Примерно в начале июня прошлого года мне позвонил начальник реанимации одного из филиалов госпиталя Бурденко и сказал: "У нас лежит майор десантник, очень тяжелый. Ему срочно нужно дорогостоящее и редкое лекарство. Без лекарства он умрет...". Когда стоит вопрос жизни и смерти человека включаются какие-то внутренние силы, инстинкты сохранения жизни. И не только у меня, всех моих соратников по фонду. Лекарства нашли в течение часа, но только 10 ампул. Оставшиеся 5 заказали с гарантией поставки через три дня. Каждая ампула стоила 10 500 рублей, деньги собрали за вечер. Через неделю я был в госпитале и видел спасенного майора. Угроза для жизни миновала, но как было еще далеко до восстановления.... С Надеждой, супругой офицера, мы поддерживали связь по телефону. Я искренне надеялся на скорейшее восстановление героя, врачи и верная жена делали всё для этого. Но увы...
Я долго думал, как озаглавить эту публикацию. Надежда сказала так: Я поделилась своими переживаниями для того, чтобы кто-то другой, кому предстоит испытать то же, что и мне, понимал, насколько это трудно, но все возможно! И чудеса бывают, главное хранить веру и любовь. Ведь он к нам вернулся... И надеюсь, еще вернется... Верность и вера до последнего вздоха...
Мы знакомы с Антоном с пятого класса, тогда его семья переехала в наш район, и он пришёл учиться в параллельный класс нашей школы. В десятом классе он начал оказывать мне знаки внимания, но лопоухий, угловатый подросток с крупными чертами лица, казалось, не был героем моего романа. Однако он проявил завидное постоянство и не отступил от своей цели. Через пять лет ненавязчивых ухаживаний я сдалась. Он тогда был курсантом военного училища и уже не тем шкодным подростком или "прожженым воякой" первого года обучения... Он становился настоящим, сильным во всех отношениях мужчиной, достойным уважения офицером своей страны. Провожая его как друга после очередного летнего отпуска (он учился в другом городе), я почему-то его поцеловала.. Это длилось одно мгновение, но время тогда остановилось и всё исчезло вокруг. И это был последний раз, когда я провожала его без слез и рыданий. Потом было два года переписки, звонков, редких встреч, когда мы не могли оторваться друг от друга. После окончания ВУЗов - свадьба и отъезд по распределению в небольшой провинциальный городок. Я оставила дом, родных, друзей, предложения работы, уехала в никуда, но я была счастлива, ОН был рядом. Наступил 2014 год, беспорядки на Украине набирали обороты, начались первые боевые командировки на границу, а вместе с ними и бессонные ночи, мольбы о помощи и заступлении. Потом Сирия... Но всё это время Бог его хранил. И вот опять командировка, на границу с Украиной, вроде ничего нового, к постоянному присутствию в этом районе мы уже привыкли. Но началась война и земля ушла из-под ног. Отсутствие связи, нервное ожидании малейшей весточки, опять мольбы и бессонные ночи. Но в этот раз не повезло... Мне позвонил наш друг и сказал, что Антон серьёзно ранен, в голову, состояние тяжёлое, но стабильное. Начались бесконечные звонки, поиск информации о его состоянии и местонахождении. После работы я закрывалась дома, прижимала к себе наших детей - единственное моё спасение, не находила себе места. Мой мир рушился и солнце меркло без НЕГО, мне не хватало воздуха, а в груди засела тупая, ноющая боль. Я твёрдо решила, что должна быть рядом, держать его за руку, умолять остаться со мной...