Немного наивное, чтобы не сказать грубого слова и не задеть случайно нежную виртуальную организацию Алгоритма, убеждение, что в Европе "знают как надо" и любой "коуч" стоит десятка отечественных академиков, взращивалось в России веками. Просто в 90-х нарыв прорвался слишком бурно и особо отвратительно.
А так вообще-то история у этого "феномена" (ну как тут не вспомнить анекдот про звон в гениталиях у одного пациента) достаточно долгая. По истории у нас сейчас на канале главный специалист Борис Николаевич Григорьев, ему слово и предоставляется.
Государственный человек екатерининских времён
Б.Н.Григорьев
(по материалам одноимённой статьи Е.Карновича)
Возвращаясь к творчеству уважаемого Евгения Петровича, я не мог пройти мимо его статьи, опубликованной в 12-м томе «Исторического вестника» за 1883 г. В своём аналитическом материале историк охватывает весь XVIII век, начиная с правления Петра Великого и кончая царствованием Павла I. Государственные люди в русской истории были, естественно, и раньше, но Карнович специально сфокусировал своё внимание на т.н. «галантном» веке. Почему? Думаю, что потому, что в ходе этих 100 лет в России создавался новый тип человека, стоявшего близко к кормилу власти – человека, скроенного уже по европейским лекалам.
Все эти люди самостоятельной роли в государственной политике не играли, а всегда выполняли волю и указания монархов. Исключение из этого правила я бы сделал лишь для А.И.Остермана и А.П.Бестужева-Рюмина, которые (Остерман – при Анне Иоановне, а Бестужев-Рюмин – при Елизавете Петровне) играли вполне самостоятельную роль, определяя основные направления внутренней и внешней политики России.
«Все порют, одна лишь я крою», - говорила Екатерина II, относя эти слова не к рукоделью, которым она никогда не занималась, а к государственному строительству. И это правда. Большинство наших монархов и государственных деятелей строили основы руководимого ими государства на «порке», т.е. разрушении прежних порядков и устоев: Иван III, Иван IV, Пётр I, Павел I, а если спустимся по временной лестнице до ХХ века – Временное правительство, большевики. Екатерина II, пишет Карнович, на протяжении 34-летнего своего правления главным образом кроила - создавала, строила.
Откуда же императрица-закройщица брала закройки? Из своей головы? Отнюдь нет. Вслед за Петром I она их заимствовала из Европы. Чаще всего «модные фасоны» поступали из Франции. Свой известный «Наказ» россиянам Екатерина составила под непосредственным влиянием французских вольнодумцев, а т.н. «греческий проект» для своего любимого внука Александра – по подсказке Вольтера. Так было до тех пор, пока Великая французская революция не заставила её не только отвернуться от французских «фасонов», но и осудить их и запретить в России.
Выходит, пишет историк, к числу русских государственных людей екатерининских времён следует причислить Вольтера, Дидро, дˮ Аламбера и барона Гримма, оракула тогдашних европейских кабинетов. Они-то и были тайными и действительными тайными советниками её величества. К ним можно добавить и лиц женского пола: в государственные дела России бесцеремонно вмешивались г-жа Бьельке (Швеция) и слывшая во Франции умницей г-жа Жоффрэн. Последняя докучала Екатерину своим советом непременно учредить в России среднее сословие. И императрица последовала-таки совету французской умницы, учредив т.н. «Городовое положение», о чём тут же уведомила г-жу Жоффрэн.
В таких условиях для самостоятельной деятельности русских государственных деятелей оставалось не слишком много простора, едко замечает историк, хотя им, вопреки словам императрицы, иногда всё-таки приходилось не только пороть, но и сшивать на живую нитку или сшивать в строчку заготовки монархини. Работой этой занимались её секретари, которые переводили с французского на русский написанное «закройщицей», правили её плохой русский текст и развивали её мысли, выраженные в общих словах. Одним словом, это были не настоящие государственные люди, а практически прежние царские дьяки. Не лучше было и положение состоящих при её величестве сановников и министров.
И откуда было вообще появиться государственным людям в России, если после смерти Петра I в 1725 году страну потрясали, один за другим, государственные перевороты. При каждом таком катаклизме во власть входили случайные, некомпетентные и неподготовленные к управлению государством люди – главным образом, сторонники лица, совершившего переворот. При этом безжалостному гонению подвергались прежние сановники, так что ни о какой преемственности во власти речи быть не могло.
