«Штурмовать далеко море посылает нас страна…»
30 октября 1775 года Континентальный конгресс создал военно-морской комитет, в который вошли Джон Адамс из Массачусетса, Сайлас Дин из Коннектикута, Джон Лэнгдон из Нью-Гемпшира, Кристофер Гадсден из Южной Каролины, губернатор Стивен Хопкинс из Род-Айленда, Джозеф Хьюз из Северной Каролины и Ричард Генри Ли из Вирджинии.
5 ноября 1775 года Джон Адамс написал Джеймсу Уоррену, депутату от Массачусетса: «Я хочу узнать, как обстоят дела с численностью китобоев, рыбаков и всех знакомых морским делом, поскольку хотелось бы привлечь их на службу либо в регулярный флот, либо в каперский. При этом каперство для нас гораздо важнее. Как вы думаете, два или три батальона можно завербовать в нашей колонии?
Какие корабли, бригантины или шлюпы подходят для их перевооружения в каперы, сколько из них могут быть приобретены правительством или наняты? Каковы их размеры, осадка, длина киля, ширина, высота межпалубного пространства, когда они построены, и т.д., и кому принадлежат?
Какие гавани являются наиболее подходящими и безопасны, а так же где лучше всего начать строительство новых кораблей, если таковые понадобятся?
Но прежде всего, какие люди могут стать капитанами и офицерами - их имена, возраст, место проживания, пристрастия – и могут ли они быть наняты в нашей колонии?
Это первые вопросы, которые пришли мне на ум, я недостаточно знаком с темой, чтобы задать их профессионально, но, хочу открыть вам секрет, теперь это стало моей обязанностью. Нам надо не жалеть сил и средств, чтобы защитить себя и свои права и на суше, и на море».
23 марта 1776 года Континентальный конгресс постановил: «Всем жителям колоний разрешено оборудовать вооруженные суда для крейсерства и атак на врагов Соединенных Штатов». За всю войну Конгресс выпустил в общей сложности 1697 каперских свидетельств, плюс ассамблеи отдельных колоний – еще от 942, по разным данным, до 1151 одного каперского свидетельства, то есть в общей сложности – до 2848 единиц. Надо сказать, что это число включает в себя 6 свидетельств, выданных американским послом во Франции Бенджамином Франклином ирландским арматорам, плюс – 6 свидетельств, выданных французской администрацией Оливеру Поллаку в Новом Орлеане.
То есть за святое дело грабежа англичан на торговых коммуникациях взялись рьяно. Численность континентального и каперского флота США по годам (данные по книге Теодора Рузвельта: «Американские приватиры»):
1776
1777
1778
1779
1780
1781
1782
Континентальный флот
81
34
21
20
13
9
7
Каперы
136
73
115
167
228
449
323
Таким образом, можно констатировать, что на начальном этапе в войне на море американцы сделали ставку на крейсерскую войну. С одной стороны это было удобно. Каперы снаряжаются частными лицами (то есть государство не тратится на постройку кораблей, наём и содержание команды и т.п.), за выдачу корсарского патента берутся живые деньги, призы, приведенные в порты, продаются, а довольно большая часть от проданного поступает в казну государства и морское министерство.
Проблема была в том, и настоящие крейсерские войны 1689-1715 годов между Англией и Францией это показали, что крейсерские действия могут быть лишь вспомогательным элементом в стратегии, направленной на завоевание морского господства. Более того, корсарство развращает; там, где есть нажива – обязательно будут и нечистые на руку люди, и свои личные интересы, которые могут идти вразрез с интересами государства. На самом деле, как показал опыт, лучше иметь небольшую, но хорошо снабженную и обученную регулярную эскадру, чем орду разнородных корсарских сил. Почему же это так важно?
Дело в том, что корсарская (крейсерская, рейдерская) война - это оборонительная стратегия. Она предполагает уход от столкновений с регулярными силами флота противника, а если такие силы в районе присутствуют – отказ от активных военных действий. И это попытка перевести военные действия в состязание экономик.
Сама природа крейсерской войны – это борьба слабого против сильного. Каперы ни до этой войны, ни после не смогли уничтожить морскую торговлю. Успехи первых лет позже сменялись жестоким разочарованием: да, пока противник не навел порядок со своими торговыми караванами, пока английский флот большей частью занимался противостоянием с французами – корсары добились значительных результатов. Но стоило англичанам заняться серьезной борьбой с рейдерами, как сразу же потери в торговых судах значительно уменьшились, а потом и вовсе приблизились к нулю. Кроме того, не уничтожив торговлю противника, корсары так же не могли защитить и свою коммерцию, которая была просто разорена британцами.
И все же, если почитать мысли членов Конгресса, станет понятно, что главным поводом перейти к каперской практике стало отсутствие денег у государства. Американцы просто не могли по финансовым причинам построить флот даже в половину британского, а судьба судов Континентального флота оказалась плачевной. Собственно говоря, по статистике, приведенной Рузвельтом, это видно – к 1780 году американские регулярные военно-морские силы стали совсем микроскопическими. Таким образом, упор на каперство был своего рода импровизацией, индустрией, рожденной необходимостью, которая побуждала колонистов атаковать британские торговые суда, рискуя жизнью, ради денежного вознаграждения.
Помимо каперов и Континентального флота стоит еще упомянуть такие соединения как «флотилия Вашингтона» и «флотилия Арнольда». Первая состояла их 8 шхун, нанятых лично Вашингтоном, на которых просто посадили солдат 14-го полка полковника Гловера, и поставили перед ними задачу нападать на английские корабли и помогать снабжению армии. «Флотилия Вашингтона» захватила в общей сложности 55 призов.
