"Благодарность - одна из самых больших добродетелей. Но ещё большая добродетель - чувство меры в претензии на благодарность." Кристиан Фридрих Хеббель, драматург.
В 1993 - м году мой сын стал первоклассником. Был выбран класс, в который будущих учеников принимали через тестирование. За год ребяткам предстояло пройти программу первого и второго классов, сразу перешагнув в третий. Кроме общих предметов - английский язык и эстетическое развитие.
В старших классах обещали кураторство преподавателей местного университета, подготовительные курсы для поступления. И, как бонусный маячок, лучшие из лучших могли занять бюджетные места. Но это впереди. А пока - начало.
Обучение негласно платное - просто отдаёшь основной учительнице оговоренную сумму без всяких чеков и ведомостей. Не знаю, насколько это было законно, но нас же сразу предупредили. Первого сентября огорчила заполненность класса - 25 учеников.
Но учительница успокоила - не все потянут, к новому году случится отсев. Действительно, осталось семнадцать "стойких оловянных солдатиков," другие детки перешли в обычные классы. Стоит добавить, что большая часть учеников проживала не рядом с выбранной школой.
Родители доставляли и забирали детей, всё ближе узнавая друг друга. Да и вообще, родительский коллектив подобрался заинтересованный, положительный. И только у мальчика по имени Саша были весьма грустные обстоятельства. О его поступлении хлопотала сестра - девочка 16-ти лет.
Она же приводила и забирала брата из школы и даже было непонятно, где она сама учится. Звали её Маруся. Коренастая, озабоченное лицо со сжатыми губами. Кое-как причёсана. Явно одета с чужого плеча, за спиной старый школьный рюкзак. Коротко подстриженные ноготки не особенно чистые.
Девочка производила мало приятное впечатление. Сашин вид тоже выдавал весьма скромный, семейный достаток, но иначе. В отличие от остальных, на нём всегда присутствовала школьная форма советского образца (помните такие: тёмно-синие, на рукаве эмблема), белая или голубая рубашка.
Ни пылинки, ни складочки, потёртые ботиночки начищены. Единственный мальчик из класса с обритой головой и чубчиком до бровей. Маленький, лопоухий, с расщелиной между передних зубов. Из круглых, карих глаз бил позитив (не путать с хулиганистостью). Смешной, приятный пацанчик.
Надо было видеть встречу Маруси и Саши после уроков. Выйдя из класса, он всякий раз, вскрикивал: "Маруся!!!" И бежал к ней, раскинув руки. Обнимал, не стесняясь. Для чего-то уточнял: "Пришла?" "А куда ж деваться?" - грубовато-ласково отвечала Маруся.
Помогала надеть ранец, совала в руку булку, другую брала в свою. Говорила: "Всем до свидания." Саша за ней повторял и они уходили, кажется в не особенно детскую жизнь. Постепенно, мы (родители) приблизились к Марусе, она стала разговорчивей.
Наши дети пересказывали то, что узнавали от Саши, учительница, делая большие глаза, чем-то делилась. Картинка вырисовывалась трагичная. И, не смотря на очень трудные времена, родительский комитет класса, организовывал сестре и брату поддержку. Мальчик был очень способный.
Разбросали, на всех, часть суммы за учёбу (довольно скоро, для Саши оплату совсем отменили), какие-то рублики собирали и отдавали Марусе. Предлагали одежду своих сыновей - им стала мала, а мальчик мелкий, но тут она нас мудростью поразила, сказав:
"Вот это нет. Начнут свои джемпера с куртками узнавать, а Санечке станет стыдно."
Поскольку состав класса практически не изменился к окончанию школы и был очень дружным, мой сын до сих пор сохранил отношения со многими одноклассниками - созваниваются, иногда встречаются. И с Сашей тоже. И, как вы догадались, сегодня я расскажу вам историю Маруси и её брата.
Читайте, пожалуйста.
Даже задолго до начала ужасной жизни, Маруся не считала, что её семья живёт хорошо. Скорее, уныло. Родители знали дом и работу. Бесполезно их было просить сводить дочку в парк покататься на каруселях или на мультик в кинотеатр. Даже в магазин втроём не ходили - мать, что нужно, покупала, возвращаясь с работы.
