- А что мне оставалось делать? – удивилась в ответ Марият. – Разве могло быть иначе? Я тоже по себе знаю, как плохо, когда ты никому не нужен…
....... Говорят, когда у человека умирает отец, он становится наполовину сиротой, но когда умирает мать, то можно его назвать круглым сиротой.
Марият было всего восемь лет, когда её мама умерла в родах вместе с нерождённым ребёнком. Она до сих пор помнит всё, словно это случилось вчера. Многочисленная родня очень жалела осиротевшую девочку, но никто не пожелал принять участие в её судьбе. А отец, выдержав положенные по исламу пятьдесят два дня траура, тихо и буднично привёл в дом разведённую женщину с маленьким сыном, заключив с ней никях.
С новой женой отца Марият жилось не то чтобы трудно – просто никак. Женщина интересовалась ею постольку, поскольку держала её за своего рода прислугу: подай, унеси, прибери. Мачехе неважны были секреты девочки, её трудности, её учёба… Сыта, одета, обута? И ладно.
За семь последующих лет вторая жена родила отцу четверых сыновей, одного за другим, каждые полтора-два года. Добротный одноэтажный дом в большом селе под Махачкалой, в котором они жили всей семьёй, стал тесным, душным. Восемь детей да муж с женой – на четыре небольшие комнатки.
Своей комнаты у Марият никогда не было. Постоянно приходилось помогать мачехе с детьми и по хозяйству. Девочка сама смотрела за двумя коровами: дойки, выгоны, уборка хлева – всё было на ней. А еще куры, утки, гуси, овцы с козами... С утра всех покормит, выгонит на пастбище, и бегом в школу. После школы надо было прибрать в доме, погладить одежду, помочь мачехе на кухне. А вечером опять хлопоты со скотиной… И так изо дня в день.
Кое-как, с шестью тройками, окончив девятый класс и еле-еле наскребя минимальные проходные баллы по ГИА, Марият решительно ушла из школы и поступила в ПТУ Махачкалы на отделение менеджмента. Дома, конечно, был скандал. Мачеха плакала, пыталась отговорить падчерицу от учёбы, даже угрожала. Как ни странно, отец впервые в жизни поддержал дочь. И чтобы не тратиться на ежедневную дорогу из села в город и обратно, было решено, что на время учёбы Марият поселится в Махачкале у младшей сестры отца.
Эти два года были самыми лёгкими в жизни девушки. Ей нравилось учиться, узнавать каждый день что-то новое, нравилась её будущая профессия. Оказывается, она совсем не тупица, которая не справляется даже с самыми простыми задачами. Преподаватели хвалили её за прилежание и усидчивость, ставили в пример другим. Марият нет-нет да задумывалась, какими были бы её школьные успехи, если бы у неё было достаточно времени на учёбу…
Поначалу она привычно вставала ни свет, ни заря, ещё до пяти утра. Потихоньку готовила незамысловатый завтрак тёткиной семье: заваривала калмыцкий чай, пекла лепёшки с сыром. Потом надраивала кухню до зеркального блеска… В конце концов тётя велела ей сосредоточиться на учёбе и больше отдыхать. Марият и так отдаёт ей почти все деньги, которые присылает из дома отец – не бог весть какие суммы, но всё-таки поддержка. Девушка радовалась этим деньгам не от жадности, а потому что они означали, что отец всё-таки любит дочь и заботится о ней…
Ей оставался всего месяц до получения диплома, когда умер отец. Для девушки это стало тяжёлым ударом. Теперь она круглая сирота, и надеяться ей не на кого. Мачеха, едва выполнив все похоронные обряды, без обиняков заявила, что хозяйка в доме теперь она, и падчерице здесь места нет. Да и сама Марият ни за что в жизни не стала бы отнимать жильё у четверых единокровных братьев.
После окончания училища она ещё год жила у тёти. Работала в круглосуточном продуктовом магазине. Там познакомилась и подружилась с Заирой, тихой девушкой чуть постарше Марият. Потом Заира уехала в Москву. Устроилась там в супермаркет (пригодился опыт работы в торговле), снимала комнату в трёшке и была более чем довольна. Они с Марият часто созванивались, и после этих разговоров девушка надолго задумывалась. Она понимала, что рано или поздно надо съезжать от тёти, у которой она прожила уже три года практически на всём готовом. Конечно, большой незнакомый город пугал, но ещё сильнее пугала перспектива жить нахлебницей, мозоля глаза единственным людям, которые от неё не отвернулись.