«Флотилия Арнольда» была организована на озере Шамплейн и состояла из 15 судов, имевших в общей сложности 74 орудия. В основном это были канонерки, и небольшое число шхун, 8- или 12-пушечных. Британцы за весну-лето 1776 года переправили и построили на озере свою флотилию, в 25 единиц. У англичан самыми мощными кораблями были 18-пушечный шлюп «Инфлексибл» и 12-пушечный «Тандерер», причем последний обладал шестью орудиями 24-фунтового калибра. Всего британцы имели 5 кораблей, остальное – канонерские лодки. У острова Валькур 11 октября британцы прижали колонистов к суше и устроили настоящую экзекуцию – были потоплены или захвачены 11 американских кораблей, остатки судов Арнольд увел в мелководную бухту, где его не могли атаковать. Это поражение фактически отдало англичанам господство в этих водах. Другой вопрос, что в 1777 году Бургойн не воспользовался этим, повел армию по суше, и в результате все закончилось разгромом под Саратогой.
Перед тем, как продолжим, давайте определимся в терминах, потому что несведущие в вопросе люди очень часто путают пиратов и каперов.
Итак, пираты – это просто разбойники, промышляющие грабежом всех и вся на морях в целях личного обогащения.
Корсары (фр.), приватиры (англ.), иликаперы (голл.) – это слова-синонимы - могли нападать на корабли только враждебного государства. Корсарский корабль снаряжался на деньги частного лица или группы лиц и получал от правительства патент (письмо на корсарство, каперский патент или каперское свидетельство), разрешающий вести боевые действия против недружественных судов, а также защищавший самого корсара при его встрече с дружественным кораблем. Взятую добычу, выкупы за пленников и призы (приз – это корабль противника, захваченный корсаром) полагалось представить на призовой суд, который решал, законен ли был захват, и если - да, то определял размеры выплат. В случае неудачи патент давал еще одно преимущество – владелец его считался военнопленным, тогда как любой пират был просто разбойником вне закона и мог быть вздернут на рее без суда и следствия.
Понятно, что пират вполне мог стать капером (получив патент), так же как и капер мог стать пиратом (если его патент аннулирован, но он продолжает свою деятельность, или нападает на свои или дружественные суда).
Тем не менее, грань очень четкая: каперы, корсары, приватиры состоят на службе у государства и подчиняются законам. Пираты находятся вне закона и их деятельность любым государством или правительством расценивается как уголовная.
Сравнить это можно с иррегулярными воинскими сухопутными формированиями – например, казаки или калмыки в русской армии являлись иррегулярным видом войск, однако состояли на государственной службе. Обычные разбойники на конях, хоть и могли жить по обычаям боевого братства, считались разбойниками со всеми вытекающими.
Как получались каперские свидетельства и как делились призовые? Владелец или капитан судна вносил в кассу Конгресса от 4000 до 5000 долларов, эти деньги являлись депозитом, гарантийным платежом. Далее он получал патент, комплектовал судно или суда, вооружал, выходил в море и действовал против англичан. Захваченные призы предоставлялись на призовой суд, который определял правомерность захвата, и далее все 100 процентов премии делились следующим образом: примерно 50 процентов – владельцу судна и инвесторам, вложившимся в предприятие, а 50 процентов – среди команды. Если продажей захваченных призов занимались торговые агенты, то им выплачивалась комиссия, до 3% от суммы сделки.
Для примера, мы можем посмотреть, как на путь каперства и арматорства встали торговцы из Род-Айленда Николас и Джон Брауны. Изначально они владели компанией, занимавшейся поставками в колонии чугуна, рабов и мелассы – то есть контрабандных товаров. С началом блокады Америки Брауны занялись контрабандными поставками пороха. Когда был объявлен «Закон о каперстве», естественно, они переоборудовали свои суда в приватиры, при этом, переоборудовав свой литейный цех в завод по производству пушек, оснастили ими же свои суда.
В 1776 году они были назначены Конгрессом государственными представителями на строительство фрегата Континентального флота «Род Айленд». Брауны рассматривали регулярные морские силы как конкурентов, поэтому заломили за пушки на оснащение фрегата такие цены, что местная ассамблея отказалась их покупать и обвинила их в спекуляции. Как отметил один из конгрессменов: «Я в бешенстве, когда подрядчики ведут себя так, как будто они выше закона». Естественно, эти пушки пошли на собственные каперские суда, а по всему штату были расклеены объявления, призывавшие сорвиголов идти на каперские суда Браунов, обещая быстрое обогащение, много алкоголя, женщин, и возможность поразить «слуг тирана».
В период с апреля по ноябрь 1776 года Брауны спустили на воду 65 каперов, которые захватили 41 приз на сумму, эквивалентную 1 миллиону долларов. Как мы помним, владельцам отходило 50 процентов от стоимости, таким образом, всего за 10 месяцев братья положили в карман полмиллиона долларов, причем в звонкой монете.
Но Брауны были мелкой сошкой. Вот кто действительно развернулся на каперском бизнесе – так это один купец среднего пошиба из Пенсильвании. Звали его Роберт Моррис. На первый взгляд - обычный сенатор из Пенсильвании, и владелец фирмы «Моррис и Ко». До революции фирма занималась двумя видами операций - перевозка табака в Англию и негров в колонии.