Петру Великому в какой-то мере и на короткий период времени вроде бы удалось создать вокруг себя какую-то школу государственных людей – т.н. «птенцов», но состав их был пёстр, и держалась эта школа только твёрдой рукой царя. С его уходом всё исчезло, в государственном управлении началась настоящая чехарда. При Елизавете выдвинулись несколько государственных лиц, среди которых, кроме А.П.Бестужева-Рюмина, Карнович называет графа Петра Ивановича Шувалова.
Так что Екатерина II нашла вокруг себя практически пустое место: ближайшее окружение занималось в основном интригами, удовлетворением желания нажиться и убрать с дороги соперника. Падение вельможи сопровождалось каждый раз конфискацией его имущества и ссылкой. Поэтому государственные должности занимали не самые умные и компетентные люди, а проходимцы, ловкачи и искатели фортуны. Никаких государственных людей вокруг и в помине не было.
В отличие от предыдущих правителей России, в основном женщин, так и не сумевших оказать позитивное влияние на окружающих своими природными женскими качествами, которых ни у кого, кроме безвольной Анны Леопольдовны, в наличии не было, Екатерина такими качествами обладала. «Её ум, её прилежание к занятию государственными делами, её обращение с сановниками и её маккиавеализм совершенно изменили прежнюю колею деятельности наших государственных людей», - пишет Карнович, - «и они весьма заметно оттенились от тех, которые в былое время несли государственную службу… В числе таких оттенившихся личностей и был Александр Андреевич Безбородко».
И далее историк подробно останавливается на личности А.А.Безбородко и на его примере демонстрирует нам возникновение нового государственного человека. Историк напоминает, что малоросс Безбородко, был не единственным, который достиг высокого поста канцлера России – им был ещё его племянник князь В.П. Кочубей (1768-1834), а уж военных, министров и писателей (один Гоголь чего стоит!) можно перечислять бесконечно.
А.А.Безбородко происходил из польского рода Ксенжницких.
Один из них не носил бороды, и уже на Украине получил прозвище «Безбородый». Отец нашего героя – Андрей Иванович - был человеком неглупым и способным, добрался до должности генерального писаря Малороссии. Он обладал одним недостатком – был отъявленным взяточником, создавая новые должности и торгуя ими. После доноса он был временно смещён с должности, но после энергичного вмешательства гетмана Кирилла Разумовского (брата любовника или мужа Елизаветы Петровны) был в должности восстановлен, а доносчик лишился звания сотника и получил в «награду» 100 ударов палками. После этого Андрей Иванович благополучно добрался до должности генерального судьи – министра юстиции Малороссии, и его административный полёт был прерван Петром III.
У Андрея Безбородко было три сына, старший из них Александр родился в 1745 году, а по другим данным – двумя годами позже. О детстве и юности Александра Андреевича никаких сведений не сохранилось. В юношеском возрасте он поступил в киевскую академию, в которой тогда обучалось много студентов и малороссийского, и великороссийского происхождения. Историки этого заведения утверждают, что наш Безбородко окончил полный курс обучения академии, но документальных данных об этом не найдено. Карнович предполагает, что он был всего лишь бурсаком, проходя обучение на собственных хлебах.
Скорее всего, так оно и было, потому что уже в 1765 году он поступил на службу в качестве «бунчужного товарища». Эту должность получали дети привилегированных людей. В военное время бунчужный товарищ должен был находиться при гетмане, а в мирное время мог сидеть дома и есть галушки. Папаша скоро пристроил сына к генерал-губернатору Малороссии П.А.Румянцеву (1725-1796), а тот начал его употреблять по делам своей канцелярии. Тут он проявил свою необыкновенную память. Когда в 1768 году Румянцев отправился на войну с турками, он сделал Безбородко командиром двух малороссийских полков, входивших в состав его 2-го корпуса. Не прекращал новоявленный военачальник и занятия по письменной части: Румянцев поручил ему вести свою служебную переписку и допустил ко многим секретным делам.
Хотя Александр Андреевич жил вполне безбедно, особых высот он за 10-летнюю службу у Румянцева не достиг: он стал коллежским асессором и имел майорское звание. Тогда он обратился к Г.А.Потёмкину с просьбой посодействовать о назначении полковником в киевский полк, и Григорий Александрович пошёл ему навстречу.
