В комментариях под одной из моих статей подписчик задал мне вопрос о том, как я отношусь к серии публикаций канала «Альтернативная история» под названием «Ярость Спарты»? В данной серии статей описывается предполагаемое завоевание Спартой чуть ли не всего Средиземноморья, на что я ответил подписчику, что не читаю подобные публикации на тему: «Если бы бабушка была дедушкой». Тем не менее, месяц спустя я решил мысленно проанализировать условный потенциал спартанского государства на предмет становления гегемоном всего Средиземноморья. Для сравнения я выбрал период наивысшего расцвета спартанского общества и Рима времен ранней республики, то есть IV век (здесь и далее все даты до новой эры).
В данный период времени население Римской республики насчитывало примерно 150 000 человек, в то время как численность спартиатов не превышала 30 000 жителей. На протяжении многих веков спартанское общество оставалось изолированным и в Спарте подвергались осуждению любые браки с иноземцами. Проникнутые духом своей исключительности спартанцы никогда не прибегали к способу пополнения своего гражданства за счет иностранцев, характерного для всего Средиземноморья. Первое население Рима в отличие от Спарты являлось этнически неоднородным и с целью увеличения численности города даже применялось принудительное переселение жителей из окрестных поселений. В Спарте и Риме существовало две ветви законодательной и исполнительной власти. В первом случае это была коллегия эфоров и герусия – совет старейшин, а также два избираемых пожизненно царя. В Риме существовала такая же форма правления в лице Сената и двух консулов, избираемых сроком на один год.
В отношении воинов, самовольно покинувших поле сражения, в Спарте существовала мера наказания под названием атимия. Она подразумевала лишение спартиата гражданских прав с публичной демонстрацией униженного состояния трусливого воина, который становился изгоем общества. В отношении проявивших трусость воинов римляне применяли более суровый метод наказания – децимацию. В данном случае смертельной казни по жребию подвергался каждый десятый человек воинского подразделения, бежавшего с поля сражения. По причине большего количества боеспособного населения римляне были менее чувствительны к потерям на поле битвы. В 425 году афиняне блокировали на острове Сфактерия 420 спартанцев Епитада, а затем захватили в плен большую часть отряда, из которых 120 человек были спартиатами. Число убитых при этом лакедемонян и их союзников составило чуть более сотни. Спартанцы были вынуждены отправить послов в Афины с предложением заключения мира. Послы также просили освободить пленников за выкуп. В битве при Каннах в 216 году число убитых римлян и их союзников превысило 50 000 человек, в том числе карфагеняне пленили около 10 00 легионеров. Ганнибал предложил Сенату выкупить пленных римлян, но сенаторы отказали ему в этом и под страхом смерти запретили вести в городе любые разговоры о предложении противнику мирных условий. Выжившие после поражения легионеры были сведены в два легиона, и в качестве наказания за дезертирство с поля боя отправлены до окончания войны на Сицилию.
С целью увеличения численного состава армии после поражения при Каннах римляне зачислили в ряды римских войск 8000 молодых рабов, желавших поступить на военную службу. Также из тюрем были отпущены 6000 преступников и должников, при условии, что они пойдут на военную службу. В Спарте во время вторжения Эпаминонда в пределы Лаконики старейшины призвали в армию 6000 илотов. По свидетельству Аристотеля во 2-й половине IV века Спарта уже не могла выставить и тысячи гоплитов, «хотя земля была в состоянии прокормить 1500 всадников и 30 000 гоплитов». По причине малочисленности спартанской армии царь Агис III был вынужден прибегнуть к услугам 8000 наемников. Римляне в период ранней республики услугами наемников не пользовались, рассчитывая исключительно на свои силы и помощь союзников.