В 1776 году Моррис безвозмездно дал Вашингтону 1 миллион фунтов, на которые США смогли набрать Континентальную армию. Этому человеку принадлежал весь Континентальный Флот, хотя на бумаге это вроде государственная структура. По факту все захваченные товары, ценности и суда принадлежали Моррису, он их реализовывал и выплачивал премии. Кроме того ему принадлежало 2250 каперских кораблей (то есть 2/3 всего каперского флота США).
Деятельность Морриса в Морском Комитете хорошо известна, а вот его финансовые операции покрыты мраком. Но уже по вышеизложенному понятно, что главным бенефициаром от американского каперства был именно он.
Основные порты, используемые американскими каперами: Портсмут (Нью-Гемпшир); Бостон, Салем, Беверли и Ньюберипорт (Массачусетс); Филадельфия (Пенсильвания); Балтимор (Мэриленд); Нью-Лондон, Нью-Хейвен, Норвич и Уэтерсфилд (Коннектикут); Провиденс (Род-Айленд); Ричмонд, (Вирджиния).
Главные районы крейсерств – устье реки Св. Лаврентия, где американских приватиров было столь много, что они мешали сами себе, происходили даже курьезные захваты друг друга, и Карибское море, где, наверное, впервые была испробована «волчья тактика», знакомая любителям Второй Мировой по действиям немецких подводников. Несколько каперов объединялись в охотничью группу, были распределены функции разведки, отвлечения эскорта, и т.д., и при обнаружении британского торгового конвоя они производили нападение с нескольких сторон, пытаясь прорваться через охранение к купцам. Надо сказать, что иногда захваты были очень внушительными. Так, 27 ноября 1775 года приватир «Ханна» захватил британский торговый корабль «Нэнси». На корабле находилось 2000 мушкетов, 31 тонна мушкетных пуль, 30 тысяч ядер разных калибров, 100 тысяч мушкетных кремней, 11 мортир калибром в 13дюймов, и 2700 зарядов к ним. Естественно, все захваченное было сразу отдано Континентальной армии, сильно нуждавшейся в вооружении и боеприпасах.
Во время своего похода в Балтийское море и обратно американский капер «Раттанали» захватил призов в общей сложности на 1 миллион фунтов стерлингов. В 1780 году шхуна «Хоуп» взяла приз с ромом - всего в разных бочках 26500 галлонов (больше 100 тысяч литров) не считая 20 бочек (каждая по 60 галлонов или по 227 литров) сахара. Считая стоимость 1 галлона рома равной 6 шиллингам или – 0.3 фунта стерлингов (фунт – 20 шиллингов), а стоимость сахара – почти 6.5 фунтов за бочку, получается, что стоимость захвата составила более 8000 фунтов стерлингов.
14-летний юнга в 1779 году получил в качестве призовых товаров на 700 долларов: 35 галлонов рома, 20 фунтов хлопка, 20 фунтов имбиря, 20 фунтов гвоздики и 20 фунтов кампешевого дерева (краситель). Можно представить, какие призовые были у капитана капера, и это в то время, когда на кораблях Континентального флота матросы получали 12 долларов в месяц, а капитаны – около 32 долларов, и это – если еще заплатят, а не выдадут долговые расписки.
Естественно, что такие призовые привлекали моряков в приватиры, и это сказывалось на качестве личного состава Континентального флота.
Если говорить о деятельности приватиров против Англии, то данные англичан и американцев разнятся. Так, в Палате Лордов в феврале 1778 года, отмечалось, что в море вышли 173 американских капера, которые несут 2556 пушек и их экипажи насчитывают 13540 моряков. Таким образом, средний капер – это 14-пушечный кораблик с командой в 70-80 человек. Всего, по данным английских историков, каперы Тринадцати колоний с 1775 по 1783 год захватили 600 судов, из которых 16 – военные, и нанесли ущерб в 18 миллионов фунтов стерлингов.
По американским данным, они захватили 3176 купцов, при этом 893 англичане смогли отбить обратно. Наконец, регистр Ллойда говорит, что «число судов, захваченное каперами в течение войны с колониями» составило 733 единицы. Скорее всего, это и есть точные данные, поскольку, как мы понимаем, страховщики выплачивали владельцам кораблей страховки за потерянные суда, и были заинтересованы в точной статистике.
Много это или мало? Давайте сравним. Так, в войне за Испанское наследство (1702-1712 г.г.) Англия и Голландия потеряли от действий французских корсаров более 6663 торговых судна и около 70 военных кораблей (не считая потерь в линейных сражениях), в то же время эскадры союзников уничтожили и захватили не менее 430 рейдеров, задействованных в каперских действиях. При этом торговля и торговые перевозки Англии не были поставлены на колени, хотя и испытывали известные трудности.
Таким образом, мы можем констатировать, что удар, нанесенный англичанами американскими приватирами, был в 10 раз слабее французского. Нет, даже эти потери всерьез обеспокоили правительство Англии, да, пришлось вводить систему конвоев, особенно с Карибских островов, увеличились проценты по страховым ставкам, и т.д., но говорить о том, что действия американских каперов на море поставили Британию на колени, просто нелепо.
В 1776 году ставка на каперство уже начала приносить проблемы молодому государству. Так, Массачусетская ассамблея отмечала четыре пагубных последствия для колонии от каперских действий:
1) Озабоченность вкладчиков в каперские предприятия и местных купцов в возможности снабжения каперов припасами и оружием, а так же выкупа у них призов.
2) Под деятельность каперов было затребовано почти все вооружение, и в результате пушек, мушкетов и припасов не хватало ни армии, ни регулярному флоту.
3) Большая привлекательность каперства для местных рыбаков создавала большие проблемы в комплектовании экипажей кораблей Континентального флота.
4) То же самое происходило и с вербовкой в армию – туда люди просто не шли, в отличие от призывов арматоров послужить на каперских судах.
И уже в 1777 году Массачусетский Окружной суд наложил эмбарго на выдачу каперских патентов, покуда не будут полностью укомплектованы полки Континентальной армии.
В том же году против каперства выступили и знаменитые капитаны Континентального флота – Джон Поль Джонс и Айзек Хопкинс. Хопкинс говорил, что «около одной трети мужчин, имеющих опыт работы на кораблях, ушли в каперы». Он требовал от ассамблеи Род-Айленда наложить эмбарго на выдачу каперских патентов и отозвать уже имеющиеся, поскольку нужно укомплектовать прежде всего регулярный флот.
Джон Поль Джонс возмущенно отмечал: «даже некоторые из людей, назначенных правительством, чтобы вооружить новые фрегаты Континентального флота, настолько заинтересованы в каперской деятельности (поскольку получают от нее прибыль в свой карман), что закрывают глаза на некомплект экипажей и прямо сманивают моряков из регулярного флота на службу приватирам.
Фактически каперы – это авантюристы самого низкого пошиба, и я бы охарактеризовал их как людей с моралью грабителей с большой дороги. Как иначе сказать о них, когда на моих глазах они за выкуп отпустили плененных англичан на все четыре стороны, вместо того, чтобы обменять их на захваченных моряков американского флота?».
Кроме того, американские каперы не гнушались захватывать нейтральные, и даже… американские торговые суда, становясь на кривую дорожку настоящего пиратства. По идее, капер должны был остановить корабль, установить его национальную принадлежность, и далее действовать по инструкциям: нейтралов или своих отпустить, если же судно вражеское – произвести захват. На деле ушлые арматоры снабжали капитанов каперских кораблей фальшивыми бумагами, которые заполнялись уже после захвата, что позволяло какой-нибудь датский бриг выдать за английский со всеми вытекающими. Понятно, что рано или поздно призовой суд разберется, но деньги-то уже будут получены, и выплаты компенсаций станут проблемой правительства.
Массовые нарушения американцами морского права создала для Конгресса известные проблемы, особенно возмутили европейские страны действия шхуны «Феникс», которая в 1778 году захватила нейтральное португальское судно. Капитан рассуждал просто: ну да, Португалия не воюет с Америкой, но Португалия – союзник Англии, поэтому захват законен. Естественно, разразился скандал, однако груз и судно были уже проданы, а деньги разделены.
Именно поэтому в 1778 году было выпущено предписание, призывающее каперов уважать права нейтралов и нейтральных грузов. Уже известный нам Роберт Моррис, кстати - один из совладельцев «Феникса», писал капитану Уильяму Хуперу: «Во всех этих событиях я больше всего обеспокоен поведением наших каперов, которые демонстрируют больше привычки мавританских пиратов, чем христианского воздержания. Мы зафиксировали уже много случаев, которые по сути являются преступными и должны как минимум заслужить порицание и наказание за неправовые действия. Мы, в конце концов, должны доказать всему миру, что мы не собираемся заниматься грабежом и что мы не пираты или флибустьеры».
Это отношение к каперам не помешало Роберту Моррису в том же 1778 году приобрести 33% акций в каперских операциях в Вест-Индии, которые по самым скромным подсчетам принесли ему до 10 миллионов долларов.
Особенно интересно проследить изменение позиции Морриса по поводу каперства. Еще в 1776 году он был его ярым противником. Однако далее англичане захватили несколько его судов. И через три месяца он пишет Адамсу: «Вы знаете мое отношение к грабежу на море. Я решил изначально с ним не связываться, но не так давно я узнал, что несколько моих судов захвачены англичанами, меня лишили собственности, и теперь в глазах и Бога, и человека я имею право покарать тех, кто ограбил меня».
Сказав довольно много о каперах-частниках, теперь поговорим о крейсерских операциях Континентального флота. Как мы уже отмечали, регулярный флот США был маленьким, и не мог напрямую соперничать с Роял Неви. И действия в собственных водах для американцев оказались плачевными.
В одной из прошлых частей уже упоминалось о строительстве 13 фрегатов для Континентального флота. Вот как сложилась их судьба.
В августе 1777 года в Чесапикский залив вошла крупная английская флотилия: 70-пушечный корабль «Саммерсет», 64-пушечный «Аугуста», 50-пушечный «Айсис», 44-пушечный «Робак», 32-пушечный «Перл», 28-пушечный «Ливерпуль», 20-пушечная «Камилла» и ещё около 20 военных и транспортных судов. Пока британская армия, высадившаяся в 50 милях от Филадельфии, сражалась с войсками повстанцев, флот британцев пытался прорваться в реку Делавэр.
Построенные, но неоснащённые американские фрегаты «Рандольф», «Вашингтон», «Эффингем» и «Делавэр» 23 сентября увели вверх по реке, а 25 сентября Филадельфия пала. Тем временем отряд британского коммодора Эндрю Хэммонда сражался с береговыми фортами в устье Делавэра. 22 октября 64-пушечный корабль «Аугуста» и шлюп «Мерлин» вылетели на мель напротив американского форта Ред Бэнк. На неподвижных кораблях американцы сосредоточили весь свой огонь. Английские корабли под градом ядер и бомб несколько раз пытались стащить «Аугусту» с мели, но безрезультатно. В конце концов, 23 октября, толи от случайной бомбы, толи по недосмотру уставшей от сражения команды британский 64-пушечник взлетел на воздух. Пожар начался с кормы, распространился очень быстро, а взрыв был такой, что в оккупированной Филадельфии его «почувствовали как землетрясение».