После подписания Кучук-Кайнарджинского мира Екатерина II, обратив внимание на грамотное оформление реляций Румянцева, обратилась к нему с просьбой порекомендовать ей кандидатов на роль своих секретарей. Граф, предлагая кандидатуру полковника Безбородко, якобы писал: «предлагаю вашему величеству алмаз в коре: ваш ум даст ему цену». Так наш герой оказался в секретарях у императрицы. Сардинский посланник маркиз де-Пальеро, придерживавшийся другой версии, в своей депеше рассказывает, что Безбородко был направлен Румянцевым в Петербург для отчёта императрице в расходовании огромных сумм денег. Он так умно и исчерпывающе составил этот отчёт, что Екатерина не могла не обратить на него внимание. Есть и третий вариант знакомства Безбородко с Екатериной: к указанному времени она уволила своего секретаря и любовника Петра Васильевича Завадовского, а тот якобы посодействовал с устройством Безбородко на своё секретарское место.
Первой заботой нового секретаря Екатерины стало изучение французского языка, на котором говорил весь двор императрицы, а хохол Безбородко не знал ни одного иностранного языка. Ученик он был прилежный, и через 2 года уже говорил и по-французски, и по-немецки, и по-итальянски. На французском говорил он плохо, с запинанием, да и его русский ужасно страдал от украинизмов, придававшим его речи забавный характер.
Полковники гетманских полков, кроме командования самой воинской частью, распоряжались также судьбами гражданского населения, проживавшего в месте расположения полка, а его при некоторых полках насчитывалось до 150 тыс. человек. Теперь, читатель, вообрази, сколько «полётов мысли и фантазии» предоставлялось инициативе таких полковников! Поскольку родовитостью Безбородко похвастаться не мог, он употребил свои способности на накопление материальных благ. В Малороссии он занялся прибыльным делом - винокурением.
В течение 3-х лет Безбородко скромно «прокантовался» на малозаметной секретарской работе, приложив руку к написанию нескольких исторических компиляций, и только к 1.1.1779 г. удостоился звания бригадира. В марте того же года императрица наградила его 1222 душами в Белоруссии. Александр Андреевич стал постепенно, благодаря хорошему слогу и необычайной быстроте исполнения, приобретать в глазах Екатерины вес как наилучший составитель всяких бумаг.
В 1780 г. его приписали к ведомству иностранных дел, где он помогал документально оформлять политику т.н. вооружённого нейтралитета. Он сопровождал императрицу по её поездке в Белоруссию, в ходе которой её величество ещё более стала ценить своего теперь уже первого секретаря. После этого он работал над условиями передачи членов брауншвейгского семейства в Данию, всё больше и больше втягиваясь во внешнюю политику и дипломатию. В 1780 г. он подал «наверх» «Мемориал по делам политическим», имевший, по словам нашего историка Соловьёва, весьма важное значение в дальнейшей внешней политике России. Затем последовала записка «Сокращённые исторические известия о Молдавии».
Обнаружив в Безбородко такие способности, Екатерина окончательно закрепила его за коллегией иностранных дел и дала ему полномочия выступать «для всех негоциаций». 24 января он был повышен в звании до генерал-майора. Теперь Александр Андреевич стал известен в дипломатических кругах, в том числе и за границей. В качестве главного переговорщика он успешно заключил три конвенции по вооружённому нейтралитету, а в рамках присутствия в секретной экспедиции – торговый трактат с Данией и ещё две конвенции по вооружённому нейтралитету. Во время свидания Екатерины со шведским королём Густавом III в Фридрихсхамне Безбородко был включён в состав её свиты. Фактически он стал теснить на второй план Н.И.Панина и вице-канцлера И.А.Остермана, а обеспокоенный растущим влиянием «хохла» всемогущий А.Г.Потёмкин насторожился.
Занимался Безбородко и внутренними делами империи. Он вошёл в состав комиссии, призванной упорядочить расстроенные финансы России, а в 1782 г. привёл в полный порядок расстроенные финансы императорского театра. Одновременно занялся переселением ногайских татар в Россию. В 1783 г. Безбородко стал членом российской академии, не написав ни одного научного труда и ни разу не присутствуя на её заседаниях.
