В этой статье приводятся результаты анализа этимологий некоторых древних русских лексем, связанных с военной сферой. Показано, что эти лексемы могут быть объяснены без предположений о заимствовании из других языков. Исконно славянское происхождение этих лексем согласуется с развитым славянским словарём в области металлургии, мореплавания и земледелия.
Как было показано ранее в [2] – [5], в протославянском языке было множество лексем, свидетельствующих о весьма древнем знакомстве носителей протославянских диалектов с металлургией, мореплаванием и земледелием. Развитие этих областей хозяйствования, несомненно, означало социальное расслоение, включая общественное разделение труда, что в свою очередь, подразумевает наличие у праславян развитого механизма управления. Однако в настоящее время считается, что славянские, в частности, русские термины в военной и социальной сферах являются заимствованиями, в основном, из германских языков.
Мы рискнём предположить, что известные выводы о заимствовании строились исходя из априорного убеждения об относительной культурной и технологической отсталости носителей праславянских диалектов. При этом надо иметь в виду, что это убеждение основывается, в основном, на отсутствии письменных данных о славянах в античное и доантичное время. Для опровержения такого рода догм достаточно любого убедительного свидетельства существования того, что отрицается, в нашем случае – не противоречащих друг другу лингвистических свидетельств протославянской древности.
Некоторую надежду на успех в этой работе вселяет известный факт, что древнейшее виды оружия в славянских языках имеют исконные наименования: лук, тетива, стрела, копьё, щит, нож, само обобщение оружие и др. - в большинстве своём не имеющие родственных с теми же значениями в языках других групп. Это обстоятельство заставляет особенно внимательно присматриваться к названиям видов вооружения, которые считаются заимствованиями, поскольку нужны особые основания для того, чтобы какой-либо этнос, издревле развивающий средства нападения и обороны и называющий их средствами своего языка, называл при этом какую-то их часть заимствованными словами. Например, странным выглядело бы противопоставление исконно славянского щит и синхронного якобы заимствованного меч, при отсутствии исконного синонима этому названию в славянских.
Перейдём к внимательному рассмотрению лексем из военной сферы, которые считаются заимствованиями в русский из других языков.
Броня (бр-он-я) 'защитная амуниция'
Можно предполагать суффиксальное производное от корня бр- с нулевой степенью огласовки, от которого также др.-рус. брати, борю. Суффикс -он-, как в оборона (с тем же корнем), тихоня, ладонь.
Славянские аналоги: укр. бро́ня, др.-русск. брънѩ 'доспех; защита', ст.-слав. брънѩ, др.-польск. brnia, чеш. brně мн. ч. ж., стар. brněný 'железный' (лексемы из ст. "броня"). Известны серб. брана 'плотина', браник 'защита, укрепление'. Трубачёв добавляет др.-рус. бронникъ 'оружейник'.
По Фасмеру: "Ввиду специального знач. вероятным представляется заимств. из герм., а не исконное родство: источником является гот. brunjô, д.-в.-н. brunnja 'броня, панцирь, латы'". На это можно возразить, что слав. слова семантически и морфологически связаны с оборона, чередование гласных оборона : брънѩ, как в гонъ : гънати и в ров : ръвати. Для германских аналогов смысловые связи внутри германских же языков не ясны. Кроме того, гот. и д.-в.-н. слова не являются общегерманскими, в то время как родственные броня широко распространены в слав. Разницу в характере распространения трудно объяснить иначе, кроме как заимствованием в обратном направлении: из общеслав. в некоторые герм.
Кладенец (клад-ен-ец) 'меч'
Здесь очевидно происхождение от класть, кладу 'режу, убиваю', как вар-ен-ец – от варить, варю.
Родственно рус. кладиво 'молот', кимр. cleddyf [kleðiv] 'меч', cloddio [kloðio] 'рыть', ирл. claíomh [kli:v] 'меч', с метатезой плавного – др.-евр. ḳardom 'топор', перс. kard 'меч', лит. kaldinti, kalti 'ковать'.
