Предыдущая часть:
Бельгия: Расцвет ар-нуво
Бельгия давно признала талант своего самого известного архитектора Виктора Орта (1861–1947), а также Поля Анкара (1859– 1901) и Анри Ван де Велде (1863–1957), а также дизайнера мебели и декоратора Гюстава Серрюрье-Бови (1858-1910), одного из основателей Льежской школы.
Ар-нуво многим обязан этим четырем художникам, которые были менее консервативны, чем их фламандские коллеги, и в основном не были связаны с какой-либо традицией.
Орта, Ван де Вельде и Анкар привнесли в свое творчество новшества, которые были тщательно изучены и воспроизведены иностранными архитекторами, что принесло бельгийцам большую известность, даже несмотря на то, что скопированные вещи были выполнены с несколько меньшей уверенностью и несколько более тяжелой рукой.
Эти четверо оказали огромное влияние. К сожалению, во многом их влияние было обусловлено учениками и подражателями (как это часто бывает с мастерами), которые иногда были не сдержаны, демонстрируя стиль, присущий мастерам.
Впервые это стало заметно в отношении Орты и Анкара, несмотря на то, что они изначально использовали свой декоративный словарь гибких линий, волнистых, как ленты водорослей, или ломаных и извивающихся, как линейные причуды древних орнаменталистов, сдержанно, распределяя их с точностью и умеренностью.
Однако среди подражателей линии становились все более дикими, переходя от металлических изделий и нескольких поверхностей стен к всему дому и всей его мебели.
Результат проявлялся в изгибах, в танцах, образующих безумные изгибы; навязчивые на вид и часто мучительные для глаз.
Любовь к традициям в Бельгии была не так сильна, как в Англии, и бельгийские мастера были озабочены созданием новых и удобных решений.
Как бы успешно они ни справились с этой задачей, какими бы приятными ни были интерьеры, какими бы неожиданными ни казались изгибы, новый декор все равно необходимо было оживить, чтобы удовлетворить вкус фламандцев к изобилию и тщательно продуманному оформлению.
Серрюрье-Бови начинал свой путь с подражания английской мебели, но со временем проявилась его собственная индивидуальность. Тем не менее, его творения, которые по большей части отличались новизной, в целом оставались более сдержанными, чем работы последующих бельгийских художников.
Эти бельгийцы были не менее талантливы и изобретательны, но, чтобы сделать свою работу более впечатляющей, они преувеличивали линейные мотивы. Изогнутые, ломаные или курсивные, в форме хлыста, зигзага или штриха, лейтмотив линии достиг уровня бедствия к Всемирной выставке 1900 года.
Столь длительная остановка на бельгийских мастерах произошла из-за той важной роли, которую они сыграли в обновлении декоративно-прикладного искусства, особенно мебели. В этом Бельгия заслуживает такой же похвалы, как и Англия. Из Англии и Бельгии движение затем распространилось на северные страны, а также на Францию, Соединенные Штаты и Германию.
Франция: страсть к ар-нуво
Во Франции страсть к ар-нуво была иной. Вместо того чтобы украшать дом схематично стилизованной флорой и фауной, французские художники сосредоточились на украшении новых форм скульптурным орнаментом, который сохранил естественную грацию цветка и наилучшим образом показал фигуру. Это уже было в центре внимания французских участников выставки в 1889 году.
Но эти художники искали новизну в абсолютном реализме. Их преемники помнили, что утонченное искусство XVIII века черпало свое очарование в свободной интерпретации природы, а не в ее скрупулезном подражании.
Лучшие мастера-художники стремились привнести в свои проекты нежную гармонию линий и форм, присущую старинным французским шедеврам, и украсить их со всей новизной, которую могут обеспечить богатая и яркая флора и фауна при свободной интерпретации.