Потом готовила, стирала, смотрела телевизор. В выходные шла одна на базар, затевала уборку. Отец вечно лежал на диване или курил на балконе. От Маруси отмахивались, отправляли гулять во двор. Родители не отмечали праздники, не приглашали гостей и сами в гостях не бывали.
И даже радовались, что не имеют близкой родни в своём городе: "А то бы вечно торчал кто-нибудь!" В свой день рождения, девочка получала куклу от мамы и шоколадку от папы. Вечером, на десерт, ели торт, но будто без повода. Много лет спустя, Маруся узнала, что отец был закодированным алкоголиком.
Он сорвался, когда родился Сашка - её братик. Пил три дня с утра до вечера, прогуляв почти все отпускные. До полутора Сашкиных лет ещё несколько раз завязывал - его зарплата была единственным доходом семьи. Но вот малыша определили в ясли, жена вышла на работу в тепличное хозяйство.
И глава семьи, не выпив бутылку, спать не ложился. Шумел, не давая спать, толкал жену, если подавала голос. Начал прогуливать. Запорол токарный станок и был уволен с позором. Больше толковых денег от него не видели. Грузчик, разнорабочий - больше нигде пригодиться не мог.
Чтобы пополнить бюджет мать Маруси, Тамара, взялась приворовывать из теплицы, продавая соседкам овощи. Попалась и вылетела по статье. Тогда и попросила мужа: "Налей и мне, что ли, за компанию." Так Маруся и Саша получили двух пьющих родителей.
Дом теперь держался только на девочке. Она отводила брата в детсад и забирала. Устраивала постирушки, варила макароны или картошку - другой еды в доме не было. Иногда, будто опомнившись, Тамара совала ей денег: "В выходные ешьте в столовой, но отцу не говори."
Она в автопарке мыла салоны автобусов и что-то там нехорошее происходило, в её вторую смену - возвращалась пьяная, одежда в беспорядке. Муж бил жену, кроя матом, а она хихикала и кривлялась. Марусе уже было четырнадцать лет, Саше шесть.
Она ненавидела родителей, он боялся. И хотя без братика было хуже, настояла, чтобы Сашу перевели в круглосуточную группу. В выходные Маруся уводила брата подальше от бардака. Ей удавалось скопить немного денег, собирая и сдавая бутылки. И не стыдилась проверять карманы курток в школьной раздевалке.
Зато получалось покатать Сашку на аттракционе "трамвайчик," угостить какао с кексом. Самой, для радости, хватало его довольного вида.
Саша просил: "Давай убежим от них далеко. Будем жить в шалаше, рыбу ловить."
"Когда-нибудь," - обещала Маруся.
Опохмелившись каким-то одеколоном, мать потеряла сознание. Пока муж раздумывал насчёт скорой помощи, а дочь молилась о её смерти, женщина пришла в себя. Её рвало кровью. Больше на работу Тамарка не ходила. Не ела, не пила. Лежала, постанывая, и чернея лицом.
Так и умерла, не обращаясь к врачам. На кладбище Маруся была, но место успокоения матери не запомнила. На похороны приезжали родители Тамары, но внуки им были незнакомы и непривычны. Бабушка дала Марусе денег и на этом проявление заботы закончилось.
Саше исполнилось семь, но он был такой маленький, что Маруся упросила заведующую позволить ему ещё год посещать детский сад. Зная беду этой семьи, ей не отказали. А девушка всё обдумала. Ей 16-ть исполнилось. Девять, законченных, классов. Достаточно, чтобы мыть полы или посуду в забегаловке.
Взяли уборщицей в шарашкину контору. Платили немного, но занятость четыре часа. А Сашу теперь точно нужно было в школу отдать. Маруся увидела объявление о наборе в перспективный класс и загорелась по-настоящему вывести брата в люди - чтоб образование высшее, приличное место работы.
Саша уже читал, считал до ста и знал много стихов. С детским садом повезло и Маруся с ним много занималась по вечерам, закрывшись с братом в их комнатке. В общем, в перспективный класс его приняли. А год спустя, осточертевший папаша сдох в своих испражнениях и рвоте, отравившись палёной водкой - тогда в "комках" часто продавали такую.