Немыслимо, вопреки Фасмеру, выведение из ит. Chiarenza, Сlаrеnçа через блр. кгляденция / кгляренция от названия меча в повести о Бове-королевиче (ст. "кладенец"), поскольку есть родственные кельтские слова с тем же значением 'меч' и рус. кладиво со значением 'молот'.
Меч (ме-ч)
Родственно метить, от древнего корня *mē- (от этого же корня мера). Меч, мета – из метить, как мяч, мята – от мять, бич, бита – от бить, врач – от врать 'заговаривать'.
Общеславянское слово: укр. мíч, блр. меч, др.-рус., ст.-слав. мечь, болг. меч, серб. ма̏ч, род. п. ма̀ча, словен. mèč, род. п. méča, чеш., слвц. mеč, польск. miecz, в.-луж. mječ, н.-луж. mjас. В древнерусском было принято написание мѣчь, фонетически соответствующее большинству родственных слав. слов.
Родственно рус. метить, мечу, др.-рус. мѣтити, мѣчу, также гот. maitan 'рубить, резать', д.-в.-н. mezzen 'мерить'. Известны так называемые хейти (heiti) 'имя, называние' (др.-норв. слово): др.-исл. mækir, гот. *mēkeis. Последнее засвидетельствовано в виде формы вин. п. ед. в гот. mēki, др.-англ. meсе, др.-сакс. maki, откуда и фин. miekka 'меч'. Хейти замещали в поэзии исконно германские слова со значением 'меч': др.-англ. sweord, зап.-сакс. swyrd, нортумбр. sword, др.-сакс., др.-фриз. swerd, др.-норв. sverð, швед. svärd, ср.-голл. swaert, голл. zwaard, д.-в.-н. swert, нем. Schwert, – связанные с д.-в.-н. sweran 'ранить'. Приведённые поэтические синонимы-heiti, судя по их не общегерм. распространению и отсутствию внятной этимологии, заканчивающейся на незарегистрированном гот. слове, скорее всего, заимствованы из праслав. или др.-рус.
Впрочем, Фасмер допускает происхождение слав. слов и гот. *mēkeis из общего источника, содержащего задненёбный [k], ср. с груз. maχva 'острый, меч', удинск. mеχ 'серп', лезг. mаχ 'железо'.
Шлем (шл-ем), шелом (шел-ом) 'конек, навес', также 'холм, гора'
Исконно славянское слово, родственное холм, с чередованием, как в ход - шедший. Известно др.-рус. шеломя 'холм'.
Славянские аналоги: укр. шолом 'шлем', шоломок 'войлочная шляпа', блр. шеломайка 'голова', др.-русск. шеломъ 'шлем', а также шеломя 'вал' (в Хожд. Котова, 1625 г.), сербск.-ц.-слав., русск.-ц.-слав. шлѣмъ 'шлем' (откуда русск. шлем), болг. шлемът 'шлем', серб. шлѝjем – то же, словен. šlẹ̀m, род. п. šlẹ́ma, чеш. диал. šlеm 'женский головной убор', др.-польск. szłom 'шлем' (ст. "шелом" в словаре Фасмера).
По Фасмеру – заимств. из др.-герм. *helmaz, гот. hilms 'шлем', д.-в.-н., ср.-в.-н. hëlm, др.-сканд. hjalmr 'шлем, копна сена с навесом'. Однако лексема со значением 'шлем, головной убор' является общеславянской, её варианты обладают разнообразием значений ('конёк', 'шлем', 'вал', 'холм'), и для заимствования в слав. из герм. требовалась бы форма *hlemaz, поскольку, как мы показывали ранее, метатезы плавных в славянских не было, а из герм. заимствованы итал. elmo, исп. yelmo.