Хотя лучшие дизайнеры мебели, такие как Шарль Плюме (1861–1928), Энтони Сельмерсхайм (1871–1971), Луи Сорель (1867-1933) и Эжен Гайяр (1862-1933), мало пользовались скульптурой, иногда она была полезным подспорьем, как это видно на примере некоторых работ Жюля Дебуа и Александра Шарпантье.
Используя свободно интерпретируемую флору и человеческую фигуру, эти два дизайнера (которые также разрабатывали потрясающие современные ювелирные украшения) смогли создать новые динамичные поэтические эффекты, в которых тень и свет играли важную роль.
Так было и с Рене Лаликом (1860–1945), чьи работы пробуждали утонченные фантазии, или с более солидными драгоценностями, выполненными, например, Жаном-Огюстом Дампом (1853-1946), Анри Ноком (1869-1944) и Франсуа-Рупером Карабином (1862-1932).
Французские работы, подобные этим, были более роскошными и производили более сильное впечатление, чем графические ребусы, которые можно было увидеть в Брюсселе и Берлине.
Стиль ар-нуво прогремел в Париже в 1895 году.
Этот год открылся и завершился важными вехами.
В январе плакат, разработанный Альфонсом Муха для Сары Бернар в роли Гисмонды, был расклеен по всей столице.
Это было событие, положившее начало плакатному стилю в духе ар-нуво, к которому ранее уже обращался Эжен Грассе (1845-1917), в частности, в своих плакатах для Encres Markets (1892) и Century Salon (1894).
А в декабре открылся бутик Bing`s в стиле ар-нуво, который был полностью посвящен пропаганде нового жанра.
Примерно в это же время архитектор Эктор Гимар (1867-1942) построил Castel Béranger (около 1890 года).
Два года спустя барон Эдуард Эмпен, инженер и финансист проекта строительства парижского метрополитена, выбрал Гимара для проектирования ныне знаменитых станций метро. Однако в то время выбор Эмпайна был встречен решительным противодействием.
Некоторые опасались, что архитектура Гимара слишком инновациона и что стиль, высмеиваемый как style nouille (буквально переводится как „стиль лапши"), испортит облик французской столицы.
Упрямое жюри помешало Гимару достроить все станции, в частности станцию рядом с Garnier`s Opéra: модерн полностью противоречил её стилю Гарнье, который был прекрасным примером историзма и эклектики, против которых как раз и боролось новое движение.
В то же время французские пивные и рестораны предложили себя в качестве привилегированных площадок для развития нового направления. Ресторан Buffet de la Gare de Lyon на Лионском вокзале открылся в 1901 году. Переименованный в 1963 году в Le Train Bleu, он числил Коко Шанель, Сару Бернар и Колетт среди своих многочисленных завсегдатаев.
С появлением ресторана Maximus на улице Рояль рестораны отныне становятся идеальными образцами стиля ар-нуво.
В 1901 году был официально основан Альянс промышленных предприятий, также известный как Ecole de Nancy (Школа Нанси). В соответствии с принципами ар-нуво, его художники хотели упразднить иерархию, существовавшую между основными видами искусства, такими как живопись и скульптура, и декоративно-прикладным искусством, которое тогда считалось второстепенным.
Художники школы Нанси, наиболее яркими представителями которой были Эмиль Галле (1846-1904 ) братья Даум (Огюст и Антонин) и Луи Мажорель (1859-1926), создавали цветочные и растительные стилизации, выражающие драгоценный и хрупкий мир, которые они, тем не менее, хотели видеть в промышленном исполнении и распространении в гораздо большем масштабе, чем просто кружки галеристов и коллекционеров.
В конечном счете ар-нуво распространился повсеместно по всему миру, часто при посредничестве художественных журналов, таких как The Studio, Arts et Idées и Art et Décoration, иллюстрации которых впоследствии дополнялись фотографиями и цветной литографией.
По мере того, как эта тенденция распространялась из одной страны в другую, она менялась, интегрируя местный колорит, трансформируясь в другой стиль в зависимости от города, в котором она находилась.
Продолжение:
