой бумажки не будет и просили передать вам — вот это» - протягивает командиру какой-то сверток. «Что это? Покажите!».
«Это кают-компанейская скатерть, чтобы поднять вместо белого флага» ...
Командир взял сверток и, с подобающими случаю словами по адресу штабных, швырнул его за борт.
«Держите пока на N, смотрите в оба глаза кругом, я немного вздремну, устал» ... с этими словами командир опустился, тут же на мостике на складной табурет, поднял воротник бушлата и моментально заснул.
На рассвете 15/28 мая, рассматривая горизонт, мы вдруг заметили на левом траверсе верхушки труб и мачты двух кораблей, идущих на север. Расстояние было таково, что корпуса находились еще под горизонтом, но, по расположению труб, мы безошибочно определили, что это были японские легкие крейсера.
«Право на борт! Курс Ost! Поднять пары в котлах!».
Загудели вентиляторы, густой черный дым повалил из труб. Этот немецкий уголь выдаст наше присутствие, если на марсах, крейсеров не зевают. А, может, быть уже увидали нас?
«Остановить вентиляторы».
Мы зорко наблюдаем за неприятелем. Крейсера продолжают идти прежним курсом, очевидно, нас не заметили и скоро их рангоут скрылся под горизонтом.
Итак, надежда высадить адмирала на ближайший Корейский берег отпадает, хотя ночью мы и видели в этом направлении вспышки выстрелов, но полагали, что к утру все суда пройдут далеко на север. Появление же этих двух японцев нарушило наши рассчеты.
Теперь другого выхода нет, как попытаться подойти к японскому берегу. Да и какая, в сущности, разница? Ведь Корея с начала войны занята японскими войсками, нейтральных же портов поблизости нет.
Является новый вопрос: хватить ли угля до японского берега? Широта у нас известна, а для долготы, вот как раз верхний край солнца показался над горизонтом. Скоро можно будет взять высоты.
Молча, как зачарованные, наблюдаем мы эту дивную картину восхода солнца, так нам привычную, но всегда прекрасную...
Но что это? На солнце черные пятна? Смотрите, рядом еще два — поменьше... Да это корабли! Да без сомнения, на красном полудиске восходящего солнца мы ясно видим черные силуэты «Донского» и двух миноносцев, которых мы потеряли ночью. Они идут тоже на N. Какое счастье. Мы сможем передать на «Донского» адмирала и всех спасенных, получить с него уголь, а затем, при удаче, может быть дойти и до Владивостока.
«Подымайте пары, не стесняйтесь дымом, теперь этот дым поможет «Донскому» скорее заметить нас. Поднять позывные».
Мы легли на пересечку его курса.
«Донской» действительно нас скоро заметил, но не опознал и, приняв нас за неприятеля, изменил курс на удаление и, видимо, прибавил хода. Расстояние было слишком велико, чтобы рассмотреть наши стеньговые и позывные флаги.
Командир отказался от употребления беспроволочного телеграфа, ведь мы только что разошлись с неприятелем, наши сигналы могут возбудить его бдительность.
Начали сигналить прожектором, но безуспешно …
«Донской» очевидно прибавил ходу и скоро его корпус стал погружаться под горизонт.
Наша последняя надежда исчезла...
«Телеграфируйте по беспроволочному: «Донской», «за Вами идет «Буйный», приблизьтесь, это «Буйный», «Буйный»...
Ответа нет...
«Повторяйте, покуда не ответит» ...
Однако солнце поднялось до высоты, позволяющей делать наблюдения.
«Живо, секстан... замечайте момент на хронометре... высота солнца поймана, командир спустился в рубку делать вычисления.
Голос с мостика: «Донской» принял нашу радиограмму. Он повернул и идет к нам навстречу» ...
Таблицы логарифмов полетели в сторону, командир подымается на мостик, не докончив вычисления.
Наконец «Донской» близко, с ним два его спутника: «Грозный» и «Бедовый».
Командир спускается к адмиралу. «Ваше Превосходительство, «Донской» с «Бедовым» и «Грозным» приближаются к нам. Разрешите передать Вас на «Донской»?»
«Передайте на «Бедовый», что я перейду на него».
Сигнал флажками: «Бедовый» все ли у вас исправно? Хватит-ли угля до Владивостока? Адмирал намерен перейти к вам».
Ответь: «Все исправно, угля хватит».
На «Донском»: «Пришлите катер с доктором, адмирал перейдет на «Бедовый».