В очередной раз созвонившись с Заирой, Марият попросила помочь ей с работой и жильём. Та всё быстро устроила – девушка могла работать в том же супермаркете и жить в той же квартире, что и подруга. И далёкая Москва уже не казалась Марият такой загадочной и страшной…
Подготовившись к отъезду и купив билет на поезд, девушка всё рассказала тёте. Уехать молча, без объяснений и прощаний, было бы чёрной неблагодарностью за трёхлетнюю помощь и поддержку. Возможно, Марият это показалось, но тётя как-то подозрительно легко согласилась отпустить восемнадцатилетнюю племянницу в Москву. Сама проводила её на вокзал, помогла найти нужный поезд, вагон и купе. По-быстрому расцеловала, сунула в руку пятитысячную купюру и ушла, почти мгновенно растворившись в людской толпе.
В этот момент Марият почувствовала себя по-настоящему одинокой. Впрочем, одиночество длилось недолго. Через несколько минут в купе вошла вторая пассажирка и представилась Рукият. Потом присоединилась третья и назвалась Асей… Марият, от природы общительная и добродушная, быстро нашла общий язык со своими спутницами, и на платформу Казанского вокзала они сошли уже подругами. А там их встречала Заира…
- Да-а… - покачала головой Леокадия Яковлевна. – Про таких, как вы, у нас говорят «отрезанный ломоть». И мало кто становится таковым по доброй воле…
- Подранки, - сочувственно вздохнул Саша.
- Кто-о? – вскинулась Марият. – Какие такие дранки?
- Это не от слова «драть», а от слова «ранить», - угрюмо пояснила Дана. – Так охотники называют птиц и зверей, которых ранили, но не убили. Подранили, так сказать. И шансов выжить у подранка очень мало…
- Но мы-то выжили, - резонно возразила Заира. – Не пропали – иншаллах и дальше не пропадём.
- Дай-то бог, - кивнула Катерина Григорьевна, а Леокадия Яковлевна задумчиво сказала:
- Заирочка, Мариша, я правильно поняла, что вы сами себе хозяйки?
Девушки кивнули.
- Есть у меня одна мысль… Вы же знаете дом, где у Даны студия?
- Конечно. Мы с Асей туда ездили несколько раз.
- Там рядом строится детский сад. Это сейчас обычная метода, чтобы квартиры быстрее продавались – строится дом или жилкомплекс, а рядом тут же пристраивают детский сад, школу, поликлинику, продуктовый магазин… Называется «инфраструктура шаговой доступности», чтобы людям не мотаться в поездках с детьми и не переживать, что их чадо ходит в школу за семь вёрст киселя хлебать. Где-то через месяц в тот садик будут набирать персонал. Пойдёте туда нянечками?
- Мы? – Марият и Заира растерянно переглянулись. – Так у нас же не профильное образование…
- А я и не предлагаю вам должность воспитателя. Нянечка – это последить за детьми, накормить, переодеть, уложить… Собственно, то, чем занимается любая мама. И ей для этого не нужно специальное образование. У вас неплохой русский язык – сказывается жизнь в столице. А там – как знать, может, вы захотите перепрофилироваться на специалистов по дошкольному воспитанию… И жильё вам найдём поблизости. Подумайте. Время есть.
- Жильё… - протянула Марият, и её глаза лукаво сверкнули. – А жильё на троих или на двоих?
Они с Заирой, улыбаясь, смотрели на Сашу. А он, то краснея, то бледнея, достал из кармана коробочку, обитую алым бархатом, встал на одно колено и протянул её Асе.
Девушка замерла. И все вокруг застыли. Даже большие настенные часы приглушили своё громкое «тик-так».
- Асенька, я тебя люблю, - просто сказал Саша, глядя на девушку. – И очень хочу, чтобы ты стала моей женой.
Она посмотрела на него долгим сияющим взглядом. И кивнула. А он трясущимися руками открыл коробочку и надел на тонкий Асин палец бриллиантовую звёздочку.
- Йесссссс! – завопила Дана, выпрыгивая со своего места. Подлетела к новоиспечённым жениху и невесте, стиснула обоих в объятиях, расцеловала. – Ребята, вы просто космос! Я так за вас рада!
Её слова потонули в аплодисментах. Саша и Ася переходили из объятий в объятия, принимая поздравления и поцелуи.
- Вы знали? – с улыбкой спросила Ася подруг. Дана, Карина, Рукиша, Марият и Заира виновато переглянулись. – Вот хитрюшки! Тогда сами решайте, кто из вас будет свидетельницей невесты.
- Я сразу пас! – заявила Дана. – Я в свидетельницы не пойду. У меня будет особая лента.
- Это какая же? – заинтересовались девушки.
- Белая. И на ней вот такенными золотыми буквами будет написано «Кунак влюблённого джигита»! – гордо ответила Дана.
Продолжение следует....