Маруся с Сашей жили непросто. Зато спокойно и в чистоте. Сестра, уже работавшая посудомойкой в столовой, приносила домой и первое и второе. Да, остатки из кастрюль с раздачи, что-то с тарелок привередливых едоков, но Маруся умела подать аппетитно и без подробностей.
Годы летели. Сестра и брат взрослели. Она жила для него. Он её очень любил. Поступил в университет на бюджет. Был готов пойти на вечерний, но Маруся хотела, чтоб Саша не между делом учился. Отвлечения ему не грозили. Он оставался чуть ниже среднего роста, но уже не слишком заморыш.
Связанная сестрой жилетка, брюки и рубашки из самых дешёвых магазинов, отсутствие лишнего рубля в кармане - всё это скрывало не броскую обаятельность Саши и девчонки в его сторону не смотрели. Ничего! В кино можно и с сестрой сходить, выбрав самый выгодный сеанс.
И в праздник вдвоём посидеть с тортом. Спиртное в маленькой семье было табу. Университет Саша закончил с красным дипломом и в офицерском звании. Призыва, закончивших военную кафедру, в тот год не было и парень занялся трудоустройством.
Удачно устроился в фирму, имевшую китайских партнёров. Кроме специальности инженера - электронщика, он неплохо владел английским и справлялся с составлением деловых писем. В семью пришли не деньжищи, но деньги. Ободрившаяся Маруся, поступила на шестимесячные курсы поваров в учебный центр.
Платно! И они могли себе это позволить. Затем, девушку приняли в небольшое кафе - дневные обеды, свадьбы по выходным. Маруся - помощник основного повара, себя человеком почувствовала. Обоюдный доход позволял и брат с сестрой приступили к очень приятным тратам.
Впервые их квартира узнала ремонт. Не евро и многое своими руками, но аккуратно, красиво. Хоть за жильё спасибо родителям. За два следующих года поменяли мебель, приобрели технику. Наконец, впервые, провели отпуск на море. В длинные праздники съездили на экскурсию в Казань и Питер.
Александр стал модно одеваться. Маруся скромнее, но тоже обновила гардероб. В этот период, лет пять, брат и сестра всё свободное время проводили вместе. Всё время общие планы, заботы, разговоры. Казалось, так будет всегда. Вдруг (для Маруси) Саша стал уходить по вечерам и выходные проводить не с сестрой.
"Иду с другом в кино," "Компанией собираемся у коллеги на даче." Старшей сестре это не казалось естественным. Она не знала куда себя деть и домашние дела не усмиряли недоумение и обиду. "Как он может оставлять меня одну? Я на него жизнь положила," - размышляла Маруся.
Ей исполнилось тридцать три года, но только с братом ощущала душевный комфорт. В юности было не до подруг да и отпугивали проблемы Маруси беззаботных девчонок. СтОящего мужского интереса к ней никогда не наблюдалось и у самой доверия к парням не было.
Её бы воля - до смерти вдвоём с младшим братом жила и не понимала, что Сашку не устраивает. Потребность в женщине? Так объяснил бы, завёл "особые" дни. Говорят, сейчас с отношениями без обязательств, проблем нет. Не замечала циничности своих мыслей, не допускала, что брат может иначе своё будущее представлять.
А Саша, не замечая метаний сестры, спросил за ближайшим ужином: "Маруська, помнишь Надю из моего класса? Такая темноволосая, кудрявая. Она первой, из девчонок, выскочила замуж."
"Может помню. Чем это важно?" - разрезая пирог, поинтересовалась сестра.
Сашка засмеялся: "Первая вышла и первая развелась. Она мне нравилась очень. Представляешь, зашёл подстричься по ходу движения, и в её руки попал! Живёт у родителей, дочка скоро в школу пойдёт."
"Ты хочешь её в любовницы пригласить?" - думая на свой лад, уточнила Маруся.
Сашка опешил: "Почему - в любовницы?! Собираюсь серьёзно ухаживать, мы номерами телефонов обменялись. Кстати, почему ты личную жизнь пропускаешь мимо?"
Маруся посмотрела на брата тяжёлым взглядом: "Ты стал моей личной жизнью, братик. Забыл при каких обстоятельствах?"