Тем не менее, к началу ноября американская оборона был прорвана, и американцы были вынуждены сжечь 32-пушечный «Вашингтон», 28-пушечный «Эффингем» и 24-пушечный «Делавэр», чтобы они не достались врагу.
Таким образом фрегатов осталось десять.
Чуть ранее, 6 октября 1777 года, по той же причине в устье Гудзона были сожжены ещё два американских фрегата, 28-пушечный «Монтгомери» и 24-пушечный «Конгресс».
Осталось восемь.
32-пушечный «Хэннок» успели оснастить к 21 мая 1777 года. Он вышел в море и недалеко от Бостона захватил торговый бриг. 7 июня в компании с «Бостоном» этот фрегат смог захватить 28-пушечный британский фрегат «Саммерсет».
8 июля 1777 года «Хэннок» столкнулся нос к носу с 44-пушечным британским кораблём «Рэйнбоу» и после 29-часовой погони был вынужден сдаться. Семь.
28-пушечный фрегат «Вирджиния» был достроен в Балтиморе в августе 1776 года. Четыре раза он выходил в крейсерство (в мае, октябре, ноябре и декабре 1777 года), однако совершенно неудачно. С «Вирджинии» бежали матросы, прельщённые гораздо более высокой оплатой у каперов-частников. Наконец, в январе 1778 года капитан фрегата Джеймс Николсон был вынужден признать, что из-за некомплекта команды он даже не может вывести корабль из дока. Благодаря мерам, принятым губернатором Мериленда Томасом Джонсоном, экипаж был пополнен, но при попытке 31 марта 1778 года выйти в Чесапикский залив фрегат вылетел на мель прямо напротив города Хэмптон. Вскоре на горизонте появились британцы – шлюп «Сапфайр» и фрегат «Конкерор». На судне началась паника, Николсон спустил шлюпку и вместе с судовыми документами покинул корабль, а экипаж выбросил белый флаг. Шесть.
32-пушечный фрегат «Рейли» был спущен на воду 21 мая 1776 года. В следующем году его оснастили, и 12 августа 1777 года «Рейли» вышел в море к побережью Франции. Там фрегат захватил британские торговые шхуну и бриг. Столкнувшись 4 сентября с английским шлюпом «Друид», «Рейли» смог нанести ему незначительные повреждения, но вышел из боя, не рискнув сразиться в ближнем бою с англичанами.
29 декабря фрегат достиг французского Лориана, где пополнил запасы и проследовал к Сенегалу. Здесь «Рейли» захватил британское торговое судно. Затем фрегат совершил ещё один трансатлантический переход и 9 марта 1778 года достиг Малых Антильских островов, где был обнаружен британскими 20-пушечным шлюпом «Ариадна» и 18-пушечным шлюпом «Серсея».
Несмотря на то что «Рейли» имел на главной палубе 18-фунтовые пушки и по весу бортового залпа превосходил оба британских корабля, капитан безвольно поднял белый флаг. Фрегат был захвачен. Пять.
32-пушечный фрегат «Рэндольф» вошёл в строй в середине октября 1776 года. 3 февраля 1777 года он вышел в море, крейсировал до 11 марта, после чего свернул крейсерство из-за эпидемии жёлтой лихорадки.
Фрегат встал на карантин и ремонт, но его словно преследовал злой рок: во время пребывания в Чарльстоне (Южная Королина) в него дважды (!!! — возможно, единственный случай в истории) попадала шаровая молния. Первая сильно повредила корму, а вторая расколола пополам фок-мачту.
Выйдя в крейсерство 1 сентября, «Рэндольф» смог захватить 5 британских судов с богатым грузом, препроводил призы в свой порт и снова вышел в море 14 февраля 1778 года. На этот раз фрегат отправился к Флориде. 7 марта около 21.00 вперёдсмотрящие с «Рэндольфа» заметили паруса одинокого корабля. Незнакомец потребовал холостым выстрелом поднять флаги на «Рэндольфе». На фок-мачте фрегата взвилось звёздно-полосатое знамя, и американец пошёл в атаку. Позже выжившие с американского фрегата утверждали, что спутали британский 64-пушечный линейный корабль «Ярмут» с большим торговым шлюпом. Конец американца был предсказуем – залп 32-фунтовых орудий с английского линкора буквально разорвал американский фрегат. Одно из ядер пробило стенки крюйт-камеры, и в результате взрыва на месте 32-пушечного фрегата «Рэндольф» образовалась вспышка яркого огня и облако дыма вперемешку с обломками. Из 315 американских моряков выжило лишь 4 человека.
32-пушечный «Уоррен» был построен и оснащён в декабре 1776 года. Войдя в реку Провиденс в январе 1777-го, он предсказуемо вмёрз в лёд. Во время зимовки получил существенные повреждения, проторчал на верфи почти год, и только 8 марта 1778 года вышел в море. Захватил 2 приза, на зиму 1778-го остался в Бостоне. Во время летнего крейсерства смог захватить 7 торговых английских судов, а 19 июля принял участие в неудачной Пенобскотской экспедиции. Войска повстанцев были рассеяны британцами, а «Уоррен» просто сожгли 14 или 15 августа, дабы он не попал в руки противника. Три.
28-пушечный «Провидэнс» и 24-пушечный «Бостон» были направлены для защиты Чарльстона в декабре 1779 года. 12 мая 1780 года город пал, и оба фрегата были захвачены противником.
