Безумие, медики, полиция, смерть… Опять эти вечные спутники употребления рядом. Понимая, что сейчас будет, я стою под дождём и смотрю на тело девушки, с которой разговаривал ещё 2 минуты назад. Горечь и обречённость по кругу сменяются оцепенением, и я снова и снова заливаю всё это алкоголем, пытаясь выгнать из головы одну и ту же застрявшую мысль: «Ксюша, ну твою же мать! Что ты натворила?!»
С Ксюшей мы познакомились в РЦ ей было 29 лет. Я уже прошёл реабилитационную часть программы, был на этапе ресоциализации и приезжал в центр волонтёром. Она была участником программы. В принипе, Ксения хоть и была довольно своевольной и упрямой, но я бы не сказал, что выделялась чем-то особенным. В целом, могу сказать, что у нас установились хорошие, отчасти доверительные отношения. Когда моё волонтёрство завершилось, наши пути разошлись.
Общение возобновилось примерно через 3 месяца. К тому времени я был уже в срыве, как и Ксюша. Мы списались в социальной сети, затем несколько раз виделись, выпивали. В то время я ничего сильно необычного в её поведении не замечал, хотя она периодически говорила, что имеет проблемы из-за некоторых знакомых и родных. Я же считал, что неприятности, которые у неё происходили – это прямой итог образа жизни и употребления. В тот период у меня ещё была более-менее хорошая работа, я предпочитал спокойные вечера у себя дома, а ей хотелось более ярких и рискованных событий, типа «вписок», причём у неё на квартире. Она уже тогда постоянно манипулировала и раздражалась на свой круг общения, причём делала это одновременно и практически в моменте, буквально не выпуская телефона из рук. Я же считал такое поведение как минимум опрометчивым и небезопасным. И обо всём этом я, разумеется, ей говорил, что в ответ часто вызывало у Ксюши негодование уже в мою сторону. Могу сказать, что чужое мнение и критику она не любила и не воспринимала. Во многом поэтому, наверное, наше и встречи вскоре опять прекратились.
Прошло ещё примерно полгода, и Ксюша снова вышла на связь. Оказалось, она снова успела побывать на реабилитации… и снова сорвалась. Мы пообщались какое-то время, вскоре она позвала меня в гости. Ксюша сказала, что ей невыносимо проводить время дома одной, а выехать она не может, так как сидит в наложенном на ногу гипсе. Я приехал.
Как выяснилось, на второй реабилитации у неё случился конфликт с другой девочкой и она неудачно упала. Ей наложили гипс, и теперь несколько месяцев она должна будет провести в инвалидном кресле. Я купил вина, мы стали выпивать. Первое, что я отметил, это необычную суетливость и тревогу и при этом Ксюша была очень сердита и сильно подавлена. Я заметил, что она что-то пила помимо алкоголя, допускаю, что переодически были курительные наркотики. Как позже выяснилось, это были сильнодействующие вещества в жидком виде. Наш разговор не особо складывался. Ксюша постоянно обвиняла друзей, близких и родных, она была очень злой и раздражительной. Во мне же эмоционального отклика почти не было. К тому времени я был срыве уже около 10 месяцев, выпивал почти ежедневно и в целом был достаточно равнодушен к происходящему вокруг.
Но в какой-то момент мне стало её жаль. Я вспомнил наши разговоры в РЦ и прошлые встречи. Так или иначе, именно наши с ней взимоотношения были довольно хорошими. Я попытался рассказать, что у неё сейчас просто такой период в жизни, что она, на самом деле, умная, красивая и сообразительная девчонка, что у неё всё впереди, что, в конце концов, ей даже квартиру новую недавно купили. К слову, я искренне так и считал. Я сказал, что не надо проводить время с людьми, от которых получает только обман и зло и тем более, не надо с такими употреблять. Наконец, что родители её любят, а денег много не дают только потому, что она все их тратит на пьянки… Через какое-то время Ксюша, как мне показалось, успокоилась.
Мы продолжили относительно спокойное общение, и в какой-то момент она сказала, что хочет на улицу, что есть место, где ей хорошо, где она часто бывала и попросила туда с ней съездить. Сначала я отказался. Мне и так хватило проведённого времени. Хотелось поехать домой и привычно провести время, выпивая в одиночестве. Тогда она сказала, что поедет туда одна и ей пофиг, каким образом. Тут уже я передумал. Всё-таки я сам приехал вроде как её поддержать и теперь, получается, бросаю. Я тогда решил, что это неправильно. Мы вызвали такси и доехали до желаемого места, зашли в парадную, поднялись на последний этаж. Сначала Ксюша была спокойна, даже повеселела. Но затем с новым упрямством начала про то же самое. И в этот раз говорила ещё более эмоционально, а когда закончила, мне стало ещё более грустно и тревожно одновременно.
Мы вдвоём на общем балконе новостройки в пригороде. 25-ый этаж, ветер и мелкий дождь. Пьём вино и я тщетно пытаюсь вывести разговор в более-менее положительное русло. Она сидит в инвалидном кресле и продолжает твердить, что жизнь безнадёжна, что все вокруг только врут ей и хотят ей воспользоваться, что она устала от невозможности нормально передвигаться. Я снова пытаюсь ей успокоить, говорю, что всё совсем не так плохо, что у неё есть близкие и родные, которым далеко не всё равно, что она скоро поправится, но ей нужно точно завязывать с постоянным негативном и, самое главное, перестать пичкать себя всякой дрянью, которую она, кстати, пьёт и сейчас вместе с вином… В какой-то момент у меня звонит телефон, я отхожу на пару шагов, отворачиваюсь и поднимаю трубку. Я обмениваюсь приветствием со звонящим другом, как вдруг улавливаю боковым зрением резкое движение, оборачиваюсь и вижу ускользающий силуэт. Я резко прыгаю к ней, но уже поздно… Я только беспомощно смотрю через парапет на её последние секунды в этом жутко долгом для моего восприятия падении…
Я спускаюсь вниз, вызываю скорую и полицию. Пока их жду, я не в силах оторвать взгляд от девушки, но уже скоро вижу мигалки спецмашин. Пора собираться, приготовиться и выдохнуть. Ночь обещает быть долгой и трудной…
Ксюши больше нет…
Видео похожей истории можете смотреть в нашем телеграмм канале.
ПОЛУЧИТЬ БЕСПЛАТНУЮ КОНСУЛЬТАЦИЮ