В 1782 г. в.к. Павел Петрович в беседе с Тосканским герцогом разгорячился и стал называть сановников из окружения матери, купленных венским двором. Кроме Потёмкина, братьев Воронцовых и др. он назвал Безбородко.
А Безбородко набирал силу. В 1784 г. он был назначен в коллегию иностранных дел первоприсутствующим. После отставки Н.И.Панина и при «соломенном чучеле» вице-канцлере И.А.Остермане (характеристика императора Австрии Иосифа II) фактически стал главным дипломатом России. Екатерина тут же подкрепила авторитет первоприсутствующего пожалованием 3.000 душ в Малороссии, назначением жалованья 6.000 руб. в год, 500 руб. в месяц на стол и графского титула Священной римской империи. 12 октября 1784 г. Екатерина писала ему: «Труды и рвение привлекают отличие. Император даёт тебе графское достоинство» и добавляла, чтобы он и впредь не ленился и не спесивился. Графский титул распространялся и на его брата Илью.
Возмущённая русская аристократия ответила на эти награды пасквилями, насмешками и остротами. Виновников случайно раскрытого пасквиля жестоко наказали: фрейлину баронессу Эльмпт высекли розгами в присутствии гофмейстерины и отправили к отцу в Лифляндию, а адъютант Потёмкина графа Бутурлина уволили со службы с запрещением являться в места, отмеченные присутствием императрицы. Сестру его с мужем выслали из Петербурга. А императрица удостоила Безбородко чести «раз и навсегда присутствовать на её вечерних приватных присутствиях». В это время Безбородко научился ладить и с Потёмкиным.
В числе разных обязанностей у графа Александра Андреевича было руководство почтовым ведомством. Он улучшил положение почтовых работников, подняв им жалованье, навёл в ведомстве некоторый порядок и организовал международное почтовое обслуживание, взяв за образец почту Франции. Но тут не обошлось без надувательства: Безбородко уменьшил размеры почтовой версты с 700 до 600 сажен с сохранением тех же прогонных. Неурядицы в почтовом ведомстве продолжались, письма, включая корреспонденцию императрицы, лежали неделями без движения, так что в 1784 г. Екатерина была вынуждена сделать главному почтарю России «втык».
Улучшение финансов России Безбородко предполагал за счёт главным образом повышения налогов, изъятия у городов «лишних» доходов, сокращения расходов на губернские постройки. Этим он не снискал себе уважения во многих властных структурах, тем не менее, Екатерина продолжала использовать его везде, где только было можно – например, на улучшении дорог в России. Результаты трудов графа в этой области остались неизвестными. Зато просьбы его о получении всяких привилегий и пожалований, душ и деревенек стали регулярно поступать к Екатерине.
В Москве граф получил в подарок бывший дворец канцлера А.П.Бестужева-Рюмина и средства на его перестройку по желанию нового владельца. В 1786 г. он стал гофмейстером двора. В этом качестве он готовил поездку Екатерины в Крым. Во время этого путешествия Безбородко доставил пред очи императрицы её бывшего любовника и короля Польши Станислава Понятовского. После отъезда Понятовский оставил Безбородко свой портрет с бриллиантами. За что? За «правильно» проведенные с ним переговоры. Екатерина взяла Безбородко и на встречу с императором Иосифом.
Надвигалась война с Швецией и Турцией. По поводу Швеции Безбородко представил Екатерине соображения об укреплении шведско-российской границы. Что касается предстоящей войны с Турцией, Безбородко отрапортовал императрице, что к войне всё готово. Между тем, начало войны с османами ознаменовались, как мы знаем, серьёзными неудачами. Эти неудачи римско-германский граф попытался свалить на порочную систему государственной власти в России и даже выдвигать косвенные обвинения против Потёмкина. Впрочем, с князем Таврическим Безбородко старался не конфликтовать и внешне демонстрировал Алексею Григорьевичу пиетет и уважение. Но в целом «портной» стал явно выходить из-под контроля «закройщицы».
Занимался Безбородко в это время и делами польскими и французскими. Насколько успешно – Карнович умалчивает.