Парень вспылил: "И что - теперь мне бобылём оставаться?"
"Жениться не обязательно! Наверняка эта Надька свистушка. Да ещё с довеском. Можешь приходить с ней в нашу квартиру, я погуляю пару часов," - голос сестры звучал холодно.
А Сашка, вскипел: "Да пошла ты, пошлячка!"
Впервые между братом и сестрой образовался конфликт. Маруся давила на Сашку молчанием и заплаканными глазами. По характеру мягкий, он вскоре не выдержал. Подойдя к ней, боднул головой в плечо:
"Марусь, давай мириться."
"Я не ссорилась. Просто отказываюсь принимать твоё предательство. Где бы ты был, если б не я?"
И не поленилась подсказать где, напомнив, как страшно они жили. Он, прикрытый ею, ещё ничего, а ей досталось по - полной. Говорила, говорила твёрдым, а потом дрожащим голосом. Руку приложила к груди. Не притворялась - Марусе и впрямь стало плохо.
Тонометра у них не было. Саша вызвал скорую помощь.
"Молода ваша сестра для такого давления. Говорите, впервые? А не было стресса, неприятного потрясения?" - спросил врач, уходя.
Саша замялся: "Немного поспорили."
"Завтра - к участковому. Есть у меня подозрение, что у неё ишемия."
Брат долго сидел возле уснувшей после укола сестры. Знал, что может Надя звонить, чтоб сообщить во сколько смену заканчивает, но отключил телефон. На межбровье у Маруси залегла морщинка, уголки губ грустно опущены. Выглядит устало, старше своих лет.
А когда вместе суетились, отдыхали она почти красивой была. Бедная Маша - ни детства, ни юности и теперь он ей кипяток на сердце льёт. Выйдя на балкон, позвонил Наде:
"Извини, Наденька. Сестре стало плохо. Я с ней несколько вечеров побуду. Созвон обязательно. Скучаю. Пока."
Ишемия не подтвердилась. Зато невролог выявил кардионевроз. Рецепт на успокоительную микстуру выписал, рекомендовал следить за давлением. Но главное - обеспечить спокойствие и положительные эмоции. Визитку психотерапевта дал: "Дорогой специалист, но толковый."
Психотерапевта Маруся отвергла. Ей полегчало, брат был рядом. Сказала, что ей положено две отпускных недели, если и Сашу отпустят, можно поехать в Ундоры. Там, в санатории, разные программы оздоровления предлагают, в том числе и на восстановление нервной системы направленные.
Брат возражать не посмел. И хотя с бывшей одноклассницей был ещё не роман, Саша, рассказал Наде о болезни сестры и признался:
"Я в тебя влюблён с пятого класса. Очень встрече обрадовался. Это расставание на две недели, как острый нож для меня. Пообещай ни в кого не влюбиться за это время. Я буду звонить каждый день."
Надежда обещала. Первый муж - красивый обольститель, ей изменял. Слухам не верила. Застукав с другой в летнем кафе, простила, поверив в раскаянье. После второго случая развелась и уже год, как переехала с дочкой к родителям. Её взгляды на жизнь изменились.
Саша, казавшийся в школе смешным, теперь рассматривался, как возможный избранник и Надя дала это понять, сказав:
"Что ж, Саша, начнём с телефонного романа. Желаю Марусе выздоровления. Тебя - жду!"
То, что именно она стала причиной конфликта и плохого самочувствия старшей сестры бывшего одноклассника, Надя не знала и о Марусе была самого лучшего мнения. Из Ундор Маруся вернулась окрепшей. Ей казалось, что Саше встряски хватило и он не посмеет оставить её ради какой-то Нади.
На видном месте держала тонометр, на глазах брата принимала таблетки - регулирующие давление и успокоительные, в виде валерьянки. Но и вожжи ослабила, позволяя брату иметь личное время вне дома. Думала:
"Сладок только запретный плод. Надоест разведёнка с ребёнком, а когда ещё другая найдётся!"