Машины застопорены, гребной катер с «Донского» подходит к борту, адмирала выносят на носилках. Он опять впал в беспамятство, глаза его закрыты.
Штабные чины уже на катере.
Чтобы проводить адмирала — командир сходит с мостика но видя, что адмирал снова впал в забытье — вместо полагающихся почестей — перекрестил его и приказал с носилками осторожно передать на катер, который отвалил на «Бедовый»...
Приняв адмирала и штаб, «Бедовый» поднял «Грозному» сигнал: «Следовать за мной» и оба быстро удалились к северу.
Катер с «Донского» подошел к нам, чтобы снять, сколько мог, спасенных с «Ослябя», передать их на «Донской» с просьбой дать нам уголь.
На «Донском» уже насыпают мешки с углем, а «Буйный» приблизился, чтобы ускорить погрузку. Вместо катера стали готовить к спуску баркас.
Не успели мы принять ни одного мешка с углем, как с салинга «Донского» раздался голос: «Два неприятельских миноносца с левой стороны! Держат курс к нам».
В виду возможной атаки, «Донской» поднял катер и дал ход, рекомендуя «Буйному» держаться за ним.
Японские миноносцы держались вне дальности артиллерии «Донского» и, наконец, распознав в нем неприятеля, повернули и быстро скрылись на W.
«Донской» стал постепенно удаляться. При всем старании дать больше ходу «Буйный» уже не мог.
Через час на мостик подымается механик с докладом: «У нас в угольных ямах пусто. Последние остатки собраны под метелку. Хватить на полчаса, самое большее на час».
Командир выслушал и приказал собраться всем офицерам в кают-компанию, куда спустился и сам.
«Господа офицеры, у нас угля больше нет. Ни до какого берега не дойдем. Но «Донской» еще в виду нас. Я вас собрал на военный совет. Говорите, начиная с младшего».
Единогласно было решено перейти всем на «Донской» и уничтожить миноносец, дабы он не достался в руки неприятеля.
Подняли «Донскому» 3.В. (земля — буки, терплю бедствие требую помощи).
«Донской» остановился, мы подошли на расстояние голоса.
«Мы решили взорвать свой миноносец, дальше идти невозможно, прошу принять команду к себе».
С «Донского»: «Ну, наконец-то вы решились. Я ждал этого еще утром, когда вы просили уголь, но не хотел, чтобы такая инициатива исходила от меня, приставайте прямо к борту, для перехода команды».
«Буйный» пристал вплотную, вся команда перешла на «Донской».
Только командир, минный офицер (он-же и старший офицер) и минный кондуктор Тюлькин остались на покинутом миноносце.
«Донской» отошел и спустил двойку.
В минном погребе в зарядное отделение запасной мины вставлен запал. Проводники от него взяты на двойку. Отвалили.
«Цепь проверить!» «Цепь исправна». «Рви!» Цинки опущены, но взрыва нет.
Двойка снова подходит к «Буйному», чтобы заложить новый запал.
Командир «Донского» волнуется из-за новой задержки и кричит:
«Оставьте миноносец и приставайте к борту. Я утоплю его таранным ударом.»
«Донской» подымает шлюпку, разворачивается своей единственной машиной (одновинтовой корабль) приводит «Буйного» на курс, целясь ему между труб. Командир «Буйного» сходит вниз с мостика «Донского», чтобы не видеть гибели своего миноносца. .
Но в последний момент, вероятно откинутый буруном от форштевня, «Буйный» отброшенный волной невредимо проходит по правому борту «Донского».
Положительно наш «Буйный» не хочет тонуть: он тихо качается на зыби, осиротелый, на палубе пусто. Но Андреевские флаги тихо развиваются на гафеле и стеньгах
«Донскому» пришлось выпустить шесть 6-дюймовых снарядов, чтобы пустить его ко дну.
«Буйный» наконец сел носом. Вода хлынула в боевую рубку, винты обнажились из воды... Он все еще медлит и, наконец, быстро нырнув носом, уходит ко дну на 150 саженную глубину.
Прощай «Буйный», дорогой наш боевой товарищ. Тебе не удалось в бою уничтожить неприятеля, но зато Ты спас жизнь двум сотням людей. Твой лихой маневр у борта «Суворова» останется в памяти очевидцев и, может быть, имя твое снова будет украшать один из кораблей возрожденного Российского Флота.
Н.Н. Коломейцев
Редактировал БИТ
Еще статьи по теме: