-Ты убил его! - Ирина не кричала, а говорила тихо, но твердо, обвиняюще.
-Нет на мне вины! - отвечал Владимир, сам понимая, что в ее глазах, да и в глазах всего Киева и всех городов русских, теперь навсегда останется братоубийцей. Сколько ни доказывай обратное, а все выходит и на нем вина есть!
-Убил, раз тело его, пожрал погребальный костер!
-Нет на мне вины! - снова повторил Владимир.
Ирина устало вздохнула. Три дня она прорыдала над телом Ярополка. Теперь слез не осталось. Даже тело его исчезло, оставив после себя горстку пепла. Только тупая боль терзала и днем, и ночью, не отпускала даже во сне.
-Отпусти меня! - внезапно произнесла Ирина с мольбой в голосе. Грустные глаза уставились на Владимира, заглянули прямо в душу.
-Нет! Не позволю сыну князя Киевского, расти на чужбине!
Из этих слов Ирина поняла только «не позволю» и «расти». Она схватилась за живот, который пока еще не выдавал ее положения, и отступила на шаг. Владимир это заметил.
-Не то ты подумала Ирина! Сына Ярополка, как своего воспитаю!
И снова угроза почудилась ей в словах князя. Она подумала, что Владимир хочет отнять у нее дитя.
-А я как же?
-А ты будь при нем и мне женою!
Ирина неожиданно перекрестилась и зашептала тихо молитву.
-Постелью тебя женой не сделаю, не бойся. Но что б при сыне быть, будешь зваться княгинею! - сказал Владимир, правильно истолковав ее смятение.
-Подумать дай мне время! -попросила она.
-Неча тут думать! Или соглашайся или простишься с сыном, как только родишь !
-А если будет дочь?
-То дочь тоже княжья! Все одно, дитя как свое взращу!
Понимая что выбора у нее нет, Ирина согласно кивнула. Судьба привела Ирину сюда, дав в мужья двух князей. Но счастья для нее не отмерить не соизволила.
Владимир тут же объявил свою волю всем. Ирина снова сделалась княгиней Киевской. Сбитые с толку теремная челядь, недоумевала, какой из княгинь служить надобно впредь больше, кто из них имеет большую силу в глазах князя. А ведь, говорили, у Владимира еще имелась княгиня, что вместе с Малушей ждала окончания войны между братьями в Будутино. Свежи были воспоминания о том, как стараясь угодить одной княжьей жене, легко попасть в немилость другой. Вздыхали тяжело, про меж себя шептались, да делать нечего. Придется прикладывать ум и старание, а иначе никак!
Добрыня был на полпути к Пскову, когда его настиг княжеский гонец.
-Князь велит тебе в Новгород отправляться, да управу им приять, от имени его!
«Вот значит как!» - удивился Добрыня. На душе немного посветлело. Значит понял Владимир, что не со зла Добрыня учинил над Ярополком расправу, может простил даже, раз оказывал ему такую честь. Все в Новгороде было для Добрыни знакомо и любо! Он не свернул с пути, решив забрать своих домочадцев с собою, обратно в ставший уже родным Новгород. Когда добрался до Будутино, сундуки уж были собраны. Малуша собиралась к сыну. Увидев Добрыню, обрадовалась, обняла старого вояку, как родного отца.
-Ну как он? Здоров ли? - спрашивала она, заглядывая ему в глаза.
-Не тревожься! Все ладно у Владимира!
-А ты чего ж тогда здесь?- Малуша запоздало сообразила, что приезд Добрыни странен. Гонца с вестями о победе Владимира они уж давно дождались. Уже в дорогу готовятся. Может послал Владимир Добрыню, чтобы в пути их сберечь от лихих людей?
-В Новгород я направляюсь, вот и приехал за Белкой, да дочерями, с собой их заберу!
-А почто в Новгород?
-Наместником туда назначен, сыном твоим!
Малуша вздохнула и Добрыня понял, что что-то тревожит ее.
-Не стряслось ли чего?
-Всемила…Не желает в Киев ехать, плачет по Ярополку. Клянет Владимира, как когда-то кляла самого Ярополка, за то, что обагрил руки кровью брата!
Сама Малуша тоже переживала, что сыну пришлось так поступить. Но ей понятно было, что либо ее сын сядет княжить, либо Ярополк одержит победу, и тогда ей придется оплакать сына. Всемила же этого понимать не хотела. Она любила всех братьев одинаково и мечталось ей, что будут они жить большой дружной семьею. А вышло все не так. Остался только Владимир, запятнавший себя так же, как до него Ярополк.
-Я Ярополка убил, нет на Владимире вины! - сказал Добрыня.
-Как так?
Он рассказал ей все, и сердце матери возликовало от того, что сын ее не настолько очерствел душой, как боялась она.
-Значит принял ты на себя удар? - спросила она старого воеводу с нежностью, понимая, чего стоила ему эта жертва.
-От того и еду в Новгород, подальше от его глаз! - устало улыбнулся Добрыня.
-Скажи о том Всемиле! Может простит Владимира и отправится с нами?
Но надежды ее были напрасны. Всемила лишь покачала грустно головой, выслушав рассказ Добрыни и произнесла:
-Попустил он! Не хотел бы смерти брата, не допустил бы! Я тут останусь доживать свой век!
Всем было понятно, что не уговорить княжну забыть обиду и печаль. В путь тронулись без нее.