Находясь на пике своей популярности и славы, став т.н. графом-докладчиком у императрицы, Безбородко, по словам Карновича, изведал немало огорчений. Был сделан донос, что он вместе с сибирским губернатором Якоби и графом А.Р.Воронцовым вымогал у китайцев взятки и даже якобы призывал китайцев напасть на пограничные селения России. Донос не оправдался, состава вины у Якоби найдено не было, но осадок в душе Александра Андреевича остался. «Я теперь должен заботиться обороною против интриг самых пакостных, против нападений клеветливых и против всех усилий людей случайных», - писал он в одном из своих писем. Сам-то он, естественно, случайным человеком во власти не был!
Много пакостей причинил Безбородко фаворит императрицы Мамонов. В письме графу А.Р.Воронцову он писал, что фаворит Ланской «не хорошего был характера», но по сравнению с Мамоновым «был сущий ангел». На «вышедшего в случай» в июле 1789 г. Платона Зубова Безбородко конечно сразу среагировал, но на первое время успокоился: Зубов, мол, почти невинный мальчик (фавориту в это время было 22 года), ума недалёкого и продержится недолго. Он даже отпустил фразу о том, что всё это его не интересует.
Но конечно роль нового фаворита очень и очень беспокоила Александра Андреевича. А «невинный мальчик» уже вкусил прелести своего положения и тоже стал вредить графу-докладчику. В пику Зубову и для создания ему противовеса Безбородко поселил у себя в доме своего нежинского племянника Г.П.Милорадовича, надеясь вырастить из него государственного деятеля. Нужно признать, что этот шаг достиг своей цели и поселил в душе Зубова неуверенность в своём положении.
Но все эти неприятности не могли сдержать кипучую энергию графа-докладчика, и он много времени и усилий стал уделять заключению мира с Турцией и Швецией, делая ставку на посредничество Берлина. Его поддерживал в этом отношении Потёмкин, но Екатерина, испытывая законное недоверие к хитроумному и коварному Фридриху II, эту идею категорически отвергла. Она оказалась права, когда Пруссия заключила оборонительный союз с Турцией, из чего Карнович делает вывод, что дипломатом Безбородко был не слишком проницательным.
Обжегшись на Пруссии, Безбородко принялся за Англию, уговаривая русского посла в Лондоне Р.Р.Воронцова приложить все усилия к заключению с Англией торгового и политического союза. Но и здесь Безбородко просчитался: Англия была далека от того, чтобы сближаться с Россией, ибо была недовольна екатерининской политикой вооружённого нейтралитета, ударившей главным образом по ней и оказавшейся благоприятной для Северной Америки, освобождавшейся из-под колониального гнёта Лондона.
Несмотря на неудачную дипломатическую деятельность Безбородко в турецких, шведских и английских делах, Екатерина 8.9.1790 г. снова наградила его званием действительного тайного советника.
16 октября 1791 г. Безбородко отправился в Яссы для мирных переговоров с турками. Историк Гельбиг пишет, что первоприсутствующий дипломат России вёл себя в Яссах с роскошью «владетельного восточного сибарита». Получив на поездку баснословную сумму в размере 10 тыс. руб. золотом и серебром, он в письме А.Р.Воронцову сетовал на недостаточность этих средств. Свои отчёты он должен был направлять Зубову, которого Екатерина на период отсутствия Безбородко сделала своим докладчиком, а дела КИД были поручены А.И.Маркову. 23 декабря Безбородко подписал мир с турками, а 30 января следующего года Екатерина уже наградила его орденом Андрея Первозванного и 50-ю тыс. рублей
По возвращении в Петербург в марте 1792 года наш орденоносный миротворец, всё время ожидавший какого-нибудь подвоха со стороны недругов, получил от Екатерины ощутимый щелчок по носу: она приказала ему подготовить указ о производстве 26-летнего Платона Зубова в генерал-поручики и генерал-адъютанты. Александру Андреевичу пришлось убедиться, что между Зубовым и Марковым образовалась «стачка», и что большинство его функций перешло к ним. Другой бы с его колоссальными доходами удалился бы из Петербурга, писал Завадовский в Лондон послу Воронцову, а Безбородко «пресмыкается» в чаянии себе лучшего, …не имея духа на шаг пристойный».