28-пушечный американский фрегат «Трамбулл» прославился боем с 32-пушечным капером англичан «Ватт». В результате боя жесточайше повреждённый «Ватт» затонул, но и американец еле доплёлся до своего порта, потеряв в бою 30 человек убитыми и ранеными.
8 августа 1781 года последний из первой серии фрегатов Континентального флота столкнулся с 32-пушечным фрегатом «Айрис» (по иронии судьбы, это был бывший собрат «Трамбулла» – захваченный англичанами в 1779-м году «Хэннок») и 18-пушечным шлюпом «Генерал Монк». Бой происходил в полной темноте, во время тропического ливня, англичане смогли окружить американское судно с носа и с кормы, и после упорного сопротивления «Трамбулл» сдался.
Хотя потери оказались небольшими, корабль повстанцев оказался сильно повреждён во время боя и еле-еле дошёл до Нью-Йорка, где был продан на дрова.
Таким образом, из первых 13 фрегатов Континентального флота к 1781 году (до окончания войны еще было два года) англичанами были уничтожены все, причем основная масса – в 1777-1778 годах.
Но славу Континентальному флоту принесли не действия по защите собственного побережья, а крейсерские операции в европейских водах. Если частники работали у американского побережья, то морякам регулярного флота досталась гораздо более сложная задача – перенести войну на территорию противника, и тем самым отвлечь его от действий в американских водах. Помимо этого, у американских моряков была задача, которую можно было назвать дипломатической. Дело в том, что показывая свой флаг в Европе, они как бы говорили о серьезности намерений молодого государства, а сбывая английские призы де-факто заставляли признать новую нацию как отдельное государство.
Уже 29 ноября 1776 года Европу просто потрясла новость – в заливе Киберон, во Франции, кинуло якорь судно под флагом несуществующего государства – бриг «Репрессаль» капитана Ламберта Викса (Wickes). Викс хотел продать во Франции два британских торговых судна, захваченных им чуть ранее. Дело дошло до короля Людовика XVI и до американского посла во Франции Бенджамина Франклина. Франклин лично прибыл на корабль, и сообщил, что пока «продажа английских призов во Франции противоречит англо-французским соглашениям», однако корсару предложили отстояться и подремонтироваться во французском Нанте. Таким образом, французы
А) признали в американском капитане не пирата или военного преступника, а именно капера.
Б) Соответственно, признали его деятельность законной.
Этим был безмерно возмущен английский посол в Париже лорд Стормонт. Он писал: «Я слышал, вчера вечером известный доктор Франклин прибыл в Нант …, я не знаю, но подозревать, что он приехал туда как представитель Секретного Кабинета Конгресса (этот кабинет изначально занимался иностранными делами), и, поскольку он хитроумный и ловкий человек, он будет использовать любое средство, чтобы обмануть французов, воспользоваться их незнанием ситуации в Америке, дабы представить мятежников в лучшем свете. Тем самым он надеется склонить французских министров к вмешательству в нашу гражданскую войну. Он имеет здесь большие связи и общественное мнение на его стороне. Одним словом, мой Бог! – я рассматриваю это событие как опасный прецедент, и очень сожалею, что ни один английский фрегат не встретился с кораблем Викса».
Тем временем бретонские купцы, настроенные явно антианглийски, безо всяких разрешений купили призы у американца, правда занизив их стоимость раза в два, поскольку сделка-то незаконная. Часть денег была пущена на умасливание чиновников, часть – на создание подложных документов, согласно которым захваченные суда принадлежали пиратам.
Естественно, Британия обратилась за компенсациями к правительству Франции, дело дошло до секретаря по иностранным делам Вержена, который внешне обеспокоился, и обещал посодействовать англичанам, поскольку «Франция не готова взвалить на себя бремя войны с Англией». Запросили Нант, оттуда пришли документы (поддельные естественно), и эти документы были переданы Стормонту. С сожалением, мол, не знаем, о каких захваченных английских судах вы говорите, Викс захватил пиратов, которые национальности не имеют, поэтому продажа легитимна.
Англия была шокирована, газета «Паблик Эдвертизер» бесновалась: «Законно ли покупать у несуществующей нации призы в собственном порту? И не есть ли это признание наших колоний как отдельного государства?».
Тем временем, 3 февраля 1777 года Викс вышел из Нанта, и направился в британские воды. В тот же день он захватил английский пакетбот «Сваллоу», причем – что для Лондона было особенно обидно – с дипломатической перепиской, в том числе и секретной. До 14 февраля Викс взял еще 4 британских корабля, которые привел в Лорьян. Британское Адмиралтейство было в бешенстве, Франклин растеряно писал Виксу, что «не стоит так часто отсылать призы во французские порты, поскольку это приносит много неприятностей и беспокойства и нам, и французам», капитану передали требование в 24 часа покинуть Лорьян и вообще побережье Франции. Викс отказался под тем предлогом, что ему нужно время на ремонт. При этом, чтобы обмануть комиссию, которую прислали из Бреста, специально закачал себе воду в трюмы. В результате, по старой схеме с подложными документами, он дождался продажи призов и остался в порту до конца апреля. Французы под шквалом английских обвинений еще раз приказали «Репрессаль» покинуть воды Франции, Викс в ответ просто сменил место базирования – с Лорьяна на Сент-Назер. Французские комиссары отвечали на запрос англичан, что Викс «ушел в неизвестном направлении», но скорее всего его местоположение было секретом Полишенеля, поскольку в Сент-Назере его посещали и Франклин, и Сайлас Дин.
