В немецком городе Майнинген (иногда встречается чуточку иное написание – Мейнинген от немецкого Meiningen), где я служил, располагались две воинские части. Местность холмистая, сам город преимущественно раскинулся внизу в долине. Наша в/ч была на холме и называли нас «верхний городок». Другая в/ч была внизу и соответственно именовали «нижний городок». И вот однажды с поста в нижнем городке сбежал часовой с автоматом и двумя снаряжёнными рожками (магазинами), а это как-никак 60 боевых патронов.
Сделаю маленькое отступление. В прошлые годы в комментариях писали, что где-то вместо боевых патронов в караул выдавали холостые, а кому-то патроны вообще не выдавали. Стоит часовой на посту с автоматом Калашникова и пристёгнутым магазином, а в нём нет ни одного патрона. Честно говоря, мне поверить в это сложно. Автомат с пустым магазином у меня был только на принятии Присяги (чистка оружия не в счёт), в карауле – боевые патроны. Всегда!
Итак, часовой с оружием в руках сбежал. Объявили тревогу, рассказали про происшествие, поставили задачу. Группами по два человека рассредоточили нас вокруг города. Выдали штык-ножи, автоматы даже с пустыми магазинами не дали. Сказали, чтобы мы немцев не пугали. Спрашиваем своего командира:
– А что мы сделаем со штык-ножом против автомата с боевыми патронами?
Офицер усмехнулся:
– Вы же на точках будете по двое, а беглец – один.
С долей иронии мы зароптали:
– Ну, конечно. Он нас двоих завалит на расстоянии, а мы даже штык-нож метнуть не успеем.
Да и толку в этом никакого – «чингачгуков» метать штык-ножи точно в цель среди нас никого нет. Посмеялись, после ужина посадили нас в машины и развезли по точкам. С собой взяли котелки с кашей и фляжку с водой. Сидеть нам сутки, после нас сменят другие. Я попал в дозор вместе с рядовым на полгода старше меня по призыву – ему домой осенью увольняться, мне только в следующем году весной. Лето, погода замечательная.
Сидим в лесочке на возвышенности, перед нами метрах в двухстах окраина города как на ладони. Не отсвечиваем, наблюдаем за редкими прохожими. В окнах загорелся свет, улицы опустели. Затем и окна погасли, лишь редкие фонари освещали жёлтым светом мостовые. Малость вздремнули и мы, но сна особо не было. Так, покемарили немного, периодически прихлопывая на себе очередного комара-суицидника.
Раннее утро. Солнце ещё не встало, но уже достаточно светло. Оба не спим, лежим на земле, рассказываем друг другу о житье-бытье на гражданке. Смотрю, к крайнему дому подъезжает небольшой грузовичок, водитель выгрузил на тротуар около двери несколько корзин с молочными бутылками. Сел обратно в машину и уехал, а корзины остались на улице. Я впервые наблюдаю такую сцену, спрашиваю своего напарника:
– Чё это было?
Сослуживец уже был просвящён в немецком быте, объясняет мне:
– Часа через два придёт владелец магазинчика, откроет свою «богадельню» и занесёт внутрь товар.
Я поверить не могу:
– И что, всё это время, пока придёт хозяин магазина, молочная продукция будет стоять на улице?
Сослуживец кивает:
– Да, будет стоять.
У меня глаза округлились:
– А не утащат?
Сослуживец смеётся:
– Немцы не воруют. Они так воспитаны ещё со времён гитлeрoвскoй Германии. У них и дома на замки не закрываются.
Наблюдаем дальше. Идёт прохожий, взял из корзины одну бутылку, в пустую ячейку положил деньги и пошёл дальше. Сослуживец мне поясняет:
– Пока владелец придёт, часть товара уже будет продана. Сколько стоит молоко, кефир или другой товар, немцы знают. Деньги кладут без обмана.
Я недоумеваю:
– А если без сдачи с собой мелочи нет?
Сослуживец говорит:
– Возьмёт сдачу из корзины, если будет. А если не будет, на обратном пути зайдёт в магазин за сдачей.
Честно говоря, для меня это было шоком. Причём, в хорошем смысле слова. Не составляло никакого труда быстренько спуститься вниз, умыкнуть пару бутылок молочки и обратно в лесочке спрятаться. Но... не было такого желания! Нет, по бутылочке молока или кефира мы с удовольствием бы опрокинули, но воровать не позволила совесть. Ни у меня, ни у напарника. Может, сказано высокопарно, но в тот момент именно так и было.
Ещё пару человек «купили» молочку так же, как и первый прохожий. Кто-то проходил мимо, не обращая внимания на товар у дверей магазинчика. Не интересовали их и деньги в корзине. А спустя некоторое время, когда солнце уже поднималось по небосводу, пришёл хозяин магазина, открыл дверь, посчитал деньги и занёс товар внутрь.
Днём к нам приезжал полицейский на мотороллере, на низкой высоте над нами пролетал боевой вертолёт с красными звёздами на фюзеляже. Прибегал мальчишка лет двенадцати. Благо, пусть не свободно, но всё же я говорил по-немецки, поэтому и с полицейским пообщался, и договорился с пацанёнком насчёт яблок. Фрукты были ещё зелёные, но нам и такие сгодились. Заодно взял у него адрес, а после, вернувшись на гражданку, года два переписывался с его старшей сестрой.
Кстати, беглеца поймали на границе с Польшей – он домой в СССР направлялся. Весь боекомплект у него был на месте, не сдела ни единого выстрела. Грабанул несколько магазинчиков, но взял немного – только еду, чтобы перекусить. Ничего не громил и варварство не учинял. Шёл по ночам, население обходил стороной.
Во время задержания не сопротивлялся и сразу же положил автомат на землю, поднял руки вверх. Спустя неделю так нам говорили офицеры, о дальнейшей судьбе беглеца нам ничего не было известно. Скорее всего, трибунал.
В дозоре наша воинская часть была двое или трое суток. Мне довелось попасть на точку только один раз.