Вражда между бывшим секретарём Екатерины и её молодым фаворитом перешла в открытую борьбу. Попытки восстановить свой авторитет не удались и даже вызвали у Екатерины неприязнь. Безбородко был вынужден признать, что «ныне императрица смотрит на людей уже не его глазами». После неудачного самоудаления в Москву он решил объясниться с Екатериной, представив ей в июне 1793 г. объёмную записку, в которой как бы подводил итоги своего 17-летнего нахождения при дворе. Если в его услугах больше нужды нет, писал он, то он готов удалиться, но одновременно он всё ещё льстил себя надеждой, что его снова употребят в деле.
Ответ Екатерины на записку в архивах не найден. Косвенно им можно считать запись в «Дневнике» секретаря Храповицкого, согласно которому императрица сняла с себя вину за отстранение графа от дел. Наоборот, высказав ему признательность за услуги, она сказала, что он может в любое время вновь подключаться к делам, которых невпроворот, но ведь о сам жаловался на слабое здоровье и уклонялся от них. После этого, согласно словам Ростопчина, Безбородко, которого на службе удерживали «единственно страсть и привычка к пышности», оставалось только удалиться от дел навсегда. И граф сосредоточился на управлении делами в своём огромном хозяйстве. Он имел ежегодный доход в размере около 200 тыс. руб. и ежегодное жалованье 10 тыс. руб. и слыл самым богатым человеком в империи.
В годовщину Ясского мира благодарная Екатерина вспомнила о своём бывшем секретаре и пожаловала похвальную грамоту, масличную ветвь и ещё одну деревеньку. Ветвь, которую надо было прикалывать к шляпе, тянула на целых 25 тыс. руб. На торжествах он был холодно принят императрицей и открыто, во всеуслышание выруган Марковым. Тщеславие Безбородко было, однако, удовлетворено назначением в качестве шафера при бракосочетании в.к. Александра Павловича, а Зубов, «скрипя сердцем», посодействовал назначению его на должность обер-гофмейстера. Впрочем, Безбородко повышение в придворном звании воспринял как унижение, потому что теперь он во всём подчинялся фавориту и ходил к нему с бумагами на доклад.
Безбородко не был бы Безбородко, если бы не воспользовался своими ограниченными возможностями: он извлёк из своего «шаферства» пользу, сошедшись, как он выразился, «с новобрачным двором». Он подключился к польским делам (война с Польшей, восстание Костюшко), но на доклад к Екатерине ходил только по её приглашению. Покончив с делами польскими, он усердно занялся делами персидскими, но всё это было ненадёжно, урывками на фоне полного господства Зубова во всех иностранных делах. Безбородко терпел своё приниженное положение исключительно в виду перспективы получения …деревенек. И это произошло 19 августа 1795 г. – вечно благодарная Екатерина пожаловала ему в новой, присоединённой к России после первого раздела Польши Брацлавской губернии 4.981 душу. Высидел-таки наш «хохол» своё яичко!
Намереваясь оградить свою любимую Малороссию от рекрутского набора, он составил на этот счёт записку, но наткнулся на решительное сопротивление Зубова, а Екатерина поручила ему вместо рекрутов заняться розыском украденных кассиром из заёмного банка 600 тыс. руб. Он попытался было уклониться от этого поручения, которое «ни с чином, ни с службою его прежней несходно», но не вышло.
В конце 1795 г. Безбородко получил от государыни более «сходное» с его чином задание: уговорить шведского короля Густава V согласиться на сохранение за его русской невестой Александрой Павловной православия. Миссия была безуспешной, и когда Марков пришёл доложить императрице о её результатах, она в гневе ударила его два раза тростью. Безбородко при этом известии, вероятно, подпрыгивал от радости.
5 ноября 1796 года Екатерина скончалась от апоплексического удара. На российский трон взошёл её сын Павел I, и теперь воспитание из Безбородко государственного человека перешло к нему. Безбородко сразу понадобился новому императору - он помог ему разобраться в оставшихся от матери бумагах и уничтожить некоторые из них. Зубов, поражённый смертью своей благодетельницы, не мог и пошевелиться, а купленный австрийцами Безбородко, отлично знавший дела Екатерины, оказался самым полезным советником Павлу и быстро вошёл в его доверие.