Выводы
Показано без каких-либо дополнительных допущений, что ряд древнерусских терминов, связанных с вооружением и амуницией, происхождение которых объясняется заимствованием из германских языков, мог быть построен по славянским схемам словообразования из исконно славянских непроизводных основ. Но есть ли свидетельства наличия у древних славян мечей и защитной амуниции?
При обращении к истории обнаруживается, что на древних петроглифах (~ 8 в. до н.э.) в Скандинавии изображены многовесельные ладьи и воины, вооружённые мечами и круглыми щитами. Какой могла была этническая принадлежность этих воинов: славяне это были, германцы или какой-то иной этнос или группа этносов?
Мы уже видели (см. "Вместо пролога к истории протославян"), что протославянская лексика металлургии, мореплавания и сельского хозяйства складывалась в процессе кооперации протославянских племён в Восточном Средиземноморье ещё в эпоху энеолита и ранней бронзы.
В Скандинавии же бронзовый век наступил очень поздно, если сравнивать с Ближним Востоком, Северной Африкой и Восточным Средиземноморьем. Большинство исследователей датируют наступление северного бронзового века началом II тыс. до н.э. Начиная с некоторого времени в северной бронзе начинают доминировать восточносредиземноморские влияния. Они явственно проявляются, например, в господстве орнамента бегущей спирали на скандинавской бронзе этого времени. Типы вещей остаются специфически скандинавскими, не похожими на синхронные критские или микенские, но при этом качество оружия, например, было существенно выше в Скандинавии [1]. Это явно говорит не об импорте бронзовых изделий с юга в Скандинавию, а о миграции мастеров.
Мы имеем наличие этноса в районе его происхождения, более позднее наличие этого этноса на новой территории, имеем точки соприкосновения между этими территориями и соответствие между чертами культур (в части металлургии) на новом месте и на исконной территории. Это соответствует территориальному, хронологическому, и, в значительной мере, лекальному критериям миграции, что позволяет считать миграцию праславян с юга на север Европы во втором тысячелетии до н. э. вполне вероятной. Развитие оружейного дела в Скандинавии вновь прибывшей этнической группой, включавшей воинов с мечами и щитами, и было отображено на вышеупомянутых петроглифах.
Одной из причин начала миграций праславян с островов Эгейского моря и побережий Средиземного моря на север мог послужить взрыв вулкана на о. Санторин (17 в. до н.э.), практически синхронный с началом скандинавского бронзового века.
У германцев же, если верить "Германии" Тацита, и в 1 в. н. э. редко у кого были мечи и панцири, за исключением ругиев, "покорных царям" [там же, гл. 44], принадлежность которых германцам спорна, если вспомнить русскую княгиню Ольгу, "королеву ругов" (regina Rugorum), см. также на этом же канале статью о происхождении этнонима русь.
Таким образом, и историко-культурные соображения косвенно подтверждают приоритет славянских терминов, связанных с войной и властью (см. на этом канале о лексемах витязь и князь), по отношению к германским.
Литература
1. Губанов И.Б., Скандинавская бронза из коллекции МАЭ РАН и историко-культурное значение скандинавского бронзового века. // Европейское культурное пространство в коллекциях МАЭ / Отв. ред. А.А. Новик; РАН. МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамера). – СПб.: МАЭ РАН, 2013. – С. 79 – 99.
2. Тележко Г.М., Анализ названий меди в языках разных этносов // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2018. № 2(48). / http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5508.
3. Тележко Г.М., Анализ названий свинца в языках разных этносов // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2018. № 3(49). / http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5617.
4. Тележко Г.М., Критика аргумента "морской лексики" в проблеме локализации прародины славян // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2017. № 12(46). / http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5384.
5. Тележко Г.М., Критический анализ некоторых предполагаемых источников славянской сельскохозяйственной лексики // Universum: Филология и искусствоведение. 2018. № 1 (47) http://7universum.com/ru/philology/archive/item/5445.