Писатель Милан Кундера обладал глубоким пониманием человеческого существования и его амбивалентностей. Великий чешско-французский романист умер 12 июля в Париже в возрасте 94 лет.
В своём романе «Бессмертие», написанном в 1990 году, Милан Кундера создаёт очень неправдоподобную дружбу: Хемингуэй и Гёте встречаются в загробной жизни, два автора, которых в обычных филологических обстоятельствах редко упоминают в одном предложении. Но с кем бы Гёте хотел провести вечность, задаётся вопросом вмешивающийся в сюжет романа автор. С Гердером, например? С Гёльдерлином? Или с Беттиной, чьи попытки завоевать Гёте привели её к бессмертию? Лучше бы, конечно, был папа Хемингуэй.
Теперь Милану Кундере задаётся вопросом, в чьей бы компании он хотел быть в загробной жизни — одного из тех писателей, которых он почитал? Франсуа Рабле, Мигель де Сервантес, Дени Дидро, Лоуренс Стерн или Витольд Гомбрович? Герман Брох, о котором Кундера сказал однажды, что любит его более всего? Или, может быть, кого-то, кого нельзя легко связать с его произведениями — кандидата, который совершенно неправдоподобен, как Джон Стейнбек или Эрнст Юнгер. В любом случае хочется ему пожелать интересного собеседника, который сможет ответить его интеллектуальным страстям.
Он начал их развивать уже в раннем возрасте, что неудивительно, учитывая его семейное окружение. Милан Кундера родился 1 апреля 1929 года в буржуазной семье, благосклонной к художественному авангарду, в чешском городе Брно. Отец Людвик Кундера был известным пианистом и музыковедом, а также ректором Музыкальной академии в Брно. В интервью New York Times Кундера вспоминал преданность отца современной музыке — он поклонялся Стравинскому, Бартоку, Шёнбергу или Яначеку, за чьё творчество боролся. Старший двоюродный брат Кундеры — писатель и переводчик Людвик Кундера, умерший в 2010 году в возрасте 90 лет.
Когда Милан Кундера был ребёнком, он получал уроки игры на фортепиано, рано начал интересоваться поэзией. Он переводил с русского языка, пробовал писать лирические произведения. В конце 1940-х годов посещал курсы по музыке и литературе в Пражском университете, но вскоре перешёл на факультет кино в Академии музыки и драматического искусства, где изучал режиссуру и сценарное мастерство.
Становление Милана Кундеры происходили в бурные времена. После Второй мировой войны он работал рабочим, использовал музыкальный талант, чтобы заработать немного денег, выступая джазовым пианистом. Его политическая активность привела к конфликту с номенклатурой уже во время учёбы. Из партии Кундеру исключили за «враждебное мышление и индивидуалистические наклонности», и ему пришлось на некоторое время покинуть университет. Он был сторонником коммунизма, его снова приняли в партию, и после окончания учёбы Кундера преподавал в киношколе, публиковал литературно-теоретические статьи, а в 1960-х годах написал рассказы, которые позже были изданы под названием «Смешные любови» и стали основой его известности.
Его известность ещё больше выросла во время Пражской весны. Кундера, скорее не по своей воле, стал одним из интеллектуальных главных героев этого пробуждения, которое закончилось катастрофой. В зарубежье он также был признан диссидентом. Его роман «Шутка», опубликованный в 1967 году, тогда показал, как Кундера видел противоречия системы: он встал на сторону индивида, который ломается глупым коллективом. Его два последующих романа «Жизнь не здесь» и «Вальс на прощание» — это прощание с тоталитарным режимом и собственным прошлым. Он написал эти книги, понимая, что не сможет их опубликовать, по крайней мере, не в Чехословакии. В итоге они были изданы во Франции.
Франция — культура этой страны всегда была ему близка — стала для Кундеры спасательным островом после окончательного исключения из партии, потери работы и запрета на публикации. В 1975 году он с охотой ответил на приглашение университета Ренна, жена Вера Грабанкова поддержала писателя. В 1978 году пара переехала в Париж. Публикация романа «Книга смеха и забвения» сделала возвращение невозможным. Кундеру лишили чешского гражданства. Изгнание стало постоянным местом жительства и оставалось им до самого конца. С 1981 года писатель жил в Париже как гражданин Франции.
Через семь лет после лишения гражданства Милан Кундера признался в беседе с Филипом Ротом, что с облегчением застрял в этом месте:
Боюсь сказать тебе правду. Человек, который не страдает, когда не может вернуться на родину, обычно считается бесчувственным, если не «извращенцем». Тем не менее я хочу признаться: годы, проведённые мной во Франции, были самыми прекрасными в моей жизни.
Кундера чувствовал себя освобождённым от политики, от её повсеместного влияния, от бесконечных стереотипных дискуссий. В странах с полицейским режимом этого нельзя избежать.
Однако он не отказался совсем от политики, хотя и мог обсуждать её свободно. «Книга смеха и забвения» ярко демонстрирует это. Роман виртуозно компонирует музыку и играет различные вариации поражений и разрушений. Сюжет разделён, читателю нужно собрать его воедино. Место и время меняются, и всё же кажется, что всё рассказанное и продуманное взаимосвязано, связано друг с другом и в то же время полно произвола.
Именно формальная свобода, заключённая в этой книге, эпизодическое сочетание размышлений и повествовательных отрывков, представляются ещё большим вызовом, чем её содержание, в котором раскрываются тоталитарные механизмы. Отдельные предложения в этом романе могли сделать Кундеру «нежелательным лицом» в коммунистической Чехословакии, например, когда он позволяет своему герою сказать: «Борьба человека с властью — это борьба памяти против забвения».