В Петербурге давно циркулировали слухи, что Екатерина в последние дни своей жизни составила завещание о передаче трона не сыну, а внуку Александру. Историк и чиновник А.И.Тургенев (1784-1845) утверждает, что это завещание составлял и взял на хранение Безбородко: «По кончине её гнусный Безбородко обнаружил всю подлость и коварство свойств, соврождённых малороссам: он не Сенату, а Павлу, наследнику Екатерины, предъявил завещание».
Существует устное предание, пишет Карнович, что когда зашедшие в кабинет Екатерины Павел и Безбородко обнаружили там пакет, обвязанный чёрной лентой и с надписью «Вскрыть после моей смерти в совете», наследник вопросительно посмотрел на графа, а тот в ответ указал на камин. После этого Павел, якобы не вскрывая пакет, бросил его в огонь. Евгений Петрович выражает сильное сомнение в том, что Павел не полюбопытствовал узнать его содержание.
Первые часы царствования Павла повергли Безбородко в отчаяние. Неизвестность страшила его, он боялся немилости нового императора и заискивающе просил Ростопчина, нового временщика, не оставить его в беде. Но Павел приказал Ростопчину заверить графа, что никаких претензий к нему не имеет. Он поручил Безбородко составить манифест о его восшествии на престол, а потом доложить ему о наличии каких-нибудь дел, не терпящих отлагательства. И Безбородко тут же нашёл такие дела и сделал императору о них доклад. При этом Александр Андреевич продемонстрировал свою незаурядную память, по почерку на пакетах он безошибочно узнавал, кто был отправителем, и называл их по именам.
Когда Безбородко, сделав доклад, удалился, Павел сказал Ростопчину:
- Этот человек для меня – дар Божий. Спасибо тебе, что ты меня с ним помирил.
Созданный руками Екатерины II государственный человек стал служить новому монарху.
В своей статье Карнович посвящает дальнейшей карьере А.А.Безбородко добрый десяток страниц. Мы уже слегка утомили читателя перечислением заслуг и царских наград этого человека, поэтому ограничимся лишь заголовками соответствующих разделов статьи: пожалование действительным тайным советником 1-го класса, участие в финансовой комиссии, Мальтийский орден и пожалование бриллиантовой звезды, назначение сенатором, пожалование вотчин, земли и княжеского достоинства, царские милости и почётные титулы, пожалование канцлером, пожалование пустопорожней земли в Москве, пожалование астраханских рыбных ловлей, обручение в.к. Александры Павловны и денежная награда.
Кажется, монархи уже исчерпали все средства для награждения этого государственного человека. Но список наград закончен, наш герой заболел и скоро отдал Богу душу. Когда Павлу в торжественно-печальном тоне донесли, что умер Безбородко, Павел в это время показывал Михайловский дворец какому-то иностранному послу. Раздосадованный тем, что его прервали, он сказал:
- У меня все Безбородки!
Похоронили Бебородко с подобающей пышностью.
Характеризуя Безбородко как личность и государственного деятеля, Е.П.Карнович отмечает его незаурядные способности, но не считает его гением или человеком, способным предугадывать и направлять ход событий. Вместе с тем он указывает на два качества его характера, которые делают ему честь: он никогда не рыл яму другому и не испытывал злобы к людям. Он был часто раболепно искателен и старался угодить всем. А в целом ему просто везло.
Один из его преданных помощников оставил нам уничтожающую характеристику: «Я встретил в нём ненасытную страсть к наживе и приобретению…Он променял бы всю Россию на какой-нибудь бриллиант».
Вот таков был государственный человек екатерининских времён.
Примечания:
1) Поклонники бородатого иудушки подняли вой про фотомонтаж. Мы первоначальный ироничный коллаж заменили на подлинное фото, чтоб болезных не травмировать. Видимо, с юмором у людей совсем плохо стало.
2) Три "особенных" (но не может редакция правильное слово тут употребить, приходится изощряться) кадра прицепились к "в Украине", наговорив в адрес автора (ветерана советской разведки) кучу шаблонных гадостей про ЦИПсО. Мы исправили и это.
Но вот мозги людям исправить мы не можем. Похоже с этим дело плохо. Отсутствие адекватной психиатрии и свобода самовыражения в обозначенных дешевыми халтурщиками в дорогих костюмах пределах доведут страну до российского варианта хунвейбинов. Уже довели, точнее. Страна это переживет, а вот сами хунвейбины - нет. По технологии они всегда одноразовые и принудительно утилизируются после использования.
