Революционный 1917 год, а также период гражданской войны в истории самарской губернской пенитенциарной системы оказались самым сложным и тяжелым временем. Сохранять тюремное хозяйство в рабочем состоянии было очень трудно. Да и, честно говоря, не у всех было такое желание. Тогда превалировало мнение, что тюрьмы- это пережиток царской эпохи, а преступность как таковая исчезнет вместе с исчезновением старого режима...
Временным правительством была объявлена амнистия и из тюрем Самарской губернии вместе с политическими заключенными вышло громадное количество уголовников. Между тем и в дни Февральской революции, и во время Октябрьского переворота, в Самаре по-прежнему продолжала свою работу губернская тюремная инспекция. Ее название не изменилось и после 26 октября 1917 года, когда в Самаре была установлена советская власть. При этом были заменены лишь начальники Самарской и ряда уездных тюрем, а на всех остальных должностях службу по охране заключенных продолжали нести сотрудники дореволюционной администрации.
В губернской тюрьме начальника стало избирать общее собрание служащих, надзирателей и рабочих с последующим утверждением губисполкомом. Назначали комиссаров для классового контроля.
Смена руководства произошла в декабре 1917 года, когда на общем собрании служащих и надзирателей губернской тюрьмы ее 1-м революционным начальником и комиссаром был избран рабочий-токарь Самарского трубочного завода А.А. Булышкин (член РСДРП(б) с 1912 г.). Тогда же в тюрьме была закрыта церковь.
Впоследствии его кандидатуру утвердили в Самарском губисполкоме. И хотя Александр Александрович Булышкин пробыл на должности всего несколько месяцев, но именно он вошел в историю как первый советский начальник "самарского централа".
В декабре 1917 г. самарский губернский съезд Советов тюрьму переименовал в принудительный рабочий дом, чаще называвшийся Губернский Дом Принудительных Работ (ГДПР). Самарский дом принудительных работ – это бывшая тюрьма на нынешней Арцыбушевской. Помимо самарских, в тюрьме находились и привезенные из других городов заключенные.
Весной 1918 года сатирический журнал «Харакири» по поводу губернского ДПР шутил: «Номера Торгового Дома «Куйбышев, Дерябина и К» (Солдатская слободка, здание тюрьмы). Свободных мест нет. Все помещения заняты крупными коммерсантами и общественными деятелями». Увлажнители воздуха, вентиляторы и отопление не работали, заключенные спали на нарах по очереди из-за нехватки мест. Кормили их передачами с воли, многие падали в голодные обмороки.
Однако новая власть вскоре стала делать те же ошибки, что и свергнутое им Временное правительство. В частности, 2 мая 1918 года по решению коллегии губернского комиссариата юстиции в Самарской губернии была объявлена амнистия, приуроченная к празднику Первое Мая. В тот же день из тюрем опять вышло множество уголовников, осужденных в основном за кражи и грабежи, а заключенным, совершившим более тяжкие преступления, срок пребывания в тюрьме сократили на одну треть.
17 мая 1918 года в Самаре вспыхнуло восстание, вошедшее в историю как самарский анархо-синдикалистский мятеж. Утром этого дня к губернской тюрьме на грузовиках подъехал вооруженный до зубов отряд анархистов. Революционеры без боя разоружили тюремную охрану и освободили около сотни заключенных, которые тут же пополнили ряды боевиков. Почти двое суток тогда Самара находилась в руках анархиствующих боевиков, пока не были введены армейские подразделения.
5 (по другим данным- 6) июня 1918 года, около четырех часов дня, губернский ДПР подвергся очередному налету, который совершила «революционная банда» численностью в 150 человек. Угрожая пулеметами, очередные боевики овладели тюрьмой и выпустили из камер 470 арестантов. Одновременно был разгромлен тюремный цейхгауз. Потом "летучий отряд" с пополнением скрылся на полуброневом автомобиле.
Тюремная инспекция продолжала управлять самарскими местами заключения вплоть до 29 мая 1918 года, когда органы советской власти приняли постановление об отмене должности губернского тюремного инспектора. Впрочем, провести дальнейшую реорганизацию управленческого аппарата большевики не успели, поскольку 8 июня 1918 года в Самару вошел чехословацкий корпус, и в городе установилась власть Комуча (Комите́та чле́нов Всеросси́йского Учреди́тельного собра́ния).