В крайних случаях спартанцы прибегали к финансовой помощи даже со стороны своих бывших врагов. Спартанский полководец Лисандр во время Пелопоннесской войны на деньги персидского царя отстроил флот. Согласно договору 411 года Персия полностью взяла на себя финансирование всех военных операций Спарты. По сведению Исократа персидский царь вложил в Пелопоннесскую войну 5000 талантов и, по сути, Спарта выиграла у Афин затяжной военный конфликт только благодаря персидским деньгам. Царь Спарты Агис III на персидские деньги произвел вербовку 8000 наемников на острове Крит. В то же время римляне, испытывая крайнюю нужду в деньгах, считали ниже своего достоинства пользоваться чужими денежными заимствованиями. В 191 году из Египта в Рим было отправлено посольство с деньгами (330 килограммов золота и 6500 килограммов серебра). Сенат выразил благодарность царю Египта, но отказался принять дар, так как не хотел быть чем-либо обязанным Птолемею V. В следующем году царь Египта вновь предложил Риму финансовые ресурсы для ведения войны, но Сенат повторно отклонил денежную помощь.
Подчинив своей власти население завоеванных земель в Италии, римляне предоставили латинским поселениям автономию и право чеканить свою монету. Их обязанности по отношению к Риму ограничивались поставкой при необходимости воинских контингентов. Союзнические города также были обязаны помогать Риму войсками в случае войны, и сохраняли при этом ограниченный государственный суверенитет. Особую категорию союзников Рима составляли греческие города Южной Италии, которые были обязаны оказывать содействие Риму только флотом. Все это города и колонии с разным правовым статусом входили в Итальянский союз во главе с Римом.
С установлением спартанской гегемонии над Грецией начался упадок Спарты. По Плутарху: «Начало порчи и недуга лакедемонского государства восходит к тем временам, когда спартанцы, низвергнув афинское владычество, наводнили свой собственный город золотом и серебром». По Исократу: «Политический строй лакедемонян, который в течение семи веков никто не видел поколебленным, оказался за короткое время потрясенным и почти уничтоженным». Объединение греческих полисов под руководством Спарты оказалось непрочным по причине несостоятельности ее внешней политики. Единство и связь полисов спартанцами поддерживались исключительно военными методами, то есть, путем насилия, что в конечном итоге привело к борьбе за само существование лакедемонского государства при Агесилае. Полибий справедливо указывает на то, что: «Спартанский строй оказался совершенно не приспособленным для внешних завоеваний и удержаний завоеванного. С тех пор, как они стали посылать свой флот в море и ходить с сухопутными войсками за пределы Пелопоннеса, стало ясно, что ни железных денег, ни сбыта ежегодного сбора плодов недостаточно для удовлетворения всех нужд, как того думал было достичь своими законами Ликург, ибо теперешнее положение лакедемонян требовало общепринятой монеты и наемных войск».
Таким образом, исходя из экономической модели государства, и по причине малочисленности спартанцы не имели возможности осуществлять значительные территориальные завоевания. Даже удержание порабощенной крохотной Мессении достигалось ими с огромным напряжением. Всего за 150 лет количество всех спартиатов призывного возраста сократилось с 10 000 до 1000 человек, и малочисленность гражданского общества вынуждала правителей Спарты дорожить своим людским ресурсом. Во время вторжения армии Пирра в Италию римляне выставили две консульские армии, численностью более 40 000 человек. Спартанцам для отражения нападения того же противника у стен Спарты пришлось мобилизовать женщин, стариков и детей. После IV века Римская республика постепенно обретала зачатки могущественного государства, в то время как Спарта ослабевала по причине не продуманной земельной реформы, которая привела к расколу гражданского общества и лишила ее главного преимущества – политического, социального и морального единства спартиатов. Действующие аграрные законы в Спарте были направлены на самоуничтожение гражданского общества и привели к тому, что на момент противостояния с Римом количество полноправных спартиатов не превышало ста человек. При этом численность спартиатов, лишенных гражданских прав по причине отсутствия клера (земельного надела), многократно превышала количество собственников земли, что привело к возникновению социальной напряженности внутри полиса. Сложилась закономерная и парадоксальная ситуация, когда противников правления в самой Спарте оказалось гораздо больше ее внешних врагов.