Когда наконец стало известно,где он находится, я поехала к нему. Он был в реанимации госпиталя им. Бурденко, меня к нему пустили, я сразу его увидела и узнала. И опять время остановилось и всё исчезло вокруг. Вот он мой Антоха, самый любимый и родной.. Только такой безжизненный..., весь в трубочках и аппаратах. Откровенный разговор с врачом не вселил оптимизма. Самый тяжёлый больной... Даже через три недели после ранения не было гарантий, что он будет жить, а о том, будет ли он слышать, видеть,говорить не могло быть ещё и речи... Я приезжала к нему из другого города каждую неделю, была с ним майские праздники, а потом и вовсе переехала в Москву вместе с детьми и свекровью, чтобы быть с ним каждый день. Приходя к нему, я ловила каждое еле заметное его движение, сглатывание, шевеление век, малейшую реакцию. Во время очередного посещения Антон уже не спал, он меня увидел и теперь уже он не сводил с меня глаз. Он не мог говорить, улыбаться, плакать, но в его взгляде было столько радости, тепла, невероятной нежности и любви, что даже медсестры не могли сдержать слез. Я поняла, что муж меня узнал, а значит всё будет хорошо, прорвёмся... Начался период восстановления, со своими взлетами и падениями, пусть медленно, но мы шли к цели. Мне позволяли быть с ним всегда, несмотря на установленные часы посещения и место его пребывания, будь то реанимация или палата, кое где мы даже жили вместе, на соседних койках. Я сама его мыла, меняла бельё, делала массаж, гимнастику... Даже не потому, что некому было это делать, я не могла позволить, чтобы чужие руки касались моего и только моего мужчины... И вот нас перевели в очередной филиал госпиталя в Подмосковье. На месяц, дождаться очередной операции. Здесь не было никаких средств реабилитации...он по прежнему не говорил, был практически полностью обездвижен. Поначалу я пыталась добиваться перевода, а потом мы закрылись в нашей крохотной палате, куда помещались только кровать для него и кушетка для меня, и стали ЖИТЬ... Мы занимались, вместе смотрели фильмы, просматривали телефон, я целовала его и обнимала как прежде. За полтора месяца такой жизни мы достигли бОльшего чем за несколько предыдущих месяцев. Он стал понемногу сидеть, писать, решать примеры, играть в домино, сам ел и пил, теперь уже он сам меня обнимал, и наконец заговорил... Он возвращался к нам! У меня вырастали крылья, я готова была сутками не спать и сворачивать горы. Но нас ожидало очередное испытание. У Антона открылись старые раны и попала инфекция... Началась целая череда воспалений в голове, легких... Он угасал у меня на глазах, стал больше спать, меньше говорить и самостоятельно есть. А ещё эти жуткие ознобы и судороги. Я сходила с ума, мне казалось я сама чувствую его боль и ничем не могу ему помочь. В моменты временных улучшений он по прежнему узнавал меня, из последних сил старался меня обнять. Крайними его словами, которые он смог произнести, а я разобрать, была просьба его поцеловать. Врачи удивлялись, как после стольких эпизодов менингита он всё ещё жив, а потом добавляли, пока вы рядом он будет жить. А я рядом... Я не могу иначе. Сейчас врачи оценивают состояние Антона как вегетативное, но я по прежнему люблю его, горжусь, восхищаюсь и любуюсь им... Своим Антохой... Самым родным и единственным.
Любовь исцеляет и даёт силы, разрушает преграды и растапливает людские сердца, заставляет идти к цели несмотря ни на что. Я благодарна Богу за то, что он даровал мне возможность испытать это чувство, за самого лучшего в мире мужа, за родителей, которые меня очень поддерживают. "Каким бы Антон ни был, он НАШ," - говорят они мне. И конечно очень благодарна Богу за свекровь, мою маму Свету. Человек, который все это время живёт с нами и позволяет мне хотя бы два раза в неделю видеть моих детей, которому я могу их доверить, который подставлял свои руки тогда, когда мои готовы были опуститься. Она меняла меня в госпиталях и давала мне отдохнуть. А ещё благодарна Богу за настоящих друзей и абсолютно незнакомых людей, которые просили: "Разрешите Вам помогать! ". Первое, что сказал мне руководитель фонда "Своих не бросаем", когда я случайно к нему обратилась, - "Ты не одна! Мы рядом!". Эти слова довели меня до слез. Абсолютно незнакомых людей почему-то волновали мои проблемы. И это действительно было так, они были рядом. Бог посылает нам испытания, но даёт силы и средства на их преодоление.
Я очень хочу, чтобы моему Антошке было хорошо, и с Божьей помощью, я всё для этого сделаю....
Надежда Ш.