14 июня на рабочей конференции зачитали сообщение о тяжелом положении заключенных самарской тюрьмы (рассчитанной на 800 мест), общее количество которых составляло 1 680 человек. Постановили избрать комиссию для обследования положения в тюрьме и определения степени виновности арестованных.
21 июня рабочая конференция заслушала доклад следственно-юридической комиссии Комуча, в котором указывалось: в тюрьме тяжелая обстановка, пища скудна, выдается раз в сутки; большая скученность, заключённые спят на голых нарах и цементном полу; среди них есть больные с инфекционными заболеваниями. Собрание выразило удовлетворение тем, что 4 представителя следственной комиссии, избранной конференцией, включены в следственно-юридическую комиссию Комуча. На основании этого решения во 2-й половине июня из самарской тюрьмы освободили много заключенных, арестованных Советами. Некоторые после процедуры доследования тут же получали назначения на ответственные посты. Так, «управляющий административным ведомством Комуча П.Д. Климушкин освободил бывшего начальника жандармского управления полковника Познанского и поручил ему охрану «демократической республики».
Заседания судов Комуча проходили регулярно. Один из процессов стал гласным, так как не удалось скрыть попытку к бегству из тюрьмы 11 сентября группы заключённых. Так как охрану самарской тюрьмы передали военным, в ночь с 12 на 13 сентября состоялся военно-полевой суд над 13-ю заключенными большевиками и беспартийными, обвинявшихся в намерении обезоружить тюремную охрану и, соединившись с единомышленниками в городе, свергнуть Комуч. Суд приговорил к расстрелу 11 человек, двоих оправдал. Расстреляли 5 человек; шестерым осуждённым расстрел заменили каторгой.
В августе-сентябре в самарской тюрьме находилось более 2 000 заключенных. В некоторых одиночках сидело по 15 человек. Заключенных стали этапировать в Уфу (т.н. "поезда смерти").
В период от ухода чехословаков из Самары до восстановления власти Советов, с 6 по 9 октября на ГДПР произошло несколько вооруженных нападений крупных банд, убили 3-х надзирателей, служащие разбежались и ГДПР впервые в своей истории почти 5 дней оставался без охраны. В нем осталось 30 политических и 40-50 уголовных заключенных.
Уже в 1918 году советская власть начала реформу управления местами заключения, и в первую очередь самарской тюрьмы (ГДПР). Но это было только первое звено в длинной цепочке реорганизаций и переименований объектов тюремного хозяйства. В том же 1918 году от ГДПР отделился СИОН, или Самарский изолятор особого назначения (располагался там же). Но отделение было чисто фиктивным, так как подозреваемые и осужденные располагались вместе и статистически включались то в ГДПР, то в СИОН.
Самарский губернский тюремный подотдел отдела юстиции 21 февраля 1919 переименован в Самарский губернский карательный отдел, с ноября 1921 именовался исправительно-трудовым подотделом. К нему относились тюрьмы, ставшие Домами принудительных работ и их трудовые колонии.
22 октября 1918 г. руководство СИОН направило в самарский тюремный подотдел письмо с указанием, что сельскохозяйственная ферма как отрасль тюремного хозяйства может и должна сыграть выдающуюся роль как в хозяйственной жизни самарской тюрьмы, так и в трудовой занятости заключенных, привитии им навыков производительного труда, который еще и возместит затраты государства на места заключения. К письму прилагался план благоустройства и расширения фермы, для чего требовалось увеличить площадь ее участка.
На 1 января 1919 г. тюремное «население» при вместимости 969 человек составило 1 236.
31 января впервые в СИОН член коллегии правозаступников (адвокат) давал советы уголовным преступникам.
В январе 1921 г. ДПР был перегружен – вместо нормы в 900 человек в нем находилось до 2 тысяч заключенных (крестьян было 42%).
В 1921 году ДПР стал называться Губернским исправительно-трудовым домом (ГИТД), а СИОН – Самарским изолятором специального назначения (СИСН). Впоследствии он также именовался Самарским изолятором для следственных, Самарским изолятором предварительного заключения, Самарским следственным изолятором, и так далее.
В последующие годы утвердившаяся власть Советов стала вести собственную политику в сфере исполнения наказаний – с обязательным, а не добровольным привлечением заключенных к общественно-полезному труду. Уже в 20-е годы были восстановлены загородные животноводческие фермы и земельные участки, где арестантам прививались навыки труда. А уже к 30-м годам система обязательного привлечения заключенных к труду вылилась в создание по всей стране громадной системы исправительно-трудовых лагерей, которая вскоре была объединена в ГУЛАГ НКВД СССР.