Американский агент во Франции Уильям Кармайкл писал: «Да, это наша задача – втянуть Францию в войну с Англией, которую мы должны реализовать несмотря на французское нежелание воевать, и использование в этом наших морских сил – это один из пунктов решения этой задачи».
7 апреля 1777 года в водах Европы появилось еще одно американское судно – бриг «Лексингтон», которым командовал капитан Генри Джонстон, который прибыл в Нант с просьбой оснастить и получить полноценное судно французской или голландской постройки, предназначенное для каперства. В это же время в Париже появился Густавус Конингхэм, чья жизнь вообще больше похожа на авантюрный роман. В 1775 году он на зафрахтованном корабле «Шарминг Пэгги» отбыл в Европу, чтобы закупить там оружие для революции. Англичане перехватили корабль, однако люди Конингхэма сумели перебить призовую партию и бежали. Добравшись до Голландии, Конингхэм продал «Шарминг Пэгги» голландскому правительству, и отбыл в Париж. С помощью Бенджамина Франклина во Франции капитан приобрел люггер «Сюрпрайз», и 1 марта 1777 года захватил британский пакетбот «Принс оф Оранж», а потом и судно «Джозеф».
По старой доброй традиции, заложенной еще Виксом, он отправил призы во Францию, в Дюнкерк, однако Стормонт добился личной аудиенции и Вержена и предупредил, что Англия в случае признания и легализации этих захватов объявит войну Франции. Дело было в том, помимо всего прочего, что Дюнкерк находился в Ла-Манше, и действия корсаров в этом месте англичане допустить просто не могли. Поэтому призы англичанам вернули, а самого Конигхэма посадили во французскую тюрьму, объявив пиратом. Однако вскоре его тайно освободили, а «Лексингтон» отдали в отряд Викса, который теперь состоял из брига «Репрессаль», куттера «Долфин», и, соответственно, «Лексингтона».
28 мая 1777 года эскадра вышла в крейсерство, и действовала у берегов Ирландии, захватив 18 английских судов. В конце вояжа американцы столкнулись с 70-пушечным кораблем «Бурфорд», который изначально приняли за корабль Ост-Индской компании. Ошибку обнаружили слишком поздно, «Репрессаль», чтобы уйти от преследования, скинул за борт все 6-фунтовые пушки, и все-таки смог оторваться. Большинство американских кораблей и призов смогло достичь Сен-Мало и укрыться там. Это вызвало очередной дипломатический скандал, и в результате сам король Людовик XVIвежливо попросил Викса покинуть порты Франции, в противном случае угрожая, что «все ваши корабли будут конфискованы, а вы будете заключены в тюрьму».
Англия требовала возвращения захваченных судов, угрожая начать военные действия. Франция соглашалась вернуть британскую собственность, и корабли, и товары, если Англия гарантировала бы публично неприкосновенность французских и испанских судов, торгующих как в Европе, так и за ее пределами. Кроме того, кабинет Людовика XVI заявил, что рассматривает американцев не как пиратов или разбойников, а как одну из воюющих сторон, поэтому и относится к ним соответственно.
Викса в результате 27 августа 1777 года все-таки выставили из Франции, но и только. По пути в Америку англичанам удалось захватить «Лексингтон», «Репрессаль» же и «Долфин» достигли своих берегов, миновав все патрули англичан.
Что касается Конингхэма и его команды – Бенджамин Франклин помог ему купить куттер «Ревендж», на котором он 17 июля 1777 года вышел в море и устроил настоящий террор у восточного побережья Англии, потом у Ирландии, а затем в Бискайском заливе. В течение 18-месячного крейсерства он захватил более 20 призов, которые в основном сбывал в Испании, от одного имени Конингхэма британское Адмиралтейство просто трясло, даже король сказал, что хотел бы присутствовать на его повешении.
1 сентября 1778 года «Ревендж» отплыл от берегов Испании в Вест-Индию, где еще захватил или потопил до 40 британских кораблей. 21 февраля 1779 года Коннингхэм с призами и оружием для армии прибыл в Южную Каролину.
Но не только Викс и Конингхэм действовали в водах Англии. 2 ноября 1777 года из Портсмута (Нью-Гэмпшир) вышел 18-пушечный шлюп «Рейнджер» под командованием Джона Поля Джонса. Главной его задачей было доставить во Францию известие о победе под Саратогой и пленении армии генерала Бургойна. По пути Джонс захватил два британских приза, и прибыл в Нант 2 декабря. 14 февраля 1778 года он перебрался в залив Киберон, где его приветствовали салютом, тем самым признав флаг нового государства. Далее он перешел в Брест на переоснащение, и 10 апреля вышел в крейсерство, в Ирландское море, где захватил 2 приза, произвел рейд на Уайтхейвен, сделал высадку в Шотландии, пытаясь захватить графа Селкирка, дабы в обмен на его освобождение потребовать лучше содержать американских моряков, попавших в плен к англичанам. Далее команда Джонса взбунтовалась, ругая капитана, что тот больше сжигает суда, а не захватывает, поэтому прибыль от похода будет маленькой, и это заставило командира 24 апреля 1778 года в районе Каррикфергуса атаковать английский 14-пушечный шлюп «Дрейк», перестроенный из торгового судна. «Дрейк» имел сильный некомплект команды, пушки малого калибра, и слабых офицеров. Бой Джонс провел на средней дистанции, дабы использовать преимущества своих6-фунтовых пушек перед 4-фунтовками англичан. Метил специально в такелаж и паруса, дабы обездвижить противника. Это удалось поле часа обстрела, и «Дрейк», потерявший к тому времени капитана, сдался американцу. Далее был захват еще одного корабля, и 8 мая Джонс вернулся в Брест со всеми призами.