Зоряне, сидевший в возке, рядом с маленькой Ольгой, было и радостно, и грустно. Радостно, что наконец едет она в Киев, едет к Владимиру, чтобы быть подле него. А грустно и тревожно, что там уже с ним рядом Горислава. Зоряна была красива, и знала это, но по сравнению с гордой княжеской дочерью, была она простовата, не было в ней той стати, что сразу выделяла Гориславу из сотен других женщин. Страх, что сердце Владимира навеки прикипело к той, другой, отравлял радость, делая путешествие тревожным и долгим. Ольга постоянно что-то лепетала на своем детском языке, иногда отвлекала от грустных мыслей, но как только она засыпала или пересаживалась к Малуше, требуя внимания бабушки, как все возвращалось снова.
-Зоряна! - Малуша тихо тронула невестку за руку, когда они остановились на ночлег в какой-то захудалой деревушке, где для семьи князя освободили лучшую избу и истопили жаркую баню.
-Что матушка? - спросила Зоряна, выныривая из пучины своих страхов.
-Тиха ты больно! За Владимира опасаешься?
-Опасаюсь…
-Ты не бойся! Я рядом, в обиду не дам!
Зоряна поцеловала тонкую руку свекрови. В те дни, когда они с волнением ожидали возвращения Владимира из варяжских земель, и потом, когда он ушел на Киев, Малуша и Зоряна сильнее сблизились и их отношения вскоре стали, как у матери с дочерью. Они утешали друг друга, любили. Зоряна почитала Малушу уже не за то, что она мать ее мужа, а за мудрость и доброту этой, по сути, простой женщины, волею судеб ставшей теперь одной из главных женщин на Руси.
-Матушка! Как жить мне с ней под одной крышей?
Малуша вздохнула, поняв о ком она говорит.
-А ты живи, словно ее и нет. Не досаждай Владимиру, не попрекай! Он великую власть взял в свои руки, не до бабских слез ему теперь!
-Смогу ли я?
-Сможешь, я же смогла…
Во взгляде Зоряны появилось любопытство. Раньше она как-то не задумывалась о судьбе этой женщины. Не интересовалось, как жила она в те годы, когда сын ее ходил за руку с княгиней Ольгой и получал от нее разум.
-Расскажи, матушка! - взмолилась она.
-Расскажу!
Так они и коротали дорогу. На каждой стоянке, вокруг Малуши собирались Зоряна, Прекраса и Лада. Малуша рассказывала о своей любви к княжичу Святославу. Вспоминала с теплом княгиню Ольгу, хоть раньше и думала, что по ее вине, не случилось ей жить с любимым. Зоряна слушала и восхищалась ее стойкостью. Прекраса больше интересовалась своим отцом и бабкой, заставляя мать припоминать новые подробности об их норовах, об их жизни. Лада дополняла рассказы своими смешными историями, разбавляя горькую ноту Малушиного повествования, своей извечной веселостью.
Наконец прибыли. Владимир сам выехал из Киева им на встречу. Теперь спокоен был за свою семью и мог всецело отдаться заботе о городе, который был для него и родиной, и отвоеванной землей. А забот хватало. Варяжские воины, гордясь собою, хоть и не провели ни единой битвы под Киевом, а только в Полоцке смогли отличится, поимев там не малую поживу, вдруг испросили у него награду, за свои труды. Казна Киева оказалась почти пуста. Толи Ярополк так плохо управлялся, что почти ничего не приберег про запас, то ли Блуд со Свенельдом подсобили. А только расплатиться с варягами было нечем. Сигурд с Олафом, уговорили воинов обождать до осени, мол соберут русичи последние урожаи, да заколют к зиме скотину и расплатятся с ними. Но Владимир понимал, что обложив данью свой народ, любви не завоюет! Не для того от пошел на такие жертвы, чтобы сразу прослыть жестоким и не мудрым князей. Понимал, насколько слаба, пока еще, его рука.
Встретив мать и отдав женщин на попечение теремным бабам, Владимир позвал Сигурда и Олафа - единственных из варягов, кому доверял полностью.
Без обиняков сказал, что дань заплатить не сможет и просил совета. Сигурд нахмурился.
-С огнем играешь, княже! Мы народ прямой - чуть что за меч хватаемся!
-И как мне обуздать вас? - спросил Владимир.
-У нас в жизни лишь две цели - злато, да война! Не дашь злата, шли на войну, где-то злато добыть можно!
Владимир улыбнулся. Решение лежало на поверхности, а он только сейчас догадался, как без потерь избавиться от варягов, ставших теперь для него помехой.
-Поведешь их на Византию, Сигурд? - выпалил князь и увидел, как тот отрицательно мотает головой.
-Но ведь там и злато добыть можно! Варягов ценят в Константинополе, да злата щедро заплатят!
-Мы с Олафом возьмем часть войска и поедем к себе! Пора моему племяннику уже вернуть себе то, чего его лишили в детстве! Опыта он набрался, храбрости ему не занимать! - Сигурд, улыбаясь, похлопал Олафа по плечу.
Олаф при этом счастливым не выглядел. Всемила не приехала с княгиней Малушей и ему не терпелось узнать, что с ней и где она.
-Но уговорить-то своих сможешь? - спросил Владимир с надеждой в голосе.
-Я сослужу тебе последнюю службу, князь! Но и ты не обидь меня! Нам с Олафом придется кормить свое войско, и хоть я скопил не мала злата, для себя ничего не останется!
Заплатить одному Сигурду Владимир был в состоянии, не пожалел для него злата, да харчей из дворцовых запасов. Дал животину для пропитание, да коней быстрых. Много мечей и знатных кольчуг вывез Сигурд на подводах, после того, как варяги, окрыленные новой целью и предвкушая знатно поживиться в Константинополе, покинули Киев…