В информационной справке губернского карательного отдела в феврале 1920 г. сообщалось: "Вместо наказания, к заключенным применяется исправление путем поднятия их нравственного уровня и приучения их к восприятию новых свободных форм жизни и воспитания чувства гражданского долга"
По воспоминанию Мильнера, сотрудника уголовно-исполнительной системы 1920-х гг.: "Ни о какой культурно-просветительной работе не приходилось думать". Эта ситуация была связана как с материальными проблемами, полным или частичным отсутствием необходимого инвентаря, так и отсутствием сотрудников, на которых могла быть возложена культурно-воспитательная работа.
Тем не менее, определенные положительные сдвиги происходили. На заседании коммунистической ячейки самарской губЧК 15 мая 1919 г. было принято решение о проведении сотрудниками ЧК еженедельных лекций о текущем положении для заключенных Самарского ГДПР. Уже с 20-х годов с целью поднятия общей культуры в указанных местах читались лекции по общественно-политическим вопросам, истории, литературе, естествознанию, прикладным наукам. Впервые в местах лишения свободы стали работать кружки.
В честь 2-ой годовщины октябрьской революции и проводимой амнистии 23 ноября 1919 г. заключенными самарского ДПР был дан концерт из 5 отделений, который был принят публикой из числа арестантов и администрации с большой теплотой. За 9 месяцев 1922 г. театральной секцией губернского исправдома, состоящей из 18 арестантов, было поставлено 45 спектаклей. Практиковалась также организация концертов для заключенных силами городских артистов. В 1922 г. в ведение самарского исправдома был передан кинотеатр «Фуpop».
Более 50% всех заключенных Самарской губернии содержалось в ГДПР, некоторые из них находились в заключении без допросов 2-5 месяцев. Основная масса заключенных в период 1918-1919 гг.- дезертиры, участники антисоветских выступлений, виновные в невыполнении продовольственной политики. В начале 1920-х гг., в период голода, большинство заключенных обвинялись в преступnениях экономического характера, преступлениях против хозяйственной государственной системы. В этот период сложилась парадоксальная ситуация. Люди осознано преступали закон для того, что бы оказаться в местах заключения, где им было гарантировано, хотя и минимальное, но стабильное питание. Проблемы мест заключения в основном лежали в материальной плоскости. В 1921 г. губернский карательный отдел продолжал финансироваться по смете 1919 г. Плохое питание (в 1920 г. ежедневный хлебный паек заключенных составлял 409 грамм, в 1921 г. он был урезан в 2 раза), топливный кризис, нехватка медицинского персонала и лекарственных средств привели к развитию эпидемий инфекционных заболеваний среди арестантов. Недостаточное снабжение служащих мест заключения приводили к злоупотреблениям, падению дисциплины в тюремных учреждениях, что провоцировало побеги заключенных.
О нравах тех лет в самарской тюрьме неплохо говорят эпизоды, вскрывшиеся во время слушания Реввоентрибуналом Заволжского военного округа дела руководителей карательного ведомства Самарской губернии 10 июля 1920 г. Зав. губернским карательным отделом Брянский-Шмидт и начальник ДПР Кириченко «лишь номинально числились в занимаемых ими должностях», а заправляли всем секретарь карательного отдела Увина, зав. канцелярией ДПР Куркина и ее любовник, заключенный Шевердин (бывший помощник командира рабочего полка РККА, осужденный трибуналом за тяжкие преступления к расстрелу и амнистированный в ноябре 1919). Они занимались вымогательством денег с заключенных за послабление тюремных тягот (перевод на внешние работы, доставку спирта, кокаина и опия). «Пьянство в тюрьме процветало. По картинному выражению одного свидетеля (заключенного) «пила вся тюрьма». Некоторые з/к из тюрьмы «бесследно исчезали» вместе со своими делами, «мертвые числились живыми, а живые мертвыми». Пьяный почти каждый день арестант Шевердин «имел в тюрьме чуть ли не большее значение и силу, чем начальник Дома Принудительных Работ Кириченко». Он пользовался свободным выходом и «на воле занимался мошенническими проделками». Куркина поставляла своему возлюбленному спирт и кокаин, теми же благами обеспечивала своих любовников-зэков Григорьева и Шимко, секретарь каротдела Увина. Возглавляемый последней Культпросвет ДПР она, «со свойственной ей энергией быстро превратила в «Культразврат», как выразился свидетель Грачев. Брянский-Шмидт и Кириченко не явились на суд (первый тяжело заболел, второй уехал в Украину), а Увина, Шевердин и Куркина были приговорены к расстрелу. Проходившие по делу заключенные, включая итальянского и персидского подданных, получили разные тюремные сроки. Так закончилась земная жизнь бывшего помощника командира Самарского рабочего полка Ивана Николаевича Шевердина, "прославившегося" весной 1919 года в составе группы карательных войск Ставропольского района при подавлении «чапанного» восстания.