В Июле Франция вступила в войну с Англией, и Джонсу предложили бывший корабль французской Ост-Индской компании «Дюк де Дюрас», переоборудованный в 42-пушечный фрегат, и переименованный в «Бономм Ричард». О боях Джонса в 1779 году мы расскажем в следующих частях, сейчас же отметим, что помимо Джонса, Джонстона, Конингхэма и Викса в водах Европы действовало и еще два капитана Континентального флота – это Томас Томпсон на 32-пушечном фрегате «Рейли» и Элайша Хинман на 30-пушечном фрегате «Альфред».
Эти два корабля отплыли из Америки во Францию 22 августа 1777 года. При переходе они захватили два и повредили одно британское судно. 6 октября 1777 года они вошли на рейд Лорьяна, а 29 декабря двинулись обратно, но кружным путем, через западное побережье Африки. «Рейли» смог захватить британский приз в районе Сенегала и счастливо дойти до своих вод, а «Альфред» перехватили британские корабли «Ариадна» и «Серсея», и в результате он был захвачен.
В феврале 1778 года во Францию прибыл 24-пушечный фрегат «Бостон», который вез в Париж Джона Адамса на смену Сайласу Дину. По пути он захватил один приз, достиг Франции, затем вышел в крейсерство, где захватил 4 британских судна и счастливо прибыл в Портсмут (Нью-Гэмпшир) 15 октября 1778 года.
Таким образом, в отличие от каперов-частников, крейсерские действия Континентального флота принесли США не только призы, но и помогли втянуть Францию в противостояние с Англией. Для американцев это было очень важно, ибо теперь с английским флотом боролись не только каперы и микроскопические эскадры колоний, но и большой французский флот, а это для англичан был куда более серьезный противник, нежели американцы.
Еще в апреле 1778 года, то есть еще до объявления войны, из Тулона в Америку тайно вышла эскадра графа Шарля Анри д’Эстэна из 12 кораблей и 5 фрегатов, а так же 4000 человек десанта. Задача, поставленная д’Эстену – помочь повстанцам одержать решающую победу, которая толкнет Англию за стол переговоров с колонистами при посредничестве Франции. При этом полномочия графу даны были почти королевские – несмотря на то, что формально между Англией и Францией был мир, ему позволялось атаковать англичан «где он мог бы нанести им как можно больше вреда, и где нашел бы наиболее полезным для интересов и славы Его Величества». 16 мая эскадра миновала Гибралтарский пролив, и прибыла в устье Делавэра 7 июля 1778 года. Вообще стандартный переход в Америку длился примерно месяц, д’Эстэн затратил почти три, поскольку пошел через Азорский максимум. При этом экипажи его были истощены, по пути он потерял два фрегата, а элемент неожиданности был утерян. Дело в том, что у Нью-Йорка стояла эскадра адмирала Хоу (9 кораблей), которую французы могли бы блокировать и уничтожить. Однако Хоу узнал о подходе французских сил 28 июня и успел объединить свои силы с эскадрой адмирала Байрона (11 кораблей), и теперь англичане имели 20 линкоров против 12-ти французских.
Таким образом, попытка заблокировать Нью-Йорк и попытаться взять его соединенными силами французов и англичан провалилась. Тогда Вашингтон предложил захватить Ньюпорт в Род-Айленде. 29 июля французские корабли появились перед Ньюпортом, американцы должны были действовать на суше, однако координация между ними и французами была просто отвратительной. Несмотря на то, что французским кораблям «Фантаск» и «Сажитэр» удалось подавить две береговые батареи, американские войска Салливана в атаку не пошли, и она была отложена сначала на 8-е, а потом и на 10-е августа.
Однако утром 9-го на горизонте показались паруса эскадры Хоу – 14 кораблей, и д’Эстен мог быть заблокирован англичанами, поэтому утром 10 августа французы, пользуясь попутным ветром, спешно покинули воды Ньюпорта, пытаясь избежать ловушки. Англичане пустились в погоню, но 11-го начался шторм, который разделил два флота. Несколько французских кораблей получили повреждения, 74-пушечный «Сезар» отнесло от основных сил, и он укрылся в Бостоне, а д’Эстен решил попробовать еще одну атаку Ньюпорта.
20 августа он появился на рейде, однако на военном совете почти все капитаны высказались против атаки. Эскадра подняла якоря и отправилась в Бостон, на ремонт и отдых.
Это решение стало для американцев громом среди ясного неба. Оказалось, что союзник их далеко не всесилен, и прием французов в Бостоне был ледяной. В спину им говорили, что «эти легкомысленные любители бега за женскими юбками» ни на что серьезное не способны, да к тому же – паписты, а это вообще диагноз. Между бостонцами и французами постоянно происходили драки на улицах и в кабаках.
Раздоры были и на высшем уровне – д’Эстен презрительно относился к Вашингтону, тогда как Вашингтон считал графа некомпетентным и заносчивым человеком. Ремонт был закончен в первых числах октября, однако д’Эстен… просто продолжал стоять в Бостоне. И 17 октября уже Континентальный Конгресс шлет графу письмо с просьбой возобновления морских операций. Д’Эстен вышел в море только 9 ноября и отплыл… на захват Мартиники, покинув американские воды. И правильно, ибо тут помогать американцам нужно бесплатно – а с «сахарных островов» можно взять большой выкуп и пограбить всласть.
Таким образом, первый опыт военно-морского сотрудничества с французами для американцев вышел комом.
