При входе в Цусимский пролив эскадренный броненосец «Ослябя» был головным кораблем 2-го броненосного отряда (стариков), на нем развевался флаг контр-адмирала Фёлькерзама, умершего за несколько дней до боя, но об этом на эскадре знал только один адмирал Рожественский, извещенный особым условным семафором, флаг Фёлькерзама не был спущен и его гроб стоял в батарейной палубе «Осляби».
Несмотря на, неизбежный, близкий бой, эскадра все еще продолжала идти в походном порядке двух кильватерных колонн. В половине двенадцатого дали команде обедать, а в 1 час. 30 минут была пробита боевая тревога. Справа по носу, из пелены тумана, большим ходом выходили, на пересечку курса русской эскадры, серые японские броненосцы Того, переходили на ее левую сторону, последовательно ложились на параллельный курс и открывали огонь по двум русским головным броненосцам «Суворову» и «Ослябе». Последний должен был уменьшить своп ход до 6-ти узлов, чтобы не помешать эскадре перестроиться в боевой порядок и это уменьшение хода было для корабля фатальным, он получил несколько пробоин с левого борта и начал крениться, а громадное количество осколков от разрывавшихся японских снарядов с визгом и свистом летели через корабль, убивая и калеча всех находившихся на палубе.
«Ослябя» вышел из строя и остановился. Крен корабля все увеличивался и когда он дошел до такой величины, что стволы башенных орудий, поднятые до предела, смотрели ниже горизонта и стрелять было невозможно, было приказано прислуге орудийных башен выходить на палубу. Крен корабля был очень велик, по его правому борту спускались люди с койками, спасательными нагрудниками или просто без ничего и бросались в море, где уже плавало большое количество людей.
На ют вышел флагманский штурман с тяжелим биноклем на шее, в больших сапогах и в таком виде хотел бросаться в воду, его едва уговорили оставить бинокль и спять сапоги. Когда он поплыл, его длинная борода разделилась и двумя косами следовала по воде за ним. Потом пришел судовой священник, посмотрел на волнующееся море, перекрестился и сказав: «все равно плавать не умею», ушел в нижнюю палубу корабля.
Из воспоминаний капитана I ранга Б.Казмичева:
«Когда крен начал быстро увеличиваться, мы также прыгнули в году. Я умею плавать, ныряю же я всегда, с плотно закрытыми глазами, так было и в данном случае. Уйдя под воду, я не уловил момента, когда перестал спускаться и начал подниматься, только чувствую, что начинаю задыхаться, открываю рот и получаю полную грудь свежего морского воздуха, глаза, все же были закрыты, первая мелькнувшая мысль была: «как хорошо па том свете», и только потом я открыл глаза. «Ослябя» лежит совсем на боку, а по его борту продолжают сбегать люди, затем его корма поднимается, показываются его медленно вращающиеся винты и затем он стремительно скрывается под водой. Эскадры по видно, она ушла и только слышен гул отдаленных выстрелов. Море кругом покрыто головами барахтающихся люден, иногда падают снаряды подошедших японских крейсеров, но на них никто не обращает внимания.
Никакого плавающего предмета, за который я мог бы ухватиться, около меня не было, а, вместе с тем, я чувствовал, что начинаю терять силы. В это время вблизи от меня проплывал матрос, лежавший на самом конце распущенного пробкового нагрудника, за другой конец которого мне удалось ухватиться одной рукой и это помогло мне держаться на воде. Тем не менее мое положение был трудное: мой соплаватель по нагруднику, лежа на пробковом его конце, свободно всплывал на волну, меня же каждая волна накрывала, и я невольно делал глоток морской воды. Это было до того противно, что два раза я решил кончить борьбу сразу, бросая конец нагрудника и опускался под воду, по инстинкт самосохранения брал верх, я выплывал и снова хватался за брошенный конец. Середина нагрудника, представлявшая из себя самый надежный якорь спасения, оставалась совершенно свободной, но устроиться на ней я не решался, это могло помешать моему соплавателю и я рисковал получить удар кулаком по голове.
Немного в стороне от меня, оказался на воде минный катер с «Осляби», катер был в нормальном положении , но наполнялся водой и медленно тонул , на него уже взобрались несколько матросов , тогда я бросил конец пробкового нагрудника, из последних сил доплыл до катера, но подняться на него уже не мог. Меня вытащили и сказали, что я напрасно плыл к катеру, так как он тонет. Действительно, я чувствовал, как палуба катера медленно и ровно уходит под воду, но я все-таки имел возможность немного передохнуть и осмотреться. С матросом, который помог мне взобраться на катер, мы присмотрели плавающую свободную койку и, как только катер скрылся под водой, мы ее захватали, вдвоем легли на нее грудью и уже с комфортом и легкостью поплыли к подошедшим к месту гибели «Осляби» четырем нашим миноносцам, из которых один спустил вельбот для подбирания плавающих людей. Это был миноносец «Буйный». Подобрав меня, моего спутника по койке и всех находившихся вблизи, вельбот высадил нас на миноносец и отправился за следующей партией невольных пловцов. Подняться на палубу «Буйного» я уже не мог, руки и ноги не действовали совершенно, меня втащили, уложили в кают-компании, и фельдшер всего меня растер спиртом не то со скипидаром, не то с уксусом, не помню.»
Спасибо, что дочитали до конца.
Если Вам понравился материал - обязательно подписывайтесь на наш канал и, пожалуйста, не забудьте поставить ЛАЙК!
Всего Вам доброго!