Известный русский писатель советского периода Михаил Афанасьевич Булгаков записал в 1924 году в своем дневнике: «Приехали из Самары Ильф и Олеша. В Самаре два трамвая, на одном надпись «Плащадь революции — Тюрьма», на другом «Площадь Советская — Тюрьма». Словом, все дороги ведут в Рим!»...
В 1925 году самарский ГИТД стал изолятором специального назначения с исправительно-трудовым отделом (тюрьма), располагаясь по-прежнему на углу Ильинской (совр. Арцыбушевская) и Оренбургской (совр. Чкаловская) улиц. Еще его называли Волжским изолятором.
В 1932 году главная тюрьма Средне-Волжского края называлась Самарский изолятор для следственных с отделением пересыльного пункта и отделением фабрично-заводская колония вместимостью 1 200 человек.
Вопрос о ее дальнейшем использовании был решен 1 августа 1932 года, когда вышло в свет постановление СНК СССР «Об обеспечении учащихся осеннего 1932 года набора общежитиями». А уже 3 августа того же года СНК РСФСР своим специальным решением удовлетворил ходатайство Средне-Волжского крайкома ВКП(б) о выводе следственного изолятора за пределы города Самары. Одновременно было получено разрешение на передачу бывшего здания тюрьмы на улице Арцыбушевской под студенческий городок.
1 400 кв. м. бывшего «Самарского Креста» передали под гражданские общежития ВУЗов и ВТУЗов Средне-Волжского края. В одиночках поставили деревянные нары, вместо одного арестанта поселили 2-х студентов. Позже почти все служебные помещения снесли, осталось только общежитие мединститута.
Ну и, в заключение, хочется рассказать о судьбе первого советского начальника "самарского централа" Александра Александровича Булышкина (1893 — 1961). После самарских событий 1918 года, Булышкин был направлен на фронты Гражданской войны. 2 января 1936 года Булышкину было присвоено звание дивизионный комиссар. С мая 1937 по июнь 1938 года — член Военного совета и начальник политического управления Балтийского флота. Но в конце 30-х он оказался в неприятной истории.
"Разбор партийного дела А. А. Булышкина был проведён 4 июня 1938 г. Ответственный секретарь парткомиссии ПУ РККФ полковой комиссар Павлов довёл до членов партбюро: "На тов. Булышкина поступил компрометирующий материал из особого отдела: 1) В 1937 году т. Булышкин участвовал в выпивках с врагами народа ... , где велись антисоветские разговоры. Указанные материалы т. Булышкин отрицает. 2) Жена врага народа Талина заявила, что она находилась в интимной связи с т. Булышкиным, причём последний в интимной обстановке давал ей ряд сведений о боеспособности флота.
В своих выступлениях члены партбюро высказались за исключение А. А. Булышкина из ВКП(б). <...> Постановили единогласно: "За указанные факты антипартийной деятельности тов. Булышкина из рядов ВКП(б) исключить".
Но впоследствии, с началом Великой отечественной войны, Булышкин восстановился в партии, прошел войну комиссаром, а после войны находился на хозяйственной работе.
ИСТОЧНИКИ:
- Валерий Ерофеев. Быть может, старая тюрьма центральная… Историческая Самара
- Алексей Малявин. Наша служба и опасна, и трудна
- Глеб Алексушин. Тюрьмы дореволюционной России в "американском" стиле
- Шамиль Гизатулин. Преступность в российской провинции и борьба с ней в октябре 1917 - 1922 гг. : на материалах Самарской губернии
- Шамиль Гизатулин. Преступность в российской провинции и борьба с ней в октябре 1917 - 1922 гг. : на материалах Самарской губернии : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02 [Место защиты: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ]. - Казань, 2008.
- https://www.kraeved-samara.ru/archives/4024
- Мильбах В. С., Саберов Ф. К. Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937-1938 гг. Краснознаменный Балтийский флот. СПб.: Гангут, 2016