Так прошёл год. Надя сначала мирилась с тем, как странно развивается их с Сашей роман - ограниченные временем встречи, приглушённые ответы, если ему позвонить вечером и сестре он её не представлял. Но вот родители высказали недоумение дочери:
"Саша нам симпатичен, но такое впечатление, что с тобой он встречается скрытно. Даже в Новый год, посидел у нас три часа и смотался. Видите ли сестра одна! Да, помним Марусю. Она уж в 16-ть лет самостоятельная была и вряд ли брата к подолу пристёгивает. Может твой Саша женат или между тобой и другой девушкой выбирает?"
И вот эти претензии, добавив свои, Надежда предъявила Саше, предупредив, что игрушкой быть не собирается и вообще, определённости требует. Он и сам был недоволен - собой, сестрой, как всё происходит. Решился на откровение.
"Я бы давно тебя, Надя, замуж позвал. Но на взгляд Маруси это предательство. Ей становится плохо - морально, физически и я не знаю, что с этим делать. Она с детства оберегала меня, лучший кусок отдавала, защищала. Благодаря ей, я состоялся. Уверен, стресс в ней давно таился. Отец с матерью виноваты, но именно я его обострил, дав понять, что хочу отпочковаться. Я тебя люблю и женюсь, но может, ещё потерпишь чуток?"
Обалдевшая Надя уточнила: "Чуток - это до старости и чьей-нибудь смерти? Это не благодарность, а могильная плита! Я даю тебе ровно неделю разобраться в себе. Потом можешь даже не приходить и не звонить."
С понурой головой возвращался Александр домой. Уже стемнело. Он посмотрел на окна их с Марусей квартиры. Свет горел только на кухне - было видно, как сестра мельтешит между плитой и столом. Она звонила минут тридцать назад, уточняя время его возвращения. И вот так будет всегда?!
Разговор между сестрой и братом получился тяжёлым. Саша предложил и после его женитьбы оставаться семьёй - жить под одной крышей.
Маруся возмутилась: "Предлагаешь мне стать прислужницей при твоей жене? И её дочка тут будет болтаться?"
Саша выдвинул другой вариант: "Сама замуж выходи. Ты же ещё молодая! Есть сайт знакомств. Наведи марафет, удачную фотку размести. Не все же мужики такие, как наш папаша был."
Но через эгоистичное сознание сестры невозможно было пробиться. Она срослась с братом, как сиамский близнец и разделение считала для обоих губительным. "Держаться вместе!" - вот был её девиз. "Точно - могильная плита,"- вспомнил Саша. Ему стали безразличны намёки сестры на ухудшение самочувствия.
Вот валокордин накапала в ложку, выпила, сморщившись. Ладонь прижала к груди. Скоро тонометр в дело пойдёт. А ведь он всегда её умной считал, в рот смотрел, восхищался. Зачем она так мордует себя и его? И сказал, как чувствовал, без смягчения:
"Маруся, я устал от благодарности. Завтра же съеду. На квартиру не претендую. Родители Нади знают меня - приютят до ЗАГСа. Распишемся, а там прикинем с Надей где жить. Хочешь присутствовать на скромном торжестве в кругу семьи - согласись с моим правом на свою жизнь. А эксцессы мне не нужны. Извини. Я всё сказал. Если плохо, могу скорую вызвать, но это ничего не изменит."
... Сейчас Саше тридцать девять лет. Наде меньше на год (в разном возрасте пришли в первый класс). У них двое детей. Старшая дочка студентка уже. Сын школьник. Живут в ипотечной квартире. Справляются. Три года назад Саша перенёс инсульт, но, в целом, восстановился.
У сестры бывает. Иногда. Прежних отношений нет. Активных выпадов со стороны Марии Владимировны нет, но высказала, что семейное ярмо довело брата до инсульта. К племянникам равнодушна. Давно перешла в личные повара, какого-то директора и не бедствует.
Ей сорок семь лет. Обзавелась кошкой, компаньонкой для совместных прогулок, отдыха в санатории. Такая же одинокая женщина, немного постарше. Допускаю, что жуткая семейная атмосфера заронила в неё зёрна мужененавистничества.
Сашу любила жертвенно и безоглядно, но не сумела поставить знак равенства между понятиями "брат" и "мужчина." Всё вроде, как младший братишка при ней - вечный, бесценный ребёнок. Потому и не смогла принять его отдельную жизнь. Жаль. Славная была девчоночка, достойная уважения.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