И такое предложение можно найти во всех книгах Кундеры. Когда политика стремится к упрощению, роман для Кундеры становится многогранным инструментом, способным порождать самые разнообразные тона, цвета, эмоции и мысли, иронию, юмор и горе, чтобы бороться с забвением и властью идеологии. Сложность человеческого существования должна проявиться через язык, а не через его искажённую форму, которую политика стремятся использовать для более удобного управления индивидуумом. Романист для Кундеры был исследователем бытия. Однако он не должен был быть историком или пророком. Писатель считал оба подхода высокомерными и неуместными.
О том, какая убедительная сила могла быть в программе романиста, свидетельствует, пожалуй, самое известное произведение Кундеры, написанное в 1984 году. «Невыносимая лёгкость бытия» — это история влюблённого в жизнь хирурга Томаша и официантки Терезы на фоне подавления Пражской весны. Как и во многих его книгах, здесь переплетаются повторяющиеся мотивы — предательство и жажда, обман и соблазн. События времени проникают в мысли, и желание постоянно должно освобождаться от требований иного мира, от навязанной притчеподобности жизни.
Книга стала мировым бестселлером, заголовок стал крылатой фразой, экранизация с Даниэлем Дэй-Льюисом и Жюльетт Бинош способствовала ещё большей популярности автора — что не особо ему нравилось. Кундера считал, что романист должен говорить только через свои произведения, и с конца 80-х годов он последовательно отстранялся от общественности. Писатель редко давал интервью, и когда давал, то только письменно, чтобы предотвратить недоразумения. Слишком часто он ощущал, что его высказывания неправильно передаются.
Кундера строго разграничивал романиста и писателя. Последний был фигурой, которая вмешивается. Первый же хотел полностью исчезнуть в своём произведении, не оставляя при этом биографических следов. Поэтому он избегал публичных выступлений. Кундера отказывался от условностей литературного процесса.
Многие исследователи заметили изменения в творчестве Милана Кундеры, отличающие чехословацкий период от французского. Сам Кундера настаивал на том, что не было никаких разрывов. Вероятно, он был прав. Возможно, потому что каждый его роман пронизан разрывами, рассказывает о разрушении, и в то же время с помощью языкового мастерства утверждает целостность. Человеческие драмы, любовные интриги, потерянность происходят на фоне большой истории, которую сам Кундера пережил. И политическое, и индивидуальное взаимодействовали друг с другом.
И как в традиции раннего европейского романа, на которую он ссылался, только тот, кто рассматривал повествовательную форму как разнообразие форм, мог быть справедливым, смешивая эпическое и эссеистическое, давая право на существование глубокой серьёзности, меланхолии и юмору, а также абсурдности, смеху и забвению, воспоминанию и плачу. В случае сомнения Кундера скорее выбирал кич, чем политическую плоскость. Вместо большого жеста, он предпочитал маленький, который он, как никто другой, мог обнаружить и расшифровать.
Однако со временем в его произведениях произошли заметные изменения. С 1990-х годов он начал писать романы на языке своего нового родного языка, и этот языковой поворот оказал влияние на эстетический уровень. Его романы на чешском языке широки, теряются в различных нитях, ставят рефлексию и повествование рядом друг с другом. Французские романы — начиная с «Неспешности» (1995) — не только значительно уже по размеру, но и более концентрированы. Складывается впечатление, что сокращение связано с духом нового языка, сознательным экономным использованием средств. С языком Кундера всё больше отдаляется от своего прошлого, мира своего происхождения.
Но прошлое всё же догнало его. В 2008 году историк Адам Градилек из Института изучения тоталитарных режимов в Праге обвинил Милана Кундеру в том, что в 1950 году он донёс в полицию на антикоммуниста Мирослава Дворжачека. Молодой человек был приговорён к 22 годам принудительных работ и тюремного заключения. Кундера отвергал обвинения, говорил о «покушении», совершённом против него. Известные коллеги, такие как Дж. М. Коетце или Орхан Памук, встали на сторону Кундеры. Фактические обвинения так и не были подтверждены. Не удалось окончательно установить, была ли подпись, найденная на предъявленном документе, действительно Кундеры, или она принадлежала кому-то, кто тогда использовал его имя. Однако многое указывало на то, что Кундера сам стал жертвой кампании клеветы. Это событие на короткое время омрачило популярность его произведений.
То, что остаётся от этого автора, — его глубокое понимание человеческого бытия и амбивалентности, его ирония, его утончённое мастерство романиста и связанная с этим безоговорочность. Кундера написал, что тот, кто не стремится к «постоянной эстетической ценности» в качестве романиста, должен полностью прекратить писать. Ничтожным считается среднестатистический романист, который пишет «заранее умирающие, обычные, общие, то есть ненужные, мешающие, вредные книги». Роман, который не открывает до сих пор неизведанной части существования, является аморальным. Милан Кундера остался верен своим строгим художественным императивам. В его вечности рядом будут литературные боги, такие как Шекспир или Кафка.
Подписывайтесь на мой Telegram-канал о книгах и литературе «Булочки с маком», а также вступайте в первый книжный онлайн-клуб по подписке «Макулатура».
Если вам понравилась публикация, не забудьте поставить лайк, написать комментарий и подписаться на мой канал, если вы ещё этого не сделали.
Поддержите мой блог на Boosty.